Некоторое время спустя, пока они пили чай и говорили на общие темы, Лестер удивленно воскликнул:
– Боже правый! Вы только посмотрите!
– Быть не может!
– И тем не менее это происходит.
– Отражение десятисантиметровой волны усиливается. Вероятно, ионизация растет с колоссальной скоростью, – объяснил Марлоу Паркинсону.
– Черт возьми, обратный сигнал опять набирает мощность!
– Значит, меньше чем за час ионизация возросла в сто раз. Невероятно.
– Гарри, думаю, лучше включить сантиметровый передатчик, – сказал Кингсли Лестеру.
Итак, вместо десятисантиметрового передатчика включили сантиметровый.
– Все нормально проходит, – заметил кто-то из присутствующих.
– Кстати, а какое сообщение было отправлено? – поинтересовался Паркинсон.
– Никакого, – ответил Лестер, – мы просто передаем Н.В. – непрерывную волну.
«Как будто мне это о чем-то говорит», – подумал Паркинсон.
Но хотя ученые сидели вокруг передатчика еще около двух часов, ничего существенного больше не произошло.
– Что ж, волна по-прежнему проходит. Посмотрим, что с ней будет после обеда, – заявил Барнетт.
После обеда сантиметровый передатчик продолжал работать без помех.
– Может, стоит снова включить десятисантиметровый? – предложил Марлоу.
– Хорошо, давайте попробуем еще раз. – Лестер нажал на выключатель. – Интересно, – заметил он. – Теперь и десятисантиметровый сигнал свободно проходит. Похоже, уровень ионизации падает, и довольно стремительно.
– Возможно, это связана с образованием отрицательных ионов, – предположил Уайчарт.
Десять минут спустя Лестер взволнованно воскликнул:
– Смотрите, сигнал снова поступает!
Он оказался прав. В следующие несколько секунд отраженный сигнал быстро набрал силу до максимального значения.
– Произошло полное отражение. И что будем делать? Вернемся к сантиметровым волнам?
– Нет, Гарри, – сказал Кингсли. – Рискну высказать революционное предположение: давайте поднимемся наверх, в гостиную, выпьем кофе и послушаем музыку, которую сыграют нам прелестные руки Энн. Мне хотелось бы отвлечься на часик-другой, а потом вернуться сюда позже.
– Ради бога, Крис, что вам пришло в голову?
– О, всего лишь предположение, возможно, безумная идея. Но, я надеюсь, в порядке исключения, вы пойдете мне навстречу.
– В порядке исключения! – усмехнулся Марлоу. – Крис, у меня такое чувство, что вам всегда шли навстречу с самого рождения.
– Возможно, но все-таки невежливо вот так говорить об этом, Джефф. Пойдемте, Энн. Вам давно хотелось узнать, как мы отреагируем на ваше исполнение Сонаты для фортепиано № 29 Бетховена. Ваш час настал.
Примерно чрез полтора часа, когда в их головах еще звучали первые аккорды великой сонаты, вся компания вернулась в радиолабораторию.
– Давайте наудачу попробуем сначала метровые волны, – сказал Кингсли.
– Но метровые сигналы же полностью глушатся, – сказал Барнетт, переключая несколько тумблеров.
– Разрази меня гром, нет, ничего подобного! – воскликнул он несколько минут спустя, когда оборудование разогрелось. – Сигнал проходит. В это невозможно поверить, но тем не менее это ясно как божий день! Все видно на экране!
– Ну что, Гарри, готовы сделать ставку на то, что будет дальше?
– Никаких ставок, Крис. Это еще хуже, чем играть в «Найди даму»[3].
– Готов поспорить, что произойдет насыщение сигнала.
– У вас есть на то основания?
– Если это случится, у меня, разумеется, такие основания появятся. Если нет, то нет.
– Решили подстраховаться?
– Сигнал усиливается, – нараспев объявил Барнетт. – Похоже, Крис был прав. Он все сильнее!
Через пять минут метровый сигнал набрал полную мощность. Ионосфера не пропустила его, и вся энергия вернулась обратно на Землю.
– Теперь попробуйте десятисантиметровый сигнал, – приказал Кингсли.
Следующие минут двадцать-тридцать все молчали и не сводили глаз с оборудования. Прежняя схема повторилась. Сначала отражение было совсем слабым. Но затем отраженный сигнал начал быстро насыщаться.
– Ну вот. Сначала сигнал проникает в ионосферу. Затем через несколько минут ионизация возрастает и не пропускает его. Крис, что это значит? – спросил Лестер.
– Давайте поднимемся наверх и все обдумаем. Если Энн и Иветт будут так любезны, что приготовят еще кофе, возможно, у нас получится выяснить, что происходит.
Пока готовили кофе, пришел Макнил. Во время эксперимента он навещал больного ребенка.
– К чему вся эта торжественная серьезность? Что происходит?
– Джон, вы как раз вовремя. Мы сейчас собирались еще раз пройтись по всем фактам. Но договорились не начинать, пока не приготовят кофе.
