В Португалии в это время правил диктатор Антониу Салазар. После Второй мировой войны, когда начала рушиться колониальная система, Салазар отказался предоставить бывшим колониям свободу и начал войну с национально-освободительными движениями. Это породило внутри Португалии сильную оппозицию, с которой пришлось считаться.
До Второй мировой войны и сразу же после нее контрразведка Салазара бросала несогласных с режимом в тюрьмы пачками, многих расстреливали или топили в море. В начале 1960-х годов обстановка в мире изменилась, и подручным Салазара пришлось действовать другими методами – скрытно, чтобы не вызвать осуждение мирового сообщества.
Тут-то и пригодились наработки эсэсовских врачей. Лидеров оппозиции или рабочего движения, представляющих угрозу режиму, тайно похищали, накачивали наркотиками или стимуляторами и убивали слабым разрядом тока. Тела казненных оппозиционеров оставляли на улице. Видимых повреждений трупы не имели. Смерть списывали на естественные причины: болезни сердца, почек.
С начала 1970-х годов практику тайных убийств португальцы перенесли в Африку. Здесь повторилась ситуация, как в Третьем рейхе. Коммандос и тайная полиция пытали пленников током, а контрразведка незаметно устраняла лидеров национально-освободительного движения, добившихся международного признания. В Африке использование связки «стимулятор–ток» было логически более обоснованным, так как среди африканцев очень распространено употребление природных стимуляторов.
Самуэль говорил, что чуть ли не каждый день в партизанском отряде пил ту-каву. Представь, найдут труп видного деятеля национально-освободительного движения на улицах Луанды или Могадишо. Повреждений на теле нет, морги под контролем колонизаторов. Жара, мухи. Воздали почести – похоронили. Умер от разрыва сердца, не выдержал накала борьбы.
Полысаев с сожалением посмотрел на пустую бутылку. Я понял его состояние и не стал больше задерживать. Оставшись один, я нарисовал новую схему совершения преступления.
1. Адаму Моро известна сила воздействия слабого электрического тока на организм человека, принявшего природный стимулятор. Волей случая он попадает в долговую зависимость от Пуантье и решает от него избавиться. Моро крадет «электрический хлыст», передает его женщине, жаждущей отомстить Пуантье за понесенные унижения.
2. Эта женщина – не слабовольная Шутова. Ирина имела все основания ненавидеть Пуантье и желать его смерти, но она никогда бы не осмелилась нанести точный удар электрическим током в сердце обидчику.
3. Шутова или связующее звено между Моро и убийцей, или тот человек, который встретил Пуантье с куклой вуду в руках в дверном проеме в кабинете машин и оборудования.
4. Посредник. Между белыми участниками убийства и Моро должен быть посредник. Связующее звено. Не мог иностранный студент разгуливать по городу, не привлекая внимания. После скандала с Гуляновой с ним бы ни одна девушка не согласилась по улице пройтись. Посредником, на мой взгляд, был Носенко. Моро мог использовать его втемную, не посвящая в свои цели, а мог откровенно сказать: «Тебе не надоело быть у Пуантье на побегушках? Организуешь мне встречу с одной девушкой и разом избавишься от всех проблем».
5. Самуэль. В день смерти Пуантье пил ту-каву у него в комнате.
6. Пуантье шел на любовное свидание с женщиной. На эту роль у меня пока одна кандидатка.
К 15.00 пришел Тимоха с бутылкой «Столичной» и кое-какой закуской, оставшейся от вчерашнего пиршества в столовой. Выглядел он гораздо лучше, чем скромняга Полысаев. На мои удивленные вопросы ответил:
– Я начал тренироваться задолго до повестки, вот и не хожу опухший, с трясущимися руками. Спиртное – оно тренировки требует.
– А если серьезно?
– Вчера я поставил цель не напиться до свинского состояния, а остаться в норме. Последние часы вольной жизни! Каждая минута на счету.
Только тут я заметил, что Тимоха пострижен наголо.
– Когда успел? – удивился я.
– Андрей, ты как будто не в нашей общаге живешь! Галька-парикмахерша вчера по-дружески машинкой под «ноль» подстригла. Экономия – 10 копеек. Мелочь, но приятно!
– Ты выполнил план? Все деньги пропил?
– Вероника больше половины отобрала. Говорит: «Незачем на водку последние рубли переводить. Хочешь с дружками напиться до бесчувствия – иди на винзавод, договаривайся. Там мужики понимающие работают, если что, и в долг дадут». Я не стал рыпаться: забрала так забрала. Вернусь из армии – отдаст.
– А если она замуж выйдет и в другой город переедет, что тогда?
– Вероника – девушка надежная. Если ей не верить, то никому доверять нельзя. Мы договорились так: она кладет деньги на сберкнижку на предъявителя. Если переедет или перейдет работать на другое предприятие, то ее новый адрес останется в отделе кадров. Наверное, она права. Какую-то заначку на первое время иметь надо. Я, кстати, все свои шмотки раздал. На призывной пункт поеду в старой рабочей спецовке. Не хочу, чтобы мои джинсы «дедам» достались.
