– Я бы с удовольствием пошла, но есть одна проблема. Ваш сотрудник забрал меня из дома так стремительно, что я не успела взять кошелек. Мне нечем заплатить за обед. Вы не дадите мне взаймы три рубля?
– Что так дорого? – удивился Клементьев.
– Полтора рубля комплексный обед плюс салат, – проявил неожиданные познания Андреев.
Геннадий Александрович достал из портмоне трешку, протянул инспектору.
– Заплатишь за девушку, сдачу принесешь.
– А я? – как бы в шутку спросил Андреев.
Клементьев юмора не понял:
– Чаек попьешь, если своих денег нет.
После их ухода Геннадий Александрович сказал:
– Один-ноль в пользу Грачевой. Она не рассказала ничего, что не было нам известно. Фотографии, если она их не выдумала, – мелочь. Незначительный пустячок. Посмотрим, как пройдет второй раунд.
Клементьев на служебном автомобиле поехал на обед домой, я – в столовую, где подавали ядовитые котлеты. Мне отравление столовской пищей не грозило, я к ней привык.
27
Перерыв на обед благоприятно сказался на Грачевой. После прогулки до кафе и обратно она выглядела посвежевшей и отдохнувшей. В глазах Марины появилась уверенность: время она использовала не зря, продумала новые ответы в свете открывшихся при допросе обстоятельств.
Как только Клементьев предложил поговорить о Пуантье, Грачева взяла инициативу в свои руки:
– Жан-Пьер действительно выиграл меня в карты. Вернее, выиграл не меня, а два круга игры с правом выбора девушки. В тот день игроки в последнем туре поставили двойные ставки, то есть победитель мог выбрать сразу двух девушек. Мы, три призовые девушки, дожидались его на транзитной квартире. Эту квартиру снимали на сутки с одной целью – показать девушек победителю. По его требованию любая из нас должна была раздеться, встать в эротическую позу. Мы даже приблизительно не знали, кто принимает участие в игре и кого из нас он выберет.
Часа в два ночи открывается дверь, помощник Мелкумяна вводит Пуантье. Жан-Пьер узнал меня, но вида не подал. Заставил всех девушек раздеться. Придирчиво осмотрел и выбрал одну меня. Помощник Мелкумяна напомнил ему, что он может выбрать двух девушек, так как финальная ставка была двойная. Жан-Пьер издевательски усмехнулся и говорит: «Ты меня за безмозглую гориллу считаешь? Я помню, сколько денег на кон ставил». Помощник смутился, велел мне собираться. Девчонки поинтересовались, как будет с оплатой в этой необычной ситуации. Помощник пожал плечами и посоветовал обращаться с этим вопросом к Мелкумяну.
Меня деньги интересовали меньше всего. Я пребывала в полуобморочном состоянии. Во-первых, выигравший меня мужчина был огромным негром, во-вторых, мы были знакомы. Он видел меня в техникуме, знал, на каком курсе и в какой группе я учусь. В ту ночь я прокляла все на свете. Мне казалось, что жизнь остановилась и я больше никогда не увижу солнца.
Грачева тяжело вздохнула, отсутствующим взглядом посмотрела в окно.
«Заплачет или нет? – подумал я. – Самое время пустить слезу».
Марина решила не переигрывать, стряхнула с лица маску задумчивости и продолжила:
– Меня и Пуантье отвезли на тайную квартиру, в которой, кроме большой кровати, мебели не было. Когда мы остались вдвоем, Пуантье поинтересовался, узнала ли я его. Потом он предложил выпить, расслабиться и оказался не таким уж чудовищем, каким его считали. Мы занялись любовью. Утром Пуантье спрашивает, когда мы встретимся в следующий раз. Я уверенно отвечаю, что никогда. Он посмеялся, показал рукой мне на живот и говорит: «Если мы сейчас не договоримся о наших дальнейших отношениях, то об этом завтра же узнают все в техникуме».
Клементьев недоуменно посмотрел на девушку. Марина объяснила:
– У меня на животе есть родимое пятно размером со спичечную коробку. Из-за него я никогда не надевала открытый купальник. О пятне в техникуме знала только моя подруга Ира Шутова. Если бы Пуантье похвастался, что занимался со мной сексом всю ночь, то ему бы на слово не поверили. А вот с пятном… Если он видел пятно, значит, любые небылицы, которые бы он про меня наплел, выглядели бы правдой.
– Марина, как бы это все было? – спросил озадаченный Клементьев. – Твои одногруппницы предложили бы тебе раздеться и показать, есть родимое пятно или нет?
– Именно так бы оно и было. Если бы я не разделась, это было бы подтверждением того, что пятно есть и все рассказы Пуантье – правда. Училась у нас в параллельной группе одна иногородняя девушка. Жила в общежитии, ничем не выделялась. Ее застукали обнимающейся с африканцем, и тут же по техникуму пошли слухи, что она спит с иностранцами и ни в чем им не отказывает. Через две недели травли она отчислилась и уехала домой. Директор техникума даже не узнала, почему успевающая ученица решила посреди семестра бросить учебу и пойти простым пекарем на хлебозавод. Если уж ее, неприметную серую мышку, затравили, то на мне бы отыгрались по полной программе. Вспомнили бы, что было и чего не было.
После угроз Пуантье я не растерялась и решила извлечь выгоду из сложившейся ситуации. Я сказала, что согласна встречаться с ним, но при одном условии: каждая встреча будет ему стоить пятьдесят рублей. Жан-Пьер охотно согласился и дал сто рублей – задаток за две будущие встречи.
Наши отношения продолжались до лета. Я окончила техникум, он съездил на каникулы, и все возобновилось. Если бы он не умер, то мы бы встречались до его отъезда в Конго. Рассказать, как мы договаривались о встрече? В самом начале у нас был ключ от аудитории в учебном корпусе, потом мы достали еще два ключа. Нигде, кроме техникума, встречаться мы не могли. Слишком приметный мужчина был Пуантье. Мы пробовали увидеться в более цивилизованной обстановке, но ничего не получалось. Оставался техникум. В первый понедельник месяца он звонил мне на работу и сообщал, какие аудитории будут свободны. В назначенный день Пуантье засиживался в библиотеке, вечером шел в аудиторию, проверял, все ли в порядке, выставлял условный знак в окне. Если наша встреча была в кабинете машин и оборудования, то первой туда шла я и открывала ему дверь по условному стуку. Встречались мы один-два раза в месяц, не чаще.
– Как к этому относился Мелкумян? – начал вовлекать ее в ловушку Клементьев.
– Он ничего не знал, но предупредил, что как только узнает, что я сплю с другим мужчиной, тут же отправит компрометирующие фотографии мне на работу и родителям. Если бы он узнал про Пуантье… особенно осенью, когда Жан-Пьер припугнул их «электрическим хлыстом»… – Мы с Клементьевым в напряжении замерли. Марина, как ни в чем не бывало, продолжала: – После осени Мелкумян бы не пощадил меня, и я бы, наверное, одними фотографиями не отделалась.
– Отлично! – пришел в себя Клементьев. – Теперь давай поговорим об «электрическом хлысте».
– Вас интересует, как он работает? – прикинувшись простушкой, спросила Грачева. – Там такие рычажки и кнопочки…
– Погоди! Ты что, видела этот прибор? – изумился Геннадий Александрович.
– Как же не видеть, когда он у меня две недели дома хранился? – «удивилась» Марина.
Клементьев, не зная, что делать дальше, замолчал. Я в разговор не вмешивался, но был поражен не меньше его. Марина по своей инициативе стала рассказывать об «электрическом хлысте». Кто бы мог подумать, что так выйдет! Клементьев голову ломал, не знал, как подвести разговор к прибору, а ларчик просто открывался: Грачева не собиралась делать тайны из того, что видела «электрический хлыст» и держала его в руках.
– Еще летом Пуантье обмолвился, что перестал доверять Мелкумяну. С каникул он привез «электрический хлыст», который купил на сельскохозяйственной выставке в Париже. Осенью он решил разорвать отношения с Мелкумяном, вызвал его с помощниками на пустырь и показал, как прибор работает. Мелкумян был в таком шоке, что не удержался и рассказал об этой встрече мне. По его словам, молния из прибора бьет чуть ли не на метр вперед, хотя она никуда не бьет, а только проскальзывает между электродами.
Этой же осенью Жан-Пьер познакомился с «настоящими» картежниками и стал играть на деньги. Без прибора он на игру не приезжал, опасался, что его могут убить и ограбить. В январе он поехал на каникулы в Африку, прибор оставил на хранение мне.
«Логично! – подумал я. – Кому же еще оставлять, как не любовнице, зависимой и запуганной».
– Выглядит он так, – продолжила Грачева. – Размером и формой «электрический хлыст» совпадает с электрическим фонариком, рассчитанным на две большие круглые батарейки. Чтобы из него выдвинулись электроды, надо повернуть заднюю часть прибора по часовой стрелке. Посреди прибора, с левой стороны, есть рычажок. Если его опустить вниз, то выдвинутые контакты соединятся с аккумулятором. Справа переключатель. У него три положения: «демонстративный разряд», «слабый» и «полный разряд». Кнопка пуска действует только на демонстративный разряд. Чтобы использовать прибор на животном или человеке, нужно ткнуть в него контактами, и прибор тут же даст разряд.
– Ты испробовала его?
– Пуантье дал мне прибор на хранение без зарядного устройства. Я, конечно, повертела его в руках, потыкала электродами в плюшевого медведя и оставила в покое.
– Что ты можешь сказать о смерти Пуантье?
– Похоже, что он умер не от сердечного приступа, а от удара током. Пуантье рассказывал, что после употребления стимуляторов сердце работает на повышенных оборотах и от удара током может остановиться.
Настал момент истины! Теперь Марина или расколется, или мы проиграли.
– Где ты была и чем занималась 13 февраля этого года? – спросил Клементьев.
– Была в гостях у моих знакомых. Подождите, вы что, меня подозреваете?
– Вопросы в этом кабинете задаю я! – жестко осадил ее Геннадий Александрович. – У нас есть иностранный гражданин, погибший при подозрительных обстоятельствах. Итак, как фамилии и имена граждан, у которых ты была в гостях?
Грачева, немного поколебавшись, назвала. Клементьев записал данные и адреса в блокнот, но вызывать инспекторов уголовного розыска не стал.