Кофе принесли, и Кингсли начал излагать свои доводы:
– Для Джона я начну все сначала. При передаче радиоволн важны два фактора: длина волн, а также ионизация атмосферы. Представим, что мы решили передать волну определенной длины и понаблюдать, что произойдет, если уровень ионизации повысится. Начнем с того, что при низкой ионизации энергия радиоволн проникнет через атмосферу и лишь очень небольшая ее часть отразится. Затем, когда уровень ионизации возрастет, отраженный сигнал станет сильнее, пока резко не достигнет очень высокого показателя, и в конце концов вся энергия радиоволн отразится и вернется к поверхности Земли. Тогда можно будет сказать, что произошло насыщение сигнала. Джон, это вам понятно?
– Постольку-поскольку. Я только не понимаю, какое к этому имеет отношение длина волн?
– Скажем так, чем короче волна, тем плотнее должна быть ионизация для ее насыщения.
– Значит, если волна одной длины может быть полностью отражена атмосферой, более короткие волны почти полностью проникнут сквозь нее в космос?
– Именно так. Но давайте на минутку вернемся к моей волне определенной длины и к эффекту, вызванному ростом уровня ионизации. Для удобства я буду называть это «Волновая схема А».
– Как вы хотите это назвать? – уточнил Паркинсон.
– Смотрите, что я имею в виду:
1. При низком уровне ионизации происходит почти полное прохождение сигнала через атмосферу.
2. Ионизация возрастает и все жестче отражает сигнал.
3. Ионизация становится настолько высокой, что происходит полное отражение.
Все это я называю «Схемой А».
– Как же тогда выглядит «Схема Б»? – спросила Энн Халси.
– Не будет никакой схемы Б.
– Зачем же вы тогда использовали для обозначения «А»?
– Избавьте меня от женской бестолковости! Я назвал ее «Схемой А» просто потому, что мне так захотелось. Разве я не могу этого сделать?
– Конечно, дорогой. Но почему вам этого захотелось?
– Продолжайте, Крис. Она просто морочит вам голову.
– Так вот, здесь перечень того, что произошло сегодня днем и вечером. Позвольте мне зачитать вам эту таблицу.
Длина волны Примерное время События
Между 19:30 и 21:00 никаких передач не производилось.
– Да, это выглядит весьма рационально, если собрать все данные вместе, – сказал Лестер.
– Так и есть, правда?
– Боюсь, я ничего не понимаю, – сказал Паркинсон.
– И я тоже, – признался Макнил.
Кингсли заговорил очень медленно:
– На мой взгляд, все это можно объяснить очень просто одной гипотезой. Но хочу вас предупредить, что гипотеза эта довольно абсурдна.
– Крис, может, хватит нагнетать драматизм? Объясните простыми словами, в чем заключается ваша абсурдная гипотеза.
– Хорошо. Если совсем коротко, то при любой длине волн, начиная с нескольких сантиметров и больше, наши передачи сигналов автоматически провоцируют рост ионизации, которая продолжается вплоть до полного насыщения сигнала.
– Этого просто не может быть, – покачала головой Лестер.
– Я не утверждал, что это возможно, – ответил Кингсли. – Я сказал, что это может все объяснить. Так и есть. Это объясняет содержание моей таблицы.
– Я примерно представляю, к чему вы клоните, – заметил Макнил. – Могу ли я предположить, что уровень ионизации падает, как только прекращается передача сигнала?
– Да. Едва мы прекращаем передачу, как ионизирующий фактор прекращает свою деятельность. Чем бы этот фактор ни был – возможно, это те самые электрические разряды, про которые говорил Билл. После этого уровень ионизации быстро понижается. Видите ли, мы имеем дело со слоями атмосферы, где ионизация очень низкая, так как плотность газа достаточно велика, чтобы приводить к быстрому формированию отрицательных ионов кислорода. Поэтому уровень ионизации быстро начинает падать.
– Давайте рассмотрим все чуть более детально, – проговорил Марлоу сквозь клубы анисового дыма. – Мне кажется, что этот гипотетический ионизирующий фактор должен обладать весьма трезвым мышлением. Предположим, что мы включаем десятисантиметровую передачу. Тогда, согласно вашей, Крис, идее, этот неведомый фактор повышает ионизацию до такого уровня, чтобы десятисантиметровые волны остались в пределах атмосферы Земли. И я могу предположить, что дальше ионизация уже не возрастает. Все очень точно рассчитано. Фактор как будто знает, насколько далеко ему следует зайти.
– Поэтому все выглядит не слишком правдоподобно, – сказал Уайчарт. – Но есть и другая трудность. Почему нам так долго удавалось передавать двадцатипятисантиметровые сигналы? Ведь это продолжалось много дней подряд, а не какие-нибудь полчаса. И почему эта ваша «Схема А», как вы ее называете, не вырисовывается, когда мы используем сантиметровые волны?
– Чертовски никчемная философия, – заметил Александров. – Пустая трата сил. Гипотезы строятся на предсказаниях. Нужен научный подход.
Лестер взглянул на часы.
– Прошло уже больше часа с момента последней передачи. Если Крис прав, то эта «Схема А» должна повториться, если мы снова начнем передавать сигнал на десяти сантиметрах и, возможно, также на одном метре. Давайте попробуем.