тся подождать. – Он подозвал одного из своих подчиненных, что-то ему сказал, проводил взглядом и замер в той же позе, скрестив на груди свои могучие руки.
Так мы и стояли: я смотрел на него и десяток рубак за его спиной, он – на меня. Вскоре к воротам прибыл какой-то совсем уж огромный орк с десятком закованных в мифрил воинов. Прибывшего звали Рдаугар, и, судя по надписи над головой, он был исполнителем божьего суда. Меня проводили к круглому котловану, заставили спешиться и попросили подождать. Дорогу я не запоминал, мне было по фигу, куда меня вели. Да и не все ли равно, где драться? Если нужно, я потом прогуляюсь по городу и рассмотрю все его красоты. Если, конечно, захочу. А сейчас нужно просто убить одного зарвавшегося идиота. А сто миллионов у него ХП или двести – мне наплевать, там уж эти боги сами пусть решат.
Мрака я от греха подальше отпустил: не будет мой свиненок вот так просто смотреть, как убивают его хозяина, – и от нечего делать оглядел арену, на которой предстояло драться.
Цилиндрическая выемка диаметром около полусотни метров имела два спуска и была примерно сорокаметровой глубины. Над ее краем тянулся навес из переплетенных заостренных крючьев. Защита, надо так понимать, от особо предприимчивых магов: чтобы не вздумали вдруг выпрыгнуть. Дно покрыто ослепительно-белым песком, а в центре семиметровая статуя полуобнаженной орчанки с двумя разведенными в стороны клинками. Вообще, Суд богов тут запрашивали нечасто, потому как, со слов Рхана, погибший никогда не отправится в чертоги Каэллы. Логично… Что делать лжецу за пиршественным столом покровительницы?
Поэтому местные если и выясняли между собой отношения, то не тут, а на совершенно других площадках.
Три ряда трибун заполнялись с поразительной быстротой. Ни одного ребенка я не увидел, все с виду матерые мужчины, да и женщины им под стать. Мне указали место возле одного из спусков, как раз напротив трибуны для старейшин. Я молча стоял в окружении четырех рубак трехсотых уровней и ждал начала представления. Меня никто не трогал, ни о чем со мной не заговаривал – ну и ладно. Скажут, когда придет время. Я даже не предполагал, как все тут должно происходить. Минут пять все выглядело чинно: орки шумели, косились в мою сторону, разносчики таскали еду, как вдруг все затихло. На трибуне вместе со старейшинами появился конунг. Вождей тут зовут еще и так.
Размерами Грон лишь немного уступал Рхану. Легкая шерстяная безрукавка, ожерелье из очень крупных клыков и хмурый взгляд… Взгляд привыкшего повелевать тысячами жизней. Одновременно со всей этой процессией к другому спуску в сопровождении четырех громил вышел Кнуг ан Грам, и я на всякий случай сразу попытался оценить своего противника: открытый шлем со стрелкой на переносье, кольчуга с наборным ламелляром, в руках копье и щит, на поясе – широкий короткий меч. Все из адамантита, да и по фигу. Хреново только, что он с копьем, но какнибудь да разберусь.
Тишина висела примерно с минуту. Замерли даже разносчики пищи, когда Грон поднялся с места, явив миру свое гигантское телосложение, и медленно, разделяя слова, произнес:
– Ты убил моих людей, князь! И теперь пришел требовать справедливости?
Голос Грона звучал словно из глубокого ущелья. На трибунах все замерли и, казалось, перестали даже дышать.
– И ты рассчитываешь на милость наших богов?!
Все, это действо меня реально достало. Я шагнул вперед и проорал:
– Я убил отрекшихся, вождь! Предателей! А твой побратим не захотел меня выслушать. Он оскорбил меня, но ни один урод в этом мире не может обвинить меня в том, что я служу Проклятому. За те оскорбления, что он мне нанес, он заплатит кровью. Я сказал!
– Он врет! – бросив взгляд на меня, тоже проорал Кнуг. – Ты сам знаешь, что мы не нашли тому никаких подтверждений. Но хорошо, что он пришел сам. Я намотаю его кишки на свое копье, и убитые воины порадуются в Чертогах Каэллы.
Грон некоторое время молчал, а потом кивнул на арену:
– Ну что ж, не будем затягивать! Выходите на арену, и да свершится справедливость!
Странно все это – говорить о справедливости, если в мире реально существует такая богиня и можно буквально спросить у нее. Но тут тоже не все так просто. Те двое не были посвящены в сан, и фактически Кнуг прав. Вот только с моей репутацией я никому тут ничего не объясню. Не поверят. Всем по фигу, и в любом случае придется драться. По-другому мне своей правоты не доказать. Боялся ли я предстоящей схватки с НПС четырехсотого уровня с его сотней миллионов очков здоровья? Наверное… да вот только после неудавшейся попытки освобождения Литы мне было как-то фиолетово. Да и вариантов мне других никто не предложил.
– Ты не можешь пользоваться свитками заклинаний, маг, – напутствовал меня Рдаугар. – Только то, что сможешь сотворить сам. Мы проверили, но все же. Любое запрещенное заклятие – и ты умрешь. Арена не принимает лжецов.
– Да, конечно, – кивнул я и сполз по мелкому песку на арену.
Щит, шлем, ламелляр… После команды судьи Кнуг резко пошел в атаку, пытаясь достать меня копьем. Я отбил его в сторону и попытался ответить. Без толку: попробуй достать копейщика, уже завершившего свою атаку. Мы некоторое время кружили. Он не давал мне приблизиться и атаковал резкими выпадами копья. Я блокировал и уходил в сторону. Все попытки сократить дистанцию он успешно пресекал, одновременно пытаясь нанести мне удар по ногам. Нахлынувшая ярость поначалу только мешала мне вести этот бой, но… В какой-то момент вдруг стало невыносимо жарко, в голове зазвучала какая-то нелепая музыка, и я вдруг понял, что превосхожу своего оппонента в скорости. Во мне проснулся «Мечник», которым одарил меня Транг? Плевать! На трибунах гробовая тишина, только хруст песка под сапогами, удары металла о металл и рев атакующего орка. Радовало то, что и ему, несмотря на какую-то безумную подвижность, тоже не удавалось меня достать. Минуты три Кнуг кружил по площадке, периодически отгоняя меня резкими выпадами копья, пока, наконец, один из таких ударов не достиг цели. Резкая боль пронзила правое плечо, на песок потекли красные капли. От ярости стало трудно дышать. Мой ответный выпад орк легко отбил щитом, подшагнул, развивая успех, но в следующую секунду я Шагом сквозь Тьму ушел ему за спину. Кнуг резко обернулся, пытаясь блокировать удар, но не успел, и мой меч со скрежетом ударил его в незащищенный бок. Крит! Почти все ХП вдруг слетает с него одномоментно! Харт! Как такое возможно? Камень в навершии моего меча пылает ярко-оранжевым огнем. Это из-за него? Камень в рукояти настолько увеличил урон?
Мой соперник падает на колени и начинает заваливаться, но я ловлю его за волосы… Кнуг ан Грам умирает, но хрен вам! Использую на нем Высшее Исцеление и, тяжелым взглядом окидывая сидящих на скамейках бойцов, спрашиваю:
– Вы этого хотели?! Орки?!
Меня реально трясет. В руке – слипшиеся от крови волосы, но на стадионе молчание… Они ждут его смерти. И я, мать его, знаю, что надо обязательно убить… но…
– Ну?! – Я остановил взгляд на Гроне. – Ты хочешь смерти своего побратима?!
Резким прыжком Грон оказывается на арене и, глядя мне в глаза, говорит:
– Убей! Иначе Суд богов не свершится!
– Я чту ваших богов, – пожал плечами я. – Но ко мне они не имеют никакого отношения. Поэтому пусть он живет.
– Значит, я сам выполню их волю! – проревел Грон и, сорвав с пояса топор, шагнул на меня.
Я выхватил из сумки амулет вождя и поднял его над головой.
– Ну давай. Убей память и волю своего отца…
Орк дернулся, но словно уперся в невидимую стену. Потом шагнул вперед, опустил топор и замер, хмуро глядя на лежащий на моей руке амулет…
– Где ты это взял? – в наступившей тишине хрипло произнес он.
– Подобрал с трупа Нергхала…
Я отпустил Кнуга, сунул в ножны клинок и протянул амулет стоящему напротив меня вождю:
– Вот, возьми – отец просил передать это тебе!
– Ты видел моего отца, демон?
– Я видел его последний бой во всех подробностях, я видел, как он пал. Я много чего видел, Грон… Такой у меня дар и… проклятие. Орки! – Я кивнул на Кнуга и обвел взглядом притихшие трибуны. – Советник Гуркас служил Виллу полторы тысячи лет! Это по его вине произошла Фертанская бойня. А сейчас он хотел рассорить вас с Драконьим Черепом, чтобы Рхан не смог прислать вам в помощь Орду! Ведь Вилл ударит именно по вашим землям…
– И ты веришь этому демону, конунг? – крикнул с трибуны седой орк с обезображенным шрамом лицом. – Это же он убил Нарва и Зерга!
– Молчать! – Грон вскинул над головой топор, прекращая начавшиеся разговоры. Затем повернулся ко мне и добавил: – Я услышал тебя, Видящий! И будем считать, что боги сегодня отказались от жертвы! А теперь пойдем в мой дом. Нам о многом следует поговорить. – Он без особого труда закинул на плечо бесчувственное тело своего побратима и, не оборачиваясь, направился к выходу с арены. Я пожал плечами, вздохнул и пошел следом за ним, внезапно осознав, какой я все-таки идиот! Чего мне стоило еще в Каргаларе вывести над головой свои достижения? Убийцу трех спутников Дважды Проклятого вряд ли кто-то обвинил бы в служении… Но в тот раз я, видимо, еще не отошел от боя, а тут еще с женой такие проблемы. Ну да ладно. Хорошо то, что хорошо заканчивается…
Дальше по городу мы шли пешком в окружении трех десятков воинов, четверо из которых несли Кнуга. Странно, но репутация с Кровавым Копьем у меня не изменилась, знак вождя Грон у меня не забрал. Впрочем, никто меня не атаковал, и на том спасибо. Красоты города меня интересовали мало – не то было настроение, поэтому я сфокусировал взгляд на своем мече и, что называется, выпал в осадок.
Пагуба.
Меч: Одноручное. Великий меч. [Содержит Великую Сущность]
Персональный предмет.
Прочность: 15 938/20 000.
Легендарный масштабируемый.
Не требует уровня.
Урон: 2810–5620
+????? дополнительного урона силой Первозданного Хаоса