«Предположим, – размышлял я, – что Самуэль напоил Пуантье возбуждающим зельем, подошел к окну, подал Шутовой знак. Ира открыла запасной вход своим ключом, встала у двери, ведущей в коридор. Пуантье входит и… Ничего не получается! Он бы увидел Шутову и ни за что не стал бы подставлять ей спину».
4. Гулянова. Вероника, без сомнения, враг Пуантье, но в отношении ее лично конголезец ничего не предпринимал, так что и убивать-то его не за что. Мстить за поруганную честь Шутовой? Гулянова отомстила, бросив обвинения в лицо Самуэлю. Для нее эта тема закрыта.
5. Адам Моро. Ему подлянку подстроил Самуэль, а не Пуантье. Если бы Моро стал кому-то мстить за разрушенный эдем, то или своему соседу по комнате, или Самуэлю. Это с его подачи Гулянову выгнали из общежития, Пуантье тут вроде бы не замешан.
6. Некий Махмуд из Ирака. Его конфликт с Пуантье был скоротечным и причин для развития не имел.
7. Тимоха и Полысаев. Пуантье обижал их, но это не повод для убийства. К тому же – прибор! Где бы они его взяли? Нигде.
Я посмотрел на законченную схему и понял, что в ней не хватает участников. Нет женщины, с которой у Пуантье было назначено свидание. Шутова на роль любовницы конголезца не подходила, у Вероники не было мотива его убивать.
Два дня я обдумывал полученные сведения, но ни к какому решению не пришел. В среду вечером меня вызвал Клементьев.
– Ты с Пуантье закончил? – спросил он. – Больше в это дело не лезь, пусть Шаргунов сам расхлебывает. Для тебя будет особое задание. Матвеева, как ты знаешь, скрутил радикулит, и он теперь неработоспособен. Я вчера навестил его. Печальное зрелище! Сергей без клюки даже по квартире передвигаться не может, а ему завтра на задание идти. Пойдешь ты. Задание – встреча с особо ценным агентом на «скользящей» квартире.
«Скользящим» местом встречи с агентом называлось любое место, где тайная встреча проходила один раз. Это могла быть квартира или подсобное помещение, гараж, частный дом. «Скользящее» место встречи подразумевало беседу, длительную или не очень.
Для мимолетной встречи оперативные работники выбирали место попроще: кинотеатр, зал ожидания автовокзала, книжный магазин. Заграничная экзотика – музеи, кафе или рестораны – для свиданий с агентами не подходили. Это у них, на загнивающем Западе, можно в кафе встретиться и никого два мирно беседующих человека не заинтересуют. У нас же поход в кафе – целое событие. Тут ни о какой скрытности речи быть не может.
Клементьев назвал адрес встречи, дал ключи от комнаты гостиничного типа.
– Запоминай! – сказал он. – Пароль: «Я от тети Клавы». Отзыв: «Давно старушку не видел! Как она там?» Агента ни о чем расспрашивать не надо. Выслушаешь информацию, запомнишь слово в слово и передашь мне. Агент придет на встречу в 2 часа дня. Ты должен быть в комнате в 13.30. Шифроваться по дороге не надо. Не изображай из себя разведчика-нелегала, за которым по пятам идет контрразведка. Пришел, выслушал агента, ушел. Больше от тебя ничего не требуется.
От Клементьева мне пришлось идти к Вьюгину.
– Шаргунов был у генерала, – без вступления начал он. – Московские коллеги собрали для нас кое-какую информацию. По их сведениям, прибор под названием «электрический хлыст» продается в специализированных магазинах Западной Европы. Разрешения для его покупки не требуется. Стоит он порядка 200 долларов.
– Клементьев сказал, чтобы я в это дело больше не лез, – напомнил я.
– Так ты и не лезь! – удивился моей недогадливости начальник милиции. – В дело не суйся, а думать-то тебе никто не запрещает. Сиди, комбинируй. Список студентов у тебя есть. Выбрось из него всех, кто приехал на учебу из стран Азии. У них на родине «электрический хлыст» не продается. Студенты из Африки приезжают к нам транзитом через столицы некоторых европейских государств. Согласно новой европейской политике, граждане бывших колоний приезжают в бывшую метрополию без виз и бюрократических проволочек на границе. Для них везде включен зеленый свет. Так Европа искупает свое колониальное прошлое, заглаживает перед африканцами годы издевательств и эксплуатации трудовых ресурсов. Бедный студент дальше аэропорта не выйдет, а вот тот, у кого есть франки-доллары в кармане, может по городу прогуляться или у знакомых погостить. Отсортируй иностранцев по имущественному признаку и по странам. Студенты из бывших французских колоний поедут в Париж, из бывших португальских – в Лиссабон. Страны у них бедные, на все маршруты во все страны Европы рейсов не хватает, вот они и пользуются лазейкой, предоставленной бывшими хозяевами.
Вьюгин постучал пальцами по столу, на секунду задумался и спросил:
– Клементьев тебя проинструктировал относительно завтрашней встречи? Запомни: ничего лишнего! У тебя должно быть каменное лицо, никаких эмоций и удивления. Агент, который придет на встречу, – это молодая красивая девушка. Не вздумай глазки ей строить!
– А если она мне будет глазки строить? – серьезно спросил я.
– Представь, что ты импотент или гомосексуалист. О, про гомиков-то мы позабыли! Отработай эту линию. Аккуратненько расспроси парней в общежитии, не водилась ли эта зараза в техникуме. Версию любовника-убийцы сбрасывать со счетов не надо.
– Русскому любовнику неоткуда взять «электрический хлыст».
– Ты эту линию отработай, а там видно будет.
Вечером в общежитии я позвал Тимоху переговорить.
– У нас гомосексуалистов в общежитии не было, – уверенно заявил он. – Жеманный женоподобный парень был бы изгоем, посмешищем. О его склонностях все бы знали.
– Пуантье мог изнасиловать кого-нибудь и заставить быть его тайным любовником.
– Шила в мешке не утаишь! Эта история вылезла бы наружу. В общаге все друг у друга на виду. В комнате несколько человек живет, как ты от них свою порочную связь скроешь? Кто-то да узнает и на весь свет растрезвонит. Хотя был у нас один случай. Забавный случай с глупым концом. Два моих приятеля после первого курса пришли в техникум по делам, стали клеиться к девчонкам-абитуриенткам. Все их послали, осталась одна, некрасивая девушка с длинными сальными волосами, вытянутым книзу «лошадиным» лицом. Одета так себе: джинсы из Твери, кофта от спортивного костюма, на ногах – старенькие кроссовки. Парни подошли, познакомились. Девушку зовут Паша, приехала из Томска. Мой приятель положил ей руку на плечо, она как дернулась, как завопит: «Вы что, с ума сошли? Я же парень!» Приятель, который обнял Пашу, обомлел. Он ведь хотел девушку Пашу в щечку поцеловать, а тут такое западло! Если бы со мной такой случай произошел, меня бы тут же вырвало. Представь: парень парня целует!
– Не ударяйся в подробности. Что дальше было?
– Паша поступил на технологический факультет. В группе одни девчонки. Прошел год, приехали иностранцы.
Как-то дежурного воспитателя подменял физрук. Он подметил, как на Пашу африканцы смотрят, и говорит: «Ты – дебил! Если ты завтра же коротко не подстрижешься, если не будешь вместо дурацкой спортивной кофты носить пиджак, если не начнешь мышцы качать, то к четвертому курсу в юбке ходить будешь!» Паша тут же подстригся, стал даже в общежитии ходить в пиджаке. Спортом заниматься не начал, но стал на парня похож, а не на уродливую девчонку. Паша, конечно, мутный паренек, но не гомик. Он бы с девочками день и ночь кутил, да внешностью не вышел. Фамилия у него, не поверишь, – Носенко. Паша Носенко! Поди-ка, догадайся по анкетным данным, парень это или девушка.
«Штирлиц в этот день наговорил группенфюреру Мюллеру столько лишнего, что самому было неудобно. «В разговоре главное – правильно закончить беседу», – припомнил Штирлиц и послал Мюллера веселым русским матерком. Номер удался. Шеф гестапо, кроме последней фразы, действительно больше ничего не запомнил».
– Тимоха, объясни, почему ты жил в городе до четвертого курса, а потом переехал в общежитие?
– О, тут вот какая история! – оживился приятель. – Ни матери, ни отца я не знал, жил у бабушки. Закончил восемь классов, поступил в техникум. От бабушки до техникума было далеко ездить, практически через весь город. Она поговорила с теткой, и я поселился на время учебы у нее. Места хватало: в одной комнате жила дочь тетки, моя двоюродная сестра, в другой – сама тетка. Я спал в зале на диване. Жили мы дружно. Я каждое лето подрабатывал, стипендию тетке отдавал. В конце третьего курса она умерла. Сестра тут же выставила меня за дверь. Говорит: «Мне уже двадцать лет, пора личной жизнью заняться». Я собрал вещички и поехал к бабушке, а у нее, ты не поверишь, хахаль объявился! Ей почти шестьдесят лет, а она вздумала любовь крутить. Всю жизнь одинокая была, а тут влюбилась и мужика в дом привела. Я поехал к директору техникума. Говорю: так и так, остался на улице, без родственников и своего угла. Августа Ивановна вошла в положение и дала мне место в общежитии. Но, чтобы его занять, пришлось от бабушки выписаться. Как ты думаешь, после ее смерти я буду иметь право на квартиру или нет?
– Уже нет. Если ты добровольно выписался, то право на жилплощадь теряешь.
– Так я и знал, что с квартирой пролечу! – воскликнул Тимоха. – Да и хрен с ним! Все равно в армию идти, а после нее посмотрю, куда податься.
После его ухода я добавил в схему врагов Пуантье еще один лучик, но линию от него к Носенко нарисовал пунктирную, что означало «сомнительно».
18
Ровно в 13.30 я был в девятиэтажном семейном общежитии в «спальном» районе города. Комната, где должна была произойти встреча, располагалась в конце общего коридора на пятом этаже. Хозяин комнаты, судя по груде пустых бутылок в углу, был большим любителем выпить. Я насчитал двенадцать бутылок из-под водки, в основном «Андроповской».
Придя к власти в ноябре 1982 года, Юрий Владимирович Андропов стал «закручивать гайки»: усилил контроль над дисциплиной на производстве, начал борьбу с пьянством. В то же время в продаже появился новый сорт водки без названия. На зеленой этикетке большими буквами было напечатано «водка» – без обязательного прилагательного, указывающего сорт. Новую водку тут же прозвали «Андроповской». Стоила она на 60 копеек меньше, чем «Пшеничная», самая распространенная водка до появления «Андроповской».