— Возражаю ваша честь, — резко говорит Доминик, — это переход на личности.
— Отклоняется. Риам Этроу, у меня есть доказательства ваших разговоров с раимером дель Рандаргимом, — судья сводит брови, глядя на меня в упор.
— Я не говорила с ним, — упрямо повторяю я. — Ни разу до того дня, как он связался со мной, чтобы заявить о том, что хочет отнять у меня сына.
— Риам Этроу лжет, ваша честь. У моего клиента никогда не было такой формулировки.
Пора заканчивать с этим фарсом!
Я резко поднимаюсь, несмотря на предупреждающий взгляд Доминика, поворачиваюсь к судье и говорю:
— Я не думала, что в моей жизни настанет тот день, когда я буду объяснять, почему мой сын должен остаться со мной. Сын, которого я сохранила и уберегла от так называемого отца…
— Ваша честь, возражаю! Это оскорбление моего клиента.
— Принимается. Риам Этроу, выбирайте выражения.
— Можете мне поверить, ваша честь, я их выбираю, — говорю жестко и холодно. — Я не из тех, кто считает, что мать становится матерью только потому, что она выносила и родила. Но я из тех, кто считает, что настоящая мать сделает все, чтобы уберечь своего ребенка от человека с сомнительными жизненными принципами, от того, кто не способен даже признать тот факт, что ему было все равно, что эта новая жизнь может погаснуть, если я соглашусь на аборт.
— Ваша честь, возражаю! Это намеренное эмоциональное искажение сведений…
— Это заключительная речь моего клиента, — перебивает Доминик. — И она имеет право высказать свое мнение.
— Прошу обратить внимание, что мой клиент риам Этроу не оскорблял.
— Выбирайте выражения, риам Этроу, — с нажимом повторяет судья.
— Что ж, — я опираюсь о кафедру и подаюсь вперед. — Поскольку мне приходится выбирать выражения, я могу добавить только одно. Я люблю своего сына всем сердцем. Возможно, я не идеальная мать, возможно, у меня нет того дохода, который есть у риамера дель Рандаргима, но я каждый день, каждый час и каждую минуту работаю над собой и делаю все, чтобы Лар был счастлив. Чтобы у него было все самое лучшее. Чтобы он знал, что его любят. Делала, делаю и буду делать впредь. Я сделаю для него все.
На этом во мне кончились слова и эмоции.
Я бы приземлилась, как воздушный шарик, из которого вышел легкий газ, если бы не голос судьи:
— У сторон еще есть вопросы к риам Этроу?
Вопросов не было. Поэтому Доминик подал мне руку и проводил за стол, и я как во сне слушала заключительные речи. Потом судья удалилась для вынесения решения, и я еще какое-то время сидела в подвешенном состоянии рядом с молчаливыми Дагом и Зои. Доминик возил пальцами по столу смартфон, а я смотрела в окно на кружащиеся вихрями листья. Непривычная картина для центра Мериужа, но здесь на аллее были достаточно высокие деревья, а наш зал находился на четвертом этаже. Поэтому, когда порыв ветра срывал их с веток, я могла видеть, как они взлетают, кружатся и оседают.
Снова вернулась судья, со всем своим сопровождением.
Прокомментировала, что готова огласить решение, и я выпрямилась, положив ладони на колени, как в детстве. В школе. Порыв закинуть ногу на ногу был, но я с ним справилась, а какое у меня было лицо… да драконы с ним. Не знаю. Не представляю, и представлять не хочу. Она что-то начала говорить про данную ей власть, и прочее, а потом я услышала:
— … что ребенку будет лучше с отцом. Риамер дель Рандаргим...
— Минутку, — голос Доминика слился с жужжанием его смартфона, ударом моего сердца, и гневным возгласом судьи:
— Риамер Чожмак!
— Ваша честь, — мой адвокат поднялся, демонстрируя экран смартфона. — У меня есть доказательства, что детализация звонков риамера дель Рандаргима была сфабрикована.
Дорогие читатели!
Благодарю вас за такие искренние эмоциональные отзывы, лайки, награды!
Вы мое вдохновение!
Глава 10
— Ладно, мы, пожалуй, пойдем, — Зои понизила голос, потому что Лар и Кати уже спали.
Времени и правда было много, около одиннадцати, а этот сумасшедший день никак не хотел заканчиваться. После объявления Доминика в суде адвокат Карида еще предпринял попытку выразить протест, а дальше началось нечто невообразимое. Доказательства моего адвоката оказались железными, но все равно все это затянулось на пару часов. Вплоть до того, что полиция привезла в суд тех, кому заплатили, чтобы предоставить фальсифицированные улики, и тех, кому заплатили за «экспертизу». Все это время я могла только считать удары своего сердца и думать про Лара. И только когда было объявлено решение — повторное решение в связи со вновь открывшимися обстоятельствами — я поднялась и обняла Доминика. Потом к нам подлетели Даг и Зои, и я обнималась уже с ними, друзья поздравляли меня, по лицу Зои текли слезы, Даг улыбался.
— А я говорила, что ты выиграешь, говорила, говорила, говорила! — подруга захлебывалась словами и чувствами. — Говорила. А ты, засранец, выкуси!
Она демонстративно показала Кариду средний палец, после чего повернулась к Доминику.
— Цены тебе нет, парень, — сказала она. — Далеко пойдешь.
Доминик хмыкнул, я же едва успела сказать:
— Спасибо, — еле слышно, одними губами, потому что во мне почти не осталось сил — когда раздался грохот.
Карид набросился на своего адвоката, и они сцепились прямо в зале суда, искаженное лицо моего бывшего просто надо было видеть: красное, перекошенное, он брызгал слюной и орал:
— Все из-за тебя, тварь! Это ты мне посоветовал! Ты во всем виноват!
Они вдвоем рухнули на столы, а спустя мгновение Карид согнулся пополам и отлетел в сторону — удар у его юриста был хорошо поставлен. Мгновение спустя их уже скрутила полиция, и выводили из зала их вместе, мимо оглушенной блондинистой девицы и совершенно потерянных родителей.
— Благодарю, — повторила я Доминику, который собирался. Хотя всей благодарности мира, которая сейчас была во мне, не хватило бы, чтобы передать мои чувства.
— Не за что, риам Этроу. Я просто делал свою работу.
Я покачала головой, собираясь сказать, что свою работу можно делать по-разному, но адвокат как-то очень быстро распрощался, я бы сказала, чересчур быстро, поздравив меня с победой, и так же быстро покинул зал.
— Хороший парень, — проводив его взглядом, произнес Даг. — И кажется, ты ему понравилась.
Зои ткнула мужа локтем в бок.
— Все, понял. Не о том сейчас.
Домой мы возвращались так же, на машине Дага, хотя и посидели немного с тремя стаканчиками кофе перед взлетом.
— У меня руки трясутся, — признался друг. — Драконова задница, они у меня не тряслись так, даже когда я парковал «Манц».
«Манц», фервернская марка машин, считалась элитной, а та модель, про которую он рассказывал, вообще была сделана на заказ для какого-то очень крутого блогера из Аронгары. Этот блогер был знаменит тем, что везде, где появлялся, летал только на своих коллекционных флайсах и для Мериужа не стал делать исключение. После той парковки Дагу эмоций хватило на несколько дней, но сейчас, вспоминая тот случай, мы втроем все просто расхохотались. Я смеялась так, что пришлось закрыть дырочку в крышечке пальцем, чтобы не расплескать кофе.
— Дай поставлю, — Зои взяла у меня стаканчик, и вот тут уже я разревелась.
Я рыдала так, что промочила блузку подруги насквозь, а она держала меня в объятиях, гладила по голове и говорила, что все хорошо. Потом я стирала остатки макияжа сипроновыми[1] платочками и сидела то с закрытыми глазами, пока мы летели, то моргала, чтобы из глаз ушла краснота. Конечно, Лар еще совсем маленький, но мне казалось, если он увидит меня такой, то сразу все поймет.
К счастью, сначала мы встали в пробку, а потом у дома Даг купил мне сухого льда, и в квартиру я уже поднялась без опухших глаз. Первое, что я услышала, было:
— Ма-ам! — и топот маленьких ножек, и в этот момент буквально рухнула вниз, чтобы потом подхватить сына на руки и прижать к себе крепко-крепко.
— У! — маленькие ладошки уперлись мне в грудь. — Обнимашки!
Я приподняла брови:
— Что такое? Не нравятся обнимашки?
Лар нахмурился и замотал головой.
— Это мы позавчера на площадке с одним мальчиком познакомились, — хмыкнула Ния, которая вышла к нам с Кати на руках. — Он объяснял Лару, что объятия — не для суровых мужчин.
Зои прыснула.
— Доча! Доча, а ты по маме соскучилась?
Кати сунула палец в рот и отвернулась.
— Вот это новости! — теперь уже нахмурилась Зои. — А ну-ка, иди сюда.
Она чуть ли не отняла ее у Нии, так быстро шагнула вперед и забрала дочку.
— Ревнует, — шепотом пояснил мне Даг. — Она ее даже ко мне ревнует. Невозможная.
Я отпустила Лара, который уже начал становиться «суровым мужчиной» и поднялась.
— Можно поздравить? — няня улыбнулась.
— Да!
— Поздравляю, — глаза женщины лучились теплом.
— Да! Мама! Пофдфафляю!
— Спасибо, драконенок, — я снова присела рядом с ним. Сама мысль о том, чтобы сейчас куда-то отойти от Лара, казалась безумной.
— У меня идея! — вскинул руку Даг. — Давайте все вместе пойдем в «Спейси». Я плачу!
«Спейси» называлась рагранская сеть уютных семейных кафе, оформленная в космическом антураже с умопомрачительными игровыми комнатами. Там очень вкусно кормили, не считая чудесных супов, сэндвичей и закусок, там были десятки видов десертов и разных вкусов замороженного крема. Поэтому, услышав название, Лар просто запрыгал на месте от нетерпения.
— «Спейси», идем, идем!
— Идем, — подтвердила я.
Так и прошел наш день, сначала в уютном кафе, ближайшем к нашему дому, где мы пообедали. Не обошлось без намазывания на нос взбитых сливок и кидания друг в друга орешками в цветной глазури, активного ползания Кати и Лара в длинных «космических» трубах с другими детьми. А после, когда мы еще и нагулялись и набегались на улице, наигрались на нашей детской площадке, ужин тоже зашел на ура. После чего Кати и Лар сразу же начали клевать носами, и мы уложили их спать в комнате Лара.