– Вы Боб? – интересуюсь я, подойдя к прилавку.
– А кто спрашивает?
– Меня зовут Кассель Шарп. А это мой брат Баррон. Вы знали нашего отца. Не уверен, что вы его помните, но…
– Только посмотрите на них! – Боб широко улыбается. – Как подросли. Я видел ваше фото – вы там все трое. Ваш папа, упокой господь его душу, в бумажнике его носил, – он хлопает меня по плечу. – Вы оба теперь в деле? Боб изготовит для вас все, что нужно.
Оглядываю магазинчик. В углу женщина с дочкой рассматривают в витрине крестики. На нас и не глядят, ведь на таких, как мы, лучше лишний раз не оборачиваться.
– Мы хотим поговорить с вами об одной вещице, которую вы сделали для мамы, – я понижаю голос: – Можно обсудить это где-нибудь в другом месте?
– Конечно-конечно, добро пожаловать в мой кабинет.
Боб отводит рукой занавеску – простое одеяло, пришпиленное железными скобками к пластиковой притолоке. В кабинете бардак: шаткий деревянный стол с откидной крышкой завален бумагами, где-то под ними компьютер, один ящик выдвинут – внутри валяются шестеренки от часов и пакетики из вощеной бумаги с драгоценными камнями. Беру со стола какой-то конверт. На нем значится «Роберт Пек» – вот как зовут Боба.
– Мы хотим узнать про Брильянт Бессмертия, – с ходу начинает Баррон.
– Ого! – Боб поднимает ладони в перчатках. – Не знаю, откуда у вас такая информация, но…
– Мы видели изготовленную вами подделку, – подхватываю я. – А теперь хотим узнать про оригинал. Что с ним случилось? Вы его продали?
– Знаете, я мастер памяти, – Баррон с грозным видом наступает на Боба. – Может, помочь вам вспомнить?
– Послушайте-ка, – ювелир чуть повышает голос, и голос этот слегка дрожит, – понятия не имею, почему вы двое вдруг вздумали мне угрожать. Ваш отец был моим хорошим другом. И я никому не говорил, что изготовил копию Бриллианта Бессмертия… И что знаю, кто его украл. Мало кто на такое пойдет, учитывая, какие деньжищи на кону. Если вы думаете, что я знаю, где ваш отец его хранил или кому он его продал, так я не знаю. Мы были близки, но не настолько. Я всего-навсего изготовил копии.
– Погодите, я думал, вы их делали для матери, а не для отца, – удивляюсь я. – И почему копии? Их было несколько?
– Две. И обе заказал ваш отец. Я ничего бы не смог подменить: он дал мне оригинал буквально на несколько минут – только чтобы измерить и сфотографировать, а потом сразу же забрал. Ваш папа, знаете ли, был не дурак. Думаете, он доверил бы кому-нибудь такую ценность?
Мы с Барроном переглядываемся. Чем бы ни занимался отец, к аферам он всегда готовился очень тщательно.
– И что же случилось? – спрашиваю я.
Боб отступает на пару шагов, открывает ящик стола, вытаскивает оттуда бутылку бурбона, откручивает крышку и делает большой глоток. Потом мотает головой, как будто спиртное обожгло ему горло.
– Да ничего не случилось. Ваш отец заявился сюда с этим чертовом камнем. Сказал, ему нужно две копии.
– Почему две? – уточняю я, нахмурившись.
– А мне откуда знать? Одну я вставил в золотую булавку для галстука вместо оригинала. Другую – в кольцо. Что касается самого бриллианта, он так и остался без оправы, как и просил ваш отец.
– А подделки были хорошие? – спрашивает Баррон.
– Та, которая для булавки, не очень. Филу она требовалась быстро, понимаете? Всего день дал. Зато со второй было время повозиться. Ее я делал тщательно. А теперь объясните, к чему все эти расспросы?
Я бросаю взгляд на Баррона. У него на скуле дергается желвак, но не понятно, поверил он Бобу или нет. Проигрываю в голове всю эту историю. Может, мама отдала камень отцу и сказала, что ей нужно побыстрее раздобыть подделку, пока Захаров не заметил пропажу. Отец пошел к Бобу, но заказал две копии, потому что сам собирался украсть камень. Может, отомстить хотел – узнал, например, про интрижку мамы с Захаровым. Отдал ей подделку, мать подкинула ее Захарову. Потом отец сказал, что у него для нее подарок – кольцо с Бриллиантом Бессмертия. А вместо бриллианта – вторая подделка. В таком случае, сам камень может быть где угодно. Не исключено, что отец тогда же его и продал.
Но зачем изготавливать такое кольцо, которое мама никуда не смогла бы надеть, не привлекая внимания? Странно. Может, он так хотел ей досадить – чтобы каждый раз, глядя на кольцо, она вспоминала, как он ее провел.
– Сколько такая штука стоила бы на черном рынке? – спрашиваю я.
– В смысле, настоящий камень? – уточняет Боб. – Ну, все зависит от того, верит ли покупатель в его волшебные свойства. Такое украшение