— Почему ты тогда меня…
— Потому что захотел тебя с первой минуты, как увидел. Потому что решил, что ты пришла меня соблазнять.
— Я — что?!
У меня глаза, по ощущениям, стали как у дракона. Таких же размеров. Ну ладно, предположим, что глаза как у дракона мне не грозят, потому что мне бы разорвало лицо, но собственные органы зрения сейчас представлялись очень и очень большими. Круглыми. Выразительными.
— От тебя фонило желанием, Аврора, — на удивление серьезно произнес он. — Настолько, что я просто не мог предположить ничего другого. Тогда мне и в голову не приходило, что наша связь… хм… что это выбор моего дракона, и твой на него ответ.
Выбор дракона, значит. А что насчет твоего?
Я чуть не брякнула это вслух, но на этот раз с языком мы подружились. В смысле, я не стала задавать неудобных вопросов, которые совершенно точно не имеют никакого отношения к тому, что сейчас было. Это как на первом свидании спросить: «Хэй, парень, ты на мне женишься?»
— И уж тем более я представить не мог, — продолжал он, — что все получится именно так. Бесконтактная передача пламени… мы с тобой в своем роде уникальны, Аврора. Такого мир еще не знал. И не узнает, пока я не выясню все в подробностях.
Он снова расслабился и поглаживал мою спину, вот совершенно не с целью помочь мне принять душ. Я же, наоборот, напряглась.
— То есть такого никогда не было? Вообще?
— Ни разу. Любая передача пламени между человеком и драконом шла через кровь. Не говоря уже о том, что передача пламени человеку от иртхана считается в принципе невозможной. Больше того, передача не просто от иртхана человеку, передача в спящем состоянии. Когда сила неактивна.
— Ты о чем?
— Судя по всем анализам, Аврора, с маркером черного пламени ты ходишь как минимум со дня нашей первой встречи.
— А?
— Да, у тебя анализы уже развитого черного пламени. Да и случившееся сегодня… ты как иртханесса-подросток — по возрасту пламени в крови. Если я правильно понял, у тебя могут быть перепады настроения и все прочее, сопутствующее.
О-о-о!
— Я бы мог предположить, что маркер в твоей крови был спящим, — он снова на миг нахмурился, а после тряхнул головой, словно сбрасывая какое-то наваждение, — если бы маркер в твоей крови не был моим. По всему получается, что на кухне мы его активировали, а сегодня у тебя произошло полноценное пробуждение пламени. Что, кстати сказать, тоже парадокс. Обычно сначала пламя просыпается внутри и только потом проявляется в физической форме.
Я сейчас взорвусь. Не от пламени, нет, от количества новой поступающей в меня в единицу времени информации.
— Можно поподробнее? — спросила я. — Для тех, кто не знает с детства все эти тонкости иртхано-драконьих премудростей.
— Объясняю на пальцах, — он наконец-то убрал руки с моих ягодиц и загнул первый палец. — Иртханы и иртханессы рождаются с пламенем. В зависимости от уровня силы развиваются и их способности. Сначала ментальные — те, с помощью которого мы отдаем приказы и управляем драконами, затем — проявление пламени, когда уже физически можно что-нибудь поджечь. Процесс активации и развития внутреннего пламени очень важен. Обычно он проходит без эксцессов, если правильно подготовиться, но случается такое, что по какой-то причине развитие делает резкий скачок. Таких случаев единицы за тысячелетия, тем не менее они были. В этот момент очень важно, чтобы рядом был тот, кто может погасить пламя. Обычно достаточно простого физического контакта, в зависимости от уровня силы, иногда даже просто прикосновения ладоней или объятий в одежде. Но с тобой оказалось недостаточно, потому что у тебя был спонтанный выброс невероятной силы. И да, такого мир тоже раньше не знал.
Вот стою я тут, вся такая уникальная, он загибает пальцы и объясняет мне все. А я… я единственное, о чем по-настоящему могу думать — что я для него значу? После такой близости, наверное, по-другому нельзя, но… Но.
«Хэй, парень, ты на мне женишься?»
— Аврора? — Бен смотрит мне в глаза. — О чем задумалась?
Я не стану это спрашивать. Не стану. Не стану.
— Да так. Ни о чем. Думаю, какие еще сюрпризы ожидать в ближайшее время.
— В ближайшее, я предполагаю, никаких. Самое интересное уже случилось, — он улыбается, а потом добавляет: — Я говорю о проявлении пламени, если что.
— Ах, вот оно как.
— Именно так. Все остальное будет попроще. Я надеюсь.
Меня так и подмывает сказать «давай надеяться вместе», вместо этого я просто киваю.
— Хорошо.
— Ты подозрительно со всем соглашаешься, — прищуривается Вайдхэн. — Завтра тебе лучше не появляться в Грин Лодж.
— Хорошо.
Он приподнимает брови, а я пожимаю плечами:
— Я очень люблю балет, Бен, но не настолько, чтобы вредить другим людям. — Вайдхэн меняется в лице, и я добавляю: — Просто напомни мне сейчас перезвонить генеральному и сказать, что я больше не выйду. Незаменимых балерин нет. Особенно в ресторане.
