При проведении первых подсчетов значение теплового излучения Облака оказалось сильно недооценено. В противном случае американское правительство не разместило бы свой научно-консультативный центр в пустыне. Теперь им приходилось эвакуировать людей и оборудование. Из-за этого они стали еще больше зависеть от информации, которую предоставляли ученые Нортонстоу, отчего ее важность только возросла. Однако в Нортонстоу возникли свои проблемы.
На совещании группы, занимавшейся изучением Облака, Александров выразил всеобщее мнение, заявив:
– Результат невероятен. Эксперимент проведен неверно.
Но Джон Мальборо продолжал настаивать на своей правоте. И чтобы выйти из тупика, все договорились, что Гарри Лестер, занимавшийся до этого вопросами связи, проведет всю работу повторно. Через десять дней Лестер отчитался перед остальными.
– Давайте вернемся к ранним этапам наблюдений. Когда Облако только обнаружили, оно двигалось к Солнцу со скоростью чуть меньше семидесяти километров в секунду. По предварительным подсчетам, по мере приближения к Солнцу скорость облака должна возрастать и в конце концов достигнет восьмидесяти километров в секунду. Две недели назад Мальборо отчитался о проведенных наблюдения и сообщил, что Облако ведет себя не так, как мы предполагали. Вместо того чтобы набирать скорость, приближаясь к Солнцу, оно замедляется. Как вам известно, мы решили повторить наблюдения Мальборо. И, думаю, лучше всего сейчас показать вам несколько слайдов.
Единственным, кого обрадовали эти слайды, оказался сам Мальборо. Результат его деятельности подтвердился.
– Но черт побери! – воскликнул Уайчарт. – Облако должно ускоряться, когда оно проходит через гравитационное поле Солнца.
– Если только ему каким-то образом не удается избавляться от импульса, – возразил Лестер. – Давайте еще раз взглянем на последний слайд. Вы видите эти маленькие точки вот здесь? Они такие крошечные, что их можно легко принять за дефект пленки. Но если они на самом деле существуют, то скорость их движения составляет около пятиста километров в секунду.
– Очень интересно, – проворчал Кингсли. – Вы хотите сказать, что Облако выстреливает маленькими фрагментами материи, и это позволяет ему замедляться?
– Можно объяснить это и таким образом, – ответил Лестер. – По крайней мере, эта интерпретация совпадает с законами механики и в какой-то степени представляется разумной.
– Но почему Облако, черт возьми, так себя ведет? – спросил Уайчарт.
– Может, потому, что в нем спрятался какой-нибудь паршивец? – предположил Александров.
Тем же днем Паркинсон отправился на прогулку вместе с Марлоу и Кингсли.
– Интересно, приведут ли сегодняшние открытия к каким-нибудь серьезным переменам? – спросил он.
– Трудно сказать, – ответил Марлоу, попыхивая трубкой. – Пока рано говорить. Но теперь мы должны быть начеку.
– Наше расписание может измениться, – заметил Кингсли. – Мы думали, что Облако доберется до Солнца в начале июля, но, если произошло замедление, Облаку придется лететь дольше. Это может случиться в конце июля или даже в августе. И я не уверен теперь относительно наших вычислений температуры внутри Облака. Изменение скорости должно повлиять на нее.
– Я правильно понимаю, что Облако замедляется точно таким же образом, как и ракета, – выбрасывая на большой скорости фрагменты материи? – спросил Паркинсон.
– Похоже на то. Мы как раз обсуждали возможные причины.
– И какие же пришли вам на ум?
– Что ж, – подхватил Марлоу, – очевидно, что Облако обладает сильным магнитным полем. Оно уже вызвало серьезные возмущения магнитного поля Земли. Конечно, не исключено, что все дело в солнечных корпускулах и обычных магнитных бурях. Но я подозреваю, что мы столкнулись с магнитным полем Облака.
– Так вы считаете, что все это связано с магнитными явлениями?
– Вполне возможно. Причиной некоторых процессов может стать взаимодействие магнитного поля Земли с магнитным полем Облака. Пока еще неясно, что именно происходит, но такое объяснение кажется наиболее вероятным изо всех, приходивших нам на ум.
Когда все трое свернули за угол, они увидели коренастого мужчину, который почтительно приподнял свою кепку.
– Доброго дня, джентльмены.
– Какая сегодня замечательная погода, Стоддард. Как ваш сад?
– Да, сэр, погода просто-таки расчудесная! Помидоры уже созрели. Никогда раньше не видел такого.
Они пошли дальше, и Кингсли сказал:
– Честно говоря, если бы у меня появилась возможность поменяться местами с этим малым на ближайшие три месяца, я согласился бы, не раздумывая. Как же это замечательно, когда вас волнует только созревание помидоров!
В течение всего июня и июля температура постепенно росла по всей Земле. На Британских островах она поднялась до двадцати пяти градусов, затем – до тридцати и постепенно стала приближаться к отметке в сорок. Люди жаловались на жару, но серьезных потрясений это не вызывало.
В США число жертв оказалось невысоким, а все благодаря кондиционерам, установленным в предыдущие годы и месяцы. По всей стране температура поднялась до смертоносного уровня, и людям приходилось неделями не выходить из дома. Иногда кондиционеры выходили из строя, и это приводило к фатальным последствиям.
В тропиках положение оказалось совсем бедственным, судя по тому, что 7943 вида растений и животных полностью вымерли. Люди спасались в пещерах и погребах, которые они сами вырыли. Зной стоял невыносимый. Сколько всего погибло на этом этапе, так и осталось неизвестным. Можно лишь сказать, что все этапы, вместе взятые, унесли жизни более семи миллионов человек. И число жертв было бы больше, если бы не различные благоприятные обстоятельства, о которых нам еще предстоит рассказать.
В конце концов температура поверхностных слоев моря стала повышаться, это произошло не так быстро, как на суше, но все же скорость оказалась достаточно высокой, чтобы увеличить влажность до опасного уровня. Именно из-за нее и возникло то бедственное положение, о котором упоминалось выше. Миллионам людей в широтах между Каиром и мысом Доброй Надежды пришлось существовать в удушающей атмосфере, причем влажность и зной продолжали неумолимо расти с каждым днем. Люди полностью перестали перемещаться. Им оставалось только лежать и тяжело дышать, как дышат собаки в жаркую погоду.
К четвертой неделе июля тропики оказались на грани между жизнью и полным вымиранием. Затем совершенно внезапно над всем земным шаром собрались дождевые облака. Три дня подряд на небе не было видно ни малейшего просвета. Тучи заволокли всю Землю, как это обычно происходит с планетой Венера. Температура немного опустилась – без сомнения из-за того, что облака отражали в космос большую часть теплового излучения Солнца. Однако общая обстановка не улучшилась. Повсюду, даже в Исландии, выпадали теплые дожди. Невероятно увеличились популяции насекомых, ведь зной для них так же приятен, как невыносим он для человека и других млекопитающих.
Фантастическим буйным цветом разрослись растения. Зацвела даже пустыня, чего не происходило за все время пребывания человека на Земле. По иронии судьбы, несмотря на неожиданное плодородие прежде засушливых земель, никто не пытался ничего ни сеять, ни сажать. На всей Земле, кроме северо-западной Европы и отдаленных северных регионов, люди пытались просто выжить. Ни о какой деятельности не могло быть и речи. Окружающая среда поставила на колени венец творения, который последние пятнадцать лет гордился тем, что научился эту среду контролировать.
И хотя условия не улучшались, дальнейшего ухудшения также не происходило. Несмотря на скудные запасы еды, воды теперь оказалось в избытке, и многие люди, столкнувшиеся с экстремальной жарой, все-таки смогли выжить. Смертность достигла пугающего уровня, но дальше расти не стала.
Примерно за неделю до того, как облака закрыли всю Землю, в Нортонстоу было совершено любопытное, с точки зрения астрономии, открытие. При весьма драматических обстоятельствах подтвердилось существование больших облаков пыли на Луне.
Рост температур в июле превратил обычно прохладное британское лето в тропический зной, если не сказать хуже. Трава вскоре выгорела, цветы погибли. По сравнению с условиями, преобладавшими на большей части Земли, Британия пострадала не так сильно. Однако дневная температура все равно поднималась до 38 градусов днем, а ночью опускалась только до 32 градусов. Все рванули на морские курорты, побережья заполонили дома на колесах.
Нортонстоу, к счастью, теперь располагал большим убежищем с кондиционерами, и большинство сотрудников предпочитали ночевать именно там. В остальном жизнь здесь шла как и прежде, разве что прогулки теперь совершались по ночам, а не под жарким солнцем.
Однажды лунной ночью Марлоу, Эмерсон и Кнут Йенсен вышли из дома прогуляться, когда освещение вдруг стало меняться. Эмерсон поднял голову и сказал:
– Знаете, Джефф, это, черт возьми, странно. Я не вижу облаков.
– Возможно, все дело в ледяных кристаллах, находящихся на большой высоте.
– В такую жару это просто невозможно!
– Пожалуй, что вы правы.
– К тому же ледяные кристаллы не могут иметь такого странного желтого цвета, – добавил Йенсен.
– В таком случае нам остается только одно. Если сомневаешься – проверь. Пойдемте к телескопу.
Они отправились к куполу, в котором находился Шмидт. Марлоу навел на Луну шестидюймовый объектив.
– Бог мой! – воскликнул он. – Да там все бурлит!
Эмерсон и Йенсен тоже посмотрели в телескоп. Затем Марлоу сказал:
– Нам лучше вернуться в дом и позвать всех сюда. Такое можно увидеть лишь раз в жизни! Я хочу сам сделать снимки с телескопа.
Энн Халси присоединилась к группе ученых, поспешивших ответить на настойчивый призыв Эмерсона и Йенсена. Когда пришла ее очередь посмотреть в телескоп, Энн просто не знала, что ей сказать. У нее имелись общие представления о том, как выглядит серая, покрытая кратерами, пустынная поверхность Луны, но она, конечно же, не знала всех подробностей рельефа. Не понимала она и значения тех замечаний, которыми в волнении обменивались астрономы. Поэтому к телескопу она подошла скорее из чувства долга. Но когда настроила фокус, ее взгляду открылась совершенно фантастическая картина. Луна была лимонно-желтого цвета. Обычно четкие детали казались размытыми из-за гигантского облака, которое расползлось за пределы ее очертаний. И это облако подпитывали потоки частиц, которые вырывались из темных участков. То там, то здесь из темноты возникали новые потоки, пульсирующие и мерцающие самым невероятным образом.