— Какая ты у меня красавица. Будущая балерина, — улыбнулся Элегард, целуя Риа в щеку, и тут же перевел взгляд на меня. — Вся в маму.
— Если это был комплимент, то спасибо.
— Даже не сомневайся, Аврора. Это был комплимент. — Он чмокнул насупившуюся дочь в макушку: Риа терпеть не могла конкуренток за внимание папы. — Так. Все собрались? Парни?
«Парни» синхронно кивнули, хотя только что были в ссоре.
— Отлично. Тогда выдвигаемся. Попрощайтесь с мамой до завтра, сегодня вечером она танцует, а после я ее у вас украду. Так что когда она вернется, вы уже будете спать.
Я приподняла брови, но Элегард сделал вид, что все самое нужное уже сказал. Интриган.
— Пока, мам, — Лар прижался щекой к моей руке по старой памяти, но потом быстро смутился и рванул за дверь.
— Пока, мам, — повторил Роа, подхватив сумку сестры с платьем и пуантами. — До завтра.
Если бы кто-то попытался эту сумку у него отнять, ему бы не поздоровилось, поэтому я молча смотрела как мой взрослый младший сын выходит за дверь. Испытывая отчаянное желание его поцеловать, но Роа терпеть не мог «все эти нежности». Понятия не имею, почему — полная противоположность своему брату и сестре, которые даже внешне были похожи больше, чем близнецы. Возможно дело было в том, что я занималась карьерой и не была с ним столько, сколько с Ларом, ну а Риа девочка, они изначально нежнее. Но временами меня посещала дикая и безумная мысль, что Роахарн все знает. Знает все обо мне. О том, чей он сын, и видит меня насквозь.
— Пока, звездочка, — я чмокнула дочь в щечку, и она улыбнулась:
— А можно меня украсть вместе с мамой вечером?
И глазками сделала так: хлоп-хлоп. Я закусила губу, а Элегард откровенно рассмеялся:
— Будет уже слишком поздно, — ответил он. — Ты устанешь. Но я обещаю, что на выходных мы все вместе пойдем в аквапарк.
— Ура! Аквапарк! Ура! Папа, ты лучший! — Риа порывисто обняла отца, и я помахала им.
— Удачи тебе на занятиях, звездочка.
— Тебе тоже удачно выступить, мам!
Если Лар после стресса с похищением начал выговаривать все буквы и повзрослел прямо на глазах, то с близнецами мне временами казалось, что они родились взрослыми. Покачав головой, когда Элегард заговорщицки мне подмигнул, я закрыла за ними дверь и пошла собираться.
Квартира с совершенно умопомрачительным видом на океан у нас была просторная: первый этаж — холл, гостиная и обеденный зал, отделенные символическими перегородками, второй этаж — четыре спальни (три наши и одна гостевая) и мой кабинет. Когда я выбирала эту квартиру, вид, конечно же, был решающим. Но немаловажным было и удобство расположения: неподалеку ото всех транспортных артерий Зингсприда, по которым можно было быстро попасть куда угодно, не собрав при этом все пробки. Дизайн — простой, лаконичный, и в то же время уютный, преимущественно в кремовых тонах со вставками черного, а в спальнях детей — мягкая цветная пастель.
Постояв у панорамных окон, глядя на океан, я оделась и набрала водителя. Сегодня у меня выступление, билеты на которое были проданы за четыре месяца. Да, это повтор, но у меня ощущение, что этот балет будет идти еще лет десять, и будет собирать полные залы. Сколько бы лет ни прошло, он будет собирать полные залы.
А у меня в ближайшее время гастроли. Мои первые гастроли. Пока что в Мэйстон, потом по остальным городам Аронгары. Что будет, когда я окажусь в Рагране?
Тряхнула головой, отгоняя лишние мысли.
Массаж, разогрев, визаж, выступление — такой у меня план. Не стоит думать о том, что будет, возможно, через год или через десять лет. Или не будет вообще.
Глава 2
— Поздравляю! — букет, который вручил мне Элегард, едва ли можно было обхватить руками. Я и обхватила-то едва-едва, на мгновение, чтобы прикоснуться к мягкому шелку упаковки, многослойной, не считая того количества аррензий, которое было в ней запечатано.
Цветы, которые доставили в мою гримерную, по большей части остались там, я попросила забрать лишь несколько букетов. Первое время после выступлений моя квартира превращалась в цветник, но после успеха «Вспышки на солнце» мне потребовалась бы отдельная комната только для цветов, чтобы мы не ходили и не спотыкались о них всей семьей.
Семья.
Я видела, каким счастьем загораются глаза детей, когда приходит Элегард, как счастливо они смеются, когда летят вместе с ним в аквапарке с горки.
Детям нужен отец.
А мне… Я все эти годы считала, что мне никто не нужен. Законсервировав чувства к Вайдхэну, я надеялась рано или поздно от них избавиться. Скорее поздно, чем рано, потому что у меня была карьера. Балет, который казался мечтой, большая сцена, казавшаяся недосягаемой — все это стало реальностью. Восхищенные взгляды, выросшая за полгода до двадцати миллионов подписчиков страница в соцсети, личные сообщения, которыми занималась целая команда, хейт и любовь.