– О, тут я кое-что могу тебе рассказать! В Омске расположена огромная пересылка. Оттуда новобранцев отправляют по всей стране и за границу. Как-то мне довелось быть на пункте выдачи обмундирования. По закону если новобранец потребует, то его гражданскую одежду обязаны выслать посылкой по указанному им адресу. Картина маслом: стоят голые новобранцы с гражданскими вещами в руках. Перед ними сержант, почти дембель. Он с ухмылочкой спрашивает: «Отправить посылку желающие есть?» Желающих нет. Голых новобранцев ведут строем в соседнее здание в баню. По пути они бросают свои вещи в огромную кучу. Тут же, на территории пересылки, в куче вещей копошатся мужчины и женщины, выбирают более-менее пригодные для носки куртки и брюки. Никому не нужные остатки считаются тряпками и в качестве ветоши отправляются на танкостроительный завод. Так что, друг мой, вряд ли твои поношенные джинсы достались бы сержанту.
– Пусть лучше в них Серега-электрик ходит, чем черт знает кто. Я ему вчера и куртку, и джинсы подарил.
Тимоха раскрыл бутылку, плеснул в стаканы. Мы выпили, закусили бутербродами с колбасой.
– Расскажу историю, после которой я твердо решил пропить все деньги. Сразу после Нового года стал я встречаться с Наташкой с четвертого этажа. Любовь, все такое. Как-то она говорит:
«После армии женишься на мне, получим отдельную комнату. Зарплату будешь мне отдавать. 50 копеек в день на обед и папиросы тебе вполне хватит».
Я для прикола спрашиваю:
«Почему именно на папиросы, если я сигареты курю?»
Она совершенно серьезно отвечает:
«Папиросы дешевле, будешь их курить, и смотри у меня, никаких заначек! Я знаю, где мужики деньги прячут».
Представь: я еще не женился на ней, а она уже все распланировала. Спрашивается: на фига мне такая жена нужна? Чтобы она у меня после зарплаты карманы проверяла? Сядут мужики выпить-закусить, скинутся, а у меня ни рубля нет – все любимая жена отобрала.
Я послушал ее, послушал и говорю:
«Извини, Наташа, мои чувства к тебе увяли, и больше между нами ничего не будет».
Она обиделась и до сих пор со мной не разговаривает.
– Как же любовь? – спросил я шутя.
– Я после Нового года кому только в любви не признался! К Веронике подкатил, но она с ходу послала. Вероника – девушка строгая, ее признанием в любви не купишь, не проведешь.
– Женись на Шутовой, – серьезно сказал я.
– Боже упаси! – набожно перекрестился приятель-атеист. – Только не на ней.
– А что так? – с ядовитым сарказмом спросил я.
Мне стало обидно за Шутову. Девчонка как девчонка. Потерянная, правда, но не гулящая же, не пьяница, не грязнуля.
– Научишь Иру колготки поддергивать, одежду по моде купишь, и будет супруга хоть куда!
– Нет-нет! – возразил Тимоха. – Пусть ее кто-нибудь другой обучает. Мне жена готовая нужна: чтобы за хозяйством следила, готовить умела и меня в руках держала, не давала во все тяжкие пуститься.
Мы еще выпили. Тимоха взялся философствовать:
– Не хочу я после армии сюда возвращаться. Работа меня устраивает, а вот общага – нет! Здесь можно помереть со скуки или спиться. Чем холостяку заняться на досуге? Нечем! Книжку хорошую в магазине не купишь: на полках только труды Ленина и классиков отечественной литературы стоят. Где детективы, приключения? Где произведения зарубежных писателей? Нет. Если в общаге появляется интересная книга, то она по этажам гуляет, пока ее до дыр не зачитают.
Что еще остается? Телевизор? В ленинском уголке есть какая-то черно-белая развалюха. Сколько я ни пытался на хороший фильм попасть – ничего не получалось! Или про завод, или про колхоз. Про завод мне, слесарю, зачем смотреть, в выдуманные проблемы вникать? Про деревню вообще смотреть невозможно. Девушки в этих фильмах наивные до тошноты. Деревенские девчонки гораздо раньше городских узнают, как дети появляются. Родители им ничего не объясняют. Все объяснения – во дворе и на улице. Но, судя по фильмам, стоит поцеловать деревенскую девушку, как она тут же в душевное смятение приходит, мечется по полям, места себе не находит. И что удивительно, в деревне все девушки и женщины поют по поводу и без повода! Заунывно так, как наши девки перед попойкой. Терпеть не могу, когда они выть начинают:
«Я вернуться не могу, прости-и-и!» –
Словно эхо звучит вдали.
Еще хуже песня о снежной девушке. Ты ее слышал?
Я согласно кивнул головой, но разошедшегося приятеля было не остановить:
– Какой-то чувак слепил из снега девушку. «Такую милую, что хоть веди домой». Он ушел, она осталась на улице. Потом она к нему приходит домой. Он ее, девушку из снега, целует. Финал:
Я сердце ей согрел теплом губ ласковых,
И стала лужицей она у ног моих.
Спрашивается: этот чувак – идиот? Какого черта он целуется со снежной бабой?
Тимоха разлил еще по рюмке. Подумал и серьезно сказал: