«Если КГБ ни в картежные дела, ни в жизнь техникумовского общежития не вмешивается, то Грачева вполне могла угрожать Пуантье разоблачением и последующей высылкой из СССР. Но тогда, по идее, он должен был ей шею свернуть, а не она его током ударить».
Запутавшись в вариантах и версиях, я мирно уснул.
20
В понедельник, 4 апреля, в безоблачной синеве с самого утра сияло яркое солнце, но зима не собиралась сдавать свои позиции – повсюду лежал снег. Потемневший, в проталинах, рыхлый, он не думал таять и превращаться в ручьи, на которых ребятня любила устраивать запруды. Для какого-нибудь южанина, узбека или азербайджанца, картина была фантасмагоричной: у него на родине цветут плодовые деревья, а здесь, в Сибири, на газонах снег метровой высоты.
Но все же признаки весны были. В полдень воробьи, погревшиеся на солнце, с радостным чириканьем стали плескаться в лужах на тротуаре. Стая галок дружно потрошила мусорный контейнер. Оказывается, не все галки улетают на зиму на юг. Часть из них остается зимовать в городе, благо объедков вокруг мусорных контейнеров всегда хватает.
Весна и солнце вселяют в человека надежду на лучшее. Даже самый мрачный субъект, вдохнув пропитанного теплом и влагой воздуха, невольно улыбнется, а потом вновь помрачнеет под грузом накопившихся забот и поспешит по своим делам.
Сергей Матвеев появился в РОВД после обеда. От него несло свежим перегаром, словно в поликлинике терапевт налил ему в честь выздоровления граммов сто пятьдесят водки. Матвеев был весел и позитивно настроен. Дело, которому он отдал столько времени и сил, близилось к завершению. Без страха он зашел к Клементьеву и провел у него около часа, уточняя детали предстоящей операции.
Не знаю почему, но в этот день я начал нервничать. Намаявшись на участке, я вернулся в общежитие с одной мыслью – поспать! Рухнуть на кровать, позабыть о развратной Марине Грачевой, мертвом Пуантье и гробе на колесиках.
В коридоре мне попалась Ирина Шутова. Потупив глазки, она прошептала:
– Здрасьте, – и пошла к себе.
Общежитский этикет не предусматривал обязательное приветствие каждого встречного. В слове «здрасьте» я уловил какой-то зловещий смысл, словно она хотела сказать: «Тронешь меня – укушу!» Да ладно, шипи, как гадюка, мне-то что!
Так закончился понедельник, наступила ночь. Поворочавшись на жесткой кровати, я уснул и увидел кошмарный сон. Во сне я стоял у подъезда неизвестного мне дома. Подъехал гроб на колесиках. С грохотом откинулась крышка, и из гроба высунулся покойный Пуантье. «Не ждал? – спросил мертвец. – Каг дила?» В эту секунду я понял, что грохот идет не от крышки гроба. Кто-то со всей силы стучит мне в дверь. Не одеваясь, я открыл. На пороге стоял Клементьев.
– Вставай, мать твою! – рявкнул Геннадий Александрович. – Собирайся, поехали!
– Что случилось? – растерянно спросил я.
Клементьев ответил одним словом. В переводе на литературный язык оно означает: «Так плохо, что хуже некуда». Среди лиц, попавших в катастрофу и ожидающих неминуемой гибели, это краткое слово самое популярное. В нем заключена вся палитра эмоций и последний всплеск рвущихся нервов.
Я быстро собрался, спустился вниз. У крыльца стояла служебная «Волга» начальника РОВД. По пустынному ночному городу мы быстро долетели до отдела, поднялись к Клементьеву. Тут Геннадий Александрович дал волю чувствам.
– Сукин сын! – с ненавистью воскликнул он. – Божился ведь, что все пройдет без сучка без задоринки. В итоге – всех нас подставил. Если операция будет провалена, я ему все припомню. Он у меня вылетит из отдела, как пробка из бутылки шампанского. Я, мать его, не посмотрю, что он самый результативный оперативник уголовного розыска. Он…
Растрепанный и ошарашенный, в кабинет влетел Матвеев.
– Ничего не хочешь мне рассказать? – со зловещим спокойствием спросил Клементьев.
– Что случилось-то? – развел в недоумении руками Сергей. – За мной дежурка приехала, никто ничего объяснить не может.
– Ах, так ты не знаешь, что произошло?! – издевательски спросил Клементьев. – Хозяин сбежал, вот что произошло! Вся операция накрылась медным тазом, а о ней, мать твою, генерал знает!
– Во дела! – пробормотал Матвеев и плюхнулся без сил на ближайший стул.
Я посмотрел на часы – 5.30. Постепенно, шаг за шагом, отфильтровывая матерную брань Клементьева и сокрушенные вздохи Матвеева, я понял, что произошло этой ночью.
В начале февраля Матвееву удалось завербовать Грачеву. Таинственный Хозяин карточного притона был установлен и взят под круглосуточное наблюдение. За прошедшие пару месяцев удалось установить его помощников и некоторых девушек, привлекаемых после финальной игры. Во время наблюдения Хозяин вел себя спокойно и уверенно, нервозности не допускал, на улице не проверялся, обнаружить за собой слежку не пытался.
В этот понедельник Хозяин вернулся на съемную квартиру около 19.00. В 1.00 за ним подъехало такси. Хозяин, с одним портфелем в руках, сел в автомобиль. Такси тут же тронулось с места и направилось к выезду из города. Служба наружного наблюдения висела у них на хвосте до выезда на Новосибирскую трассу. На границе нашей области наружка встала. Двигаться дальше у них полномочий не было. Пока они запрашивали по рации инструкции, пока бросились в погоню, Хозяин бесследно исчез. Сейчас автомобиль такси, подвозивший его, разыскивали по всему городу, но тщетно. Скорее всего, он еще не вернулся назад.
– Хозяина предупредили, – убежденно сказал Клементьев. – Он понял, что вместо игры поедет на нары, и смылся, прихватив только самое необходимое.
– Нас предали! – прохрипел Матвеев. – Все было подготовлено просто безупречно.
Он повернулся ко мне. В его глазах бушевали ненависть и злость. Казалось, еще секунда, и он вцепится мне в горло. Я напрягся, приготовился к схватке.
Клементьев со всей силы грохнул кулаком по столу и завопил:
– Ты на Андрюху не смотри, как солдат на вошь! Он знал, где и когда будет игра, но не знал, кто скрывается под кличкой Хозяин и где он живет. – Без перехода Геннадий Александрович успокоился и ровным голосом продолжил: – Он ничего не знал. Если ты, конечно, лишнего не сболтнул.
Матвеев тут же пришел в себя. От ярости и ненависти в его глазах не осталось и следа. Я откинулся на спинку стула и откровенно кайфанул. Снятие надуманных, но опасных обвинений сродни глотку водки с тяжелого похмелья. Приятная теплая волна приводит в чувство, разум на время проясняется. Мне вдруг захотелось спеть песенку Дуремара из последней серии фильма «Золотой ключик». Дуремар, пританцовывая, идет по лесу и весело напевает: «А главное, а главное, что я тут ни при чем!»
– Я Лаптеву только про сущность игры рассказал, – донесся до меня голос Матвеева. – Про Грачеву он сам знает.
Я тут же вынырнул из сказочного леса и приготовился к борьбе. Снятие первоначальных обвинений еще не означает полную реабилитацию.
– Что он знает про Грачеву? – спросил Клементьев. – Что она – агент? Что еще про нее ты рассказал?
– Ничего! – поклялся Матвеев. – Андрей, подтверди! Ничего я про нее больше не говорил.
– Геннадий Александрович, – вступил я. – Не надо большого ума, чтобы понять, что Грачева – проститутка, участвующая в игре в качестве призовой девушки. Она наверняка знала, как найти и предупредить Хозяина. Но между мной и Грачевой был кратковременный контакт обратного порядка. Это я получил от нее сведения о месте и времени игры, а не она от меня.
– Исключено! – сказал, как отрезал, Матвеев. – Я полностью доверяю Грачевой. Она предать не могла. Вся операция завертелась с ее подачи, так зачем же ей сейчас идти на попятную? Утечка информации произошла где-то в другом месте.
– Ага! – согласно кивнул головой Клементьев. – Мы с Вьюгиным Хозяина предупредили. Так, что ли? Или генерал ему позвонил, сообщил, что в среду его арестуют? Ты думай, когда обвинениями разбрасываешься.
Дверь распахнулась, вошел Вьюгин. Мрачный, как прокурор, забывший в троллейбусе обвинительную речь в суде.
– Мать его, вы что, раньше не могли меня поднять, что ли? – вместо приветствия бросил он. – Почему я о провале узнаю последним?
– Существует слабая, просто микроскопическая надежда, что он вернется, – в качестве оправдания сказал Клементьев.
– Гена, ты сам-то понимаешь, что говоришь? Вернется он, и что дальше? У нас все обвинение на соплях держалось. Что ты ему сейчас предъявишь? Мошенничество? Нет. Игра шла не на деньги, значит, признаков хищения не имела. Организацию притона для занятий проституцией? Тоже нет! С девушками рассчитывались не клиенты, а сам Хозяин. Это не проституция, это что-то вроде поощрения развратного поведения, а за это наказания нет. Оставался только карточный притон. Статья 226 УК РСФСР. Ты ее читал? Я читал. Чтобы посадить человека по этой статье, надо иметь показания игроков, а сейчас где ты их возьмешь? Игроков знал только Хозяин, а он, даже если вернется, обзванивать никого не будет.
– Это все понятно, – устало возразил Клементьев. – Провал операции проанализируем позже. Сейчас-то что делать будем?
Вьюгин сел, снял жиганскую кепочку. Зимнюю шапку он не носил. Зачем, если все твое передвижение по улице заключается в коротком броске от служебного автомобиля до крыльца райотдела или областного УВД? В кепке, надвинутой на лоб, Вьюгин был похож на повзрослевшего хулигана 1950-х годов. Этакого голубятника с папироской в зубах и выкидным ножом в кармане.
– Экипаж наружного наблюдения составит рапорт сегодня. Начальник службы наружного наблюдения докладывает о проделанной работе генералу в 8.00. О бегстве Хозяина сегодня он сообщить не успеет. Если мы не пойдем каяться в областное УВД, то у нас есть время до завтрашнего утра. Что будем делать?
Я промолчал. Вопрос был явно обращен не ко мне.
– Я предлагаю пойти напролом, – сказал Клементьев. – Терять нам нечего. Давайте проведем у Хозяина обыск, поищем подпольную документацию. Если он внезапно вернется, то возьмем его в оборот. Попробуем нахрапом сведения выбить.