Как же мало я знала о том, чего хочу. Нет, обратная сторона известности меня не пугала, но я даже не представляла, насколько обычным для меня станет собирать огромные залы, взлетать над сценой, как раньше было только в моих снах. Все это уже было у меня, сейчас даже казалось странным, что риам Этроу бегала по собеседованиям, в которых ей все отказывали, а однажды волей случая оказалась в Ровермарк.
Все это осталось в прошлом, а в настоящем у меня было все.
Кроме, пожалуй, самого главного.
— Спасибо, — поблагодарила я и от души обняла мужчину.
В букете что-то жалобно хрустнуло (надеюсь, что упаковка), и я отстранилась.
— Устала? — Он внимательно посмотрел на меня.
Я опустила глаза. Казалось бы, ноги должны болеть после того, что я с ними делаю, и я знала, что они, возможно, будут. Чуть позже. После выступления как обычно меня переполняла энергия. От нее вибрировала каждая клеточка моего тела, звенела, наполняясь и раскаляясь изнутри от дающей ей силы вдохновения. Я чувствовала себя так, словно горы могу свернуть.
— Шутишь? Могу хоть всю ночь танцевать.
— Это радует. — Элегард широко улыбнулся. — Танцы не обещаю, но интересный вечер — вполне.
— Интригуешь.
— Интрига — наше все.
Он пропустил меня вперед, забирая букет, потому что с моим ростом из-за цветов просто не было видно дороги. Несмотря на просторный широкий коридор Зингспридского балетного театра, который после реставрации мог посоперничать по красоте с Зингспридской оперой, я бы все равно не видела ничего, кроме потолка и стен. Или мне бы пришлось тащить цветы так, что они мешали бы мне идти.
— Чувствую себя приобщенным к тайному балетному обществу, — произнес он, наклоняясь к самому моему уху.
— В каком-то смысле так и есть, — фыркнула я.
Достать пропуск в закулисье даже для Элегарда Роа казалось невыполнимой задачей. В связи с обострившейся ситуации террористической организации «Истоки времен», ратующих за то, что люди пришли в этот мир естественно, а иртханы искусственно, и править они вообще не должны, и вообще без них мир будет лучше, служба безопасности просто стояла на бровях. Не только в «Драконьей звезде» (так назвали наш обновленный театр), но и во всей Аронгаре в принципе.
Председатель Совета, Рэйнар Халлоран, занял очень четкую и жесткую позицию по отношению к истоковцам и к безопасности мирного населения, поэтому с пропусками все было сложно. Тем не менее я справилась, и сейчас, по взгляду Элеграда, я понимала, что для него это было важно.
Важно, чтобы я пригласила его в свой мир.
Важно по-настоящему.
Но что по-настоящему важно для меня?
— Мне кажется, или ты сейчас не со мной?
«Тебе не кажется».
Это было бы очень грубо, особенно по отношению к мужчине, который меня спас. Особенно по отношению к тому, кто не просто спас моих детей, но и был им все это время отцом. В отличие от того, кто от них отказался, даже их не увидев.
— Прости. Я задумалась, — мы как раз вышли в залитый светом служебный холл, за дверями которого уже толпились журналисты. Вспышки камер, моих коллег ловили в объективы одного за другим, особенно моего партнера по главной партии, Герона Свайлдза. Он обожал внимание к себе, и я понадеялась, что пока мы дойдем до выхода, он перетянет весь интерес журналистов на себя, но зря. Стоило нам попрощаться с охранниками и пройти через детекторы, а после шагнуть в жаркую зингспридскую ночь, как на нас тут же обрушился новый шквал вспышек и вопросы.
— Элегард Роа встречает вас лично. Значит ли это, что отношения с отцом ваших детей вышли на новый уровень?!
— Что вы думаете про повторяющийся успех «Вспышки на солнце»?
— Ваши отношения с главным хореографом исключительно платонические?
— Как вы себя чувствуете, став главной мировой звездой балета?
Я привыкла к таким вопросам (хотя и не сразу), что касается Элегарда, он привык к этому еще раньше меня, поэтому сейчас мы быстро прошли мимо них и секьюрити к парковке, где нас дожидался флайс. Только оказавшись внутри, я вздохнула свободнее, а Элегард коротко глянул на меня:
— До меня долгое время доходило, что пятьдесят процентов людей хотят знать, с кем я сплю, а пятьдесят — как стать таким же успешным. Мой глубокий внутренний мир никого не интересует.
Я фыркнула. Собиралась было ответить, но в этот момент до меня донеслось:
— Эсса Этроу! Как вы думаете, как бы ваш успех прокомментировал Бенгарн Вайдхэн?
Водитель уже поднимал флайс, поэтому слова журналистки донеслись издалека, как из глухой забитой трубы. Из самой глубины прошлого, но все же они царапнули по сознанию, как царапнули ее наманикюренные пальчики по дверце. Девушку уже оттаскивала охрана, а Роа вздернул бровь.
— Попасть к тебе было сложнее, чем в Вайовер Грэйс. Зато журналисты бегают где хотят.
Вайовер Грэйс — местный аналог Ровермарк, было видно даже отсюда. Точнее, будет видно, когда мы поднимемся, пока что флайс медленно, по правилам движения над парковками, набирал высоту, чтобы войти в воздушный рукав и ворваться в ленту аэромагистрали.