Почему-то именно эта мысль дается мне больнее всего, еще больнее даются эти слова. Я будто окончательно отказываюсь от того, от чего уже однажды отказалась. Правда, тогда у меня были совершенно другие обстоятельства и совершенно не было выбора, но и сейчас, по сути, его тоже нет. Я не представляю, как работает это самое пламя, мне нужен учитель или тот, кто хотя бы с азами контроля поможет. Постоянное сопровождение. Обследования — наверняка. После того, что он сказал, обследования мне нужны точно, банально даже для того, чтобы я не навредила собственному сыну.
— Ты очень хотела танцевать? — спрашивает он, глядя на меня в упор.
— Это было давно, — я показываю на душ. — Мы все еще моемся, или проводим сеанс психологической помощи?
Вайдхэн хмыкает:
— Что я тебе говорил про неуважение, Аврора? — Он выделяет это слово так, что я просто мгновенно переключаюсь. Но ответить не успеваю: — К слову, о неуважении. В ресторане Бездарном Гадхэном меня назвал Лар, но ты это допустила. Поэтому ты, как мать, и будешь нести ответственность.
— Чт…
«Что» у меня не получается полноценным: меня так резко разворачивают лицом к стене душевой кабины, что воздух вылетает из меня как пробка из бутылки с веоланским, а следом за ним вырывается грудной низкий стон, потому что его ладонь между моих бедер творит совершенно невыносимо-приятные вещи. И ладно бы только ладонь, он умудряется скользнуть языком по моим позвонкам, зубами прихватывая кожу у основания шеи.
«Неуважение» затягивается на три или четыре раза, и пламя в этот раз рассыпает искры прямо под водой, из-за чего душевой кабине грозит преждевременный износ. Когда в последний раз я просто тихо оседаю в его объятиях, прижимаясь к сильной груди, Вайдхэн снова подхватывает меня на руки.
— Можно вообще считать, что мы приняли душ?
— Все относительно.
Меня заворачивают в полотенце и начинают активно растирать, а я сама себе напоминаю желе на ножках. В смысле, настолько же устойчивая — мне кажется, что стоит мне сделать шаг, и я просто завалюсь набок. Ходить же, после сегодняшнего, буду как двухнедельный драконенок — в смысле, переваливаясь с ноги на ногу и враскоряку. Внутри сейчас настолько приятно печет, что я даже не представляю, что будет завтра.
Танцевать мне, похоже, не грозило бы даже если бы не было пламени.
— Можешь остаться у меня, — предлагает Вайдхэн. — Ния согласилась переночевать.
— А ты подготовился, — хмыкаю я.
— Я всегда за превентивные меры. Либо можем забрать Лара сюда. Здесь много спален.
— Спасибо, но нет. Я пойду… — язык не поворачивается сказать «к себе». — К сыну. Мы с ним несколько необычно расстались сегодня.
Вайдхэн вопросительно смотрит на меня, но я молчу. Рассказать ему о ссоре с Ларом — это повысить уровень нашей близости еще больше, а мне пока надо справиться с тем, что произошло. Хорошо обо всем подумать и решить, что же делать дальше.
— Кофе?
— Только не на ночь. Я лелею мечту дойти до квартиры, поцеловать Лара и лечь спать, а после кофе утром я буду красноглазая, невыспавшаяся и злая.
Это, кажется, тоже уже перебор с близостью, поэтому я прикусываю язык. Вайдхэн как будто все понимает, потому что оставляет меня одну в ванной. Когда я высушиваю волосы и выхожу в комнату, горелым там уже не пахнет. Кровать свеженькая, застеленная заново, на ней — моя одежда, которую, по всей видимости, принесли из моей квартиры.
Когда я одеваюсь, он провожает меня до двери.
— Лоргайн сдал смену, — сообщает, прежде чем ее открыть и явить мне новых вальцгардов. — Завтра утром он опять у тебя.
— Хорошо. Спасибо, — это единственное, на что меня хватает.
Во-первых, потому что я дико сонная. А во-вторых, не забываю про уровень близости, да, и поцеловать его сейчас вот так, при всех… Хотя надо быть слишком недогадливыми, чтобы не понять, чем мы тут занимались (явно не про политику беседовали), тем не менее я просто желаю ему доброй ночи и иду с сопровождением по внутренним коридорам своего нового дома. В мою квартиру, так же как и в квартиру Вайдхэна, два входа: прямо с парковки и внутренний. Здесь даже в коридорах все отполировано и сверкает, на стенах картины, но я слишком устала, чтобы их рассматривать.
У себя отпускаю Нию, заглядываю в полностью обустроенную детскую. Лар спит, прижимая к себе плюшевого драконенка, рядом с ним храпит Дрим. Храпит как взрослый мужчина, а не как одна изящная виари. Приоткрывает один глаз, когда я наклоняюсь, чтобы поцеловать сына, уркает и переворачивается на спину, раскинув лапы и крылья в разные стороны.
— И тебе доброй ночи.
Дверь я оставляю приоткрытой, как всегда. Сейчас еще и для дежурящего вальцгарда, отвечающего за Дрим, сама иду к себе. Падаю на постель, собираюсь думать про Вайдхэна и про все, что между нами было, и… Проваливаюсь в мягкую, обволакивающую темноту.
Глава 6
Утро начинается с грохота. Рычание доносится откуда-то снизу, оттуда же доносится визг, и я подскакиваю, как ужаленная. Вылетаю из незнакомой комнаты в незнакомый коридор, бегу в комнату Лара, где никого нет, и тут же перегибаюсь через перила, кричу: