– Мне кажется, что эти возмущения в движении ракет были вызваны намеренно, – начал Уайчарт.
– Дэйв, с чего вы взяли? – спросил Марлоу.
– Понимаете, вероятность того, что около сотни ракет, двигающихся в произвольном направлении, поразят три города, очень мала. Из этого я делаю вывод, что возмущения были вызваны не просто так. Я думаю, они позволили направить ракеты точно в цель.
– Здесь есть одна нестыковка, – возразил Макнил. – Если ракеты намеренно направлялись в цель, то почему только три из них ее достигли?
– Возможно, направлялись только три или же расчет оказался не очень точным. Я не знаю.
В эту минуту раздался саркастичный смех Александрова.
– Чертовский аргумент, – заявил он.
– Что вы называете этим вашим «чертовским аргументом»?
– Вот такие вот чертовские аргументы вроде этого. Гольфист бьет по мячу. Мяч попадает в траву. Вероятность, что мяч попадает в определенный пучок травы, очень мала, просто очень-очень. Есть миллион других пучков травы на поле, куда он может закатиться. Повторю, вероятность очень, очень, очень мала. Значит, дело не в том, что гольфист ударил по мячу, а в том, что мяч намеренно упал в это место. Правда же, чертовский аргумент? Как раз такой, как высказал Уайчарт.
Это была самая длинная речь, которую они услышали от Александрова за все время.
Уайчарт на сдавался. Когда смех стих, он вернулся к теме.
– Мне кажется, это совершенно ясно. Если ракеты были направлены, то шансы, что они попадут в цели, возрастали. И поскольку в цели они все-таки попали, совершенно ясно, что, скорее всего, их направляли.
Александров многозначительно взмахнул рукой.
– Правда ведь, черт побери?
– Мне кажется, Алексей хотел сказать, – объяснил Кингсли, – что наши предположения о существовании определенных целей необоснованны. Как в случае с гольфистом, когда мы предполагаем, что он выбрал определенный участок – пучок травы – в качестве цели, в то время как очевидно, что гольфист не думал об этом, совершая свой удар.
Русский кивнул.
– Нужно определить чертову цель до удара, а не после него. Рубашку надевают перед тем, как пойти на вечер, а не по возвращении.
– Потому что в науке важны только предположения?
– Да, черт побери. Уайчарт предполагает, что ракеты были направлены. Хорошо, давайте спросим у Облака. Только так мы все поймем. Спор не поможет ничего решить.
Это предложение привлекло их внимание к весьма прискорбным обстоятельствам. После истории с ракетами связь с Облаком оборвалась. Никто не мог найти в себе достаточно уверенности, чтобы попытаться установить с ним новый контакт.
– Не думаю, что Облаку такой вопрос понравится. У меня сложилось впечатление, что оно здорово рассердилось, – заметил Марлоу.
Однако Марлоу ошибался, и через пару-тройку дней они это выяснили, когда получили от Облака неожиданное сообщение, в котором оно заявляло, что примерно через десять дней покинет Солнце.
– Это невероятно! – сказал Лестер Паркинсону и Кингсли. – Прежде Облако, кажется, было уверено, что задержится здесь не меньше чем на пятьдесят лет, а возможно, и больше чем на сто.
Паркинсона известие сильно встревожило.
– Должен сказать, что для нас это не сулит ничего хорошего. Как только Облако улетит, нам конец. Ни один суд в мире не встанет на нашу сторону. Сколько, по-вашему, времени мы сможем поддерживать связь с Облаком?
– Принимая во внимание мощность наших передатчиков, то около двадцати лет или дольше, даже если бы Облако начало довольно сильно ускоряться. Но, судя по последнему сообщению Облака, нам вообще не удастся быть с ним на связи, пока оно набирает скорость. Похоже, что в его внешних слоях движение электрического тока будет довольно хаотичным. Это приведет к возникновению большого количества электрических помех. Поэтому нам не удастся получить ни одного сообщения, пока процесс ускорения не завершится, а произойдет это лишь через несколько лет.
– Боже, Лестер, вы хотите сказать, что у нас осталось всего десять дней, а потом мы ничего не сможем предпринять в течение многих лет?
– Совершенно верно.
– Нам конец. Что будем делать? – простонал Паркинсон.
Кингсли наконец принял участие в обсуждении:
– Возможно, что ничего. Но, по крайней мере, мы можем выяснить, почему Облако улетает. Судя по всему, оно резко изменило решение, и на это должны быть серьезные причины. Давайте попробуем узнать какие. Посмотрим, что оно скажет.
– Возможно, оно вообще не станет нам отвечать, – мрачно заметил Лестер.
Но они все-таки получили ответ:
«Мне сложно ответить на ваш вопрос, так как, судя по всему, он затрагивает сферы личного опыта, о которых ни я, ни вы не имеем ни малейшего представления. В наших прошлых беседах мы не обсуждали с вами природу религиозных верований людей. Я нахожу их в высшей степени нелогичными, и, насколько понимаю, вы тоже, так что нет смысла развивать эту тему. По большому счету традиционная религия в том виде, в котором воспринимают ее многие люди, совершенно нелогична в своих попытках постичь сущности, находящиеся за пределами Вселенной. Поскольку Вселенная включает в себя все, ничто не может находиться за ее пределами. Идея о «боге», который создал Вселенную, – механический абсурд, он, вероятно, берет свое начало из создания людьми разных механизмов. Думаю, вы со мной согласитесь.
Но все равно при этом остается много загадок. Возможно, вы задавались вопросом, существуют ли во Вселенной другие создания, наделенные еще более развитым интеллектом? Теперь вы знаете, что существуют. Точно так же и я размышляю о возможности существования интеллекта, намного выше моего. Насколько мне известно, такого нет ни в этой, ни в других галактиках. И все же я чувствую, что подобный разум играет важнейшую роль в нашем существовании. Иначе кто решает, как должна вести себя материя? Кто формулирует ваши законы физики? И почему именно эти законы, а не какие-либо еще?
Эти проблемы невероятно сложны, настолько сложны, что я не могу их решить. Однако ясно, что подобный разум, если он существует в действительности, невозможно ограничить: ни пространством, ни временем.
И хотя я говорю о невероятной сложности этих проблем, решить их все-таки можно. Примерно два миллиарда лет назад один из нас заявил, что нашел решение.
Сообщение об этом разлетелось по Вселенной. Но связь оборвалась прежде, чем решение было озвучено. Все попытки снова наладить контакт не увенчались успехом. Так же не удалось обнаружить никаких следов создания, его отправившего.
Похожие события повторились снова примерно четыреста миллионов лет назад. Я помню их хорошо, так как они произошли вскоре после моего рождения. Я помню это восторженное сообщение, в котором говорилось, что решение самых сложных проблем найдено. Помню, как сказали бы вы, «томительное ожидание» в предвкушении разгадки. Но снова тот, кто обещал ее дать, исчез без следа.
Нечто похожее повторилось в третий раз. Оказалось, что тот, кто совершил это открытие, находится на расстоянии чуть более двух световых лет от меня. Я его ближайший сосед, поэтому мне нужно немедленно отправиться туда. Вот в чем причина моего отбытия».
Кингсли взял микрофон.
– Что вы надеетесь обнаружить, когда доберетесь туда, где все это произошло? Мы правильно понимаем, что вы располагаете большим запасом питания?
Пришел следующий ответ:
«Спасибо за вашу заботу. У меня действительно есть запас питательных химических продуктов. Он не очень большой, но его должно хватить, если я совершу это путешествие на максимальной скорости. Сначала у меня возникла мысль задержаться на несколько лет, но не думаю, что это уместно в текущих обстоятельствах. А по поводу того, что я надеюсь обнаружить, скажем так, мне хотелось бы разрешить один старый спор. Бытует мнение, не сказать, чтобы достаточно обоснованное, будто эти единичные случаи связаны с аномалиями, с заболеванием нервной системы, ведущим к самоубийствам. У нас известен такой способ самоубийства, как обширный ядерный взрыв, в результате которого происходит полное расщепление всего индивидуума. Если произошло именно это, то становится понятно, почему не удалось обнаружить никаких следов исчезнувших.
В данный момент у меня появилась возможность окончательно проверить эту гипотезу, так как инцидент, чем бы он на самом деле ни был, произошел близко и я смогу добраться до места за каких-нибудь двести или триста лет. Срок такой короткий, что оставшиеся после взрыва продукты, если взрыв в самом деле имел место, еще не успеют окончательно рассеяться».
Выслушав сообщение до конца, Кингсли окинул помещение взглядом.
– Итак, друзья, возможно, это наш последний шанс задать вопросы. Хорошо бы составить их список. Есть предложения?
– Например, что могло случиться с теми типами, если они не совершали самоубийство? Давайте спросим, есть ли у него какие-нибудь соображения, – предложил Лестер.
– А еще стоит узнать, не могло бы Облако покинуть Солнечную систему так, чтобы не причинить вреда Земле, – заметил Паркинсон.
Марлоу кивнул.
– Верно. Есть три возможные проблемы:
1. В нас может угодить один из тех газовых снарядов, когда Облако начнет ускоряться.
2. Наша атмосфера может смешаться с Облаком и улететь вместе с ним в космос.
3. Нас может опалить слишком сильным жаром либо от слишком мощно отраженного от Облака солнечного света, как было во время Великой жары, либо из-за энергии, которая высвободится во время ускорения.
– Хорошо. Занесем эти вопросы в список.
Ответ Облака на вопросы Марлоу оказался намного более обнадеживающим, чем они ожидали.
«Все эти моменты я держу в своей голове, – сказало оно. – Я собираюсь создать экран, способный защитить Землю на ранних этапах ускорения, которое окажется намного более резким, чем процесс замедления, происходивший во время моего прибытия сюда. Без экрана вас опалит такой жар, что это, несомненно, приведет к гибели всего живого на Земле. Однако экран будет вынужден двигаться вокруг Солнца, и, возможно, на пару недель затмит его; но я думаю, это не причинит вам серьезного вреда. На поздних этапах моего отлета произойдет отражение солнечного света, однако жара, вероятно, окажется не такой сильной, как во время моего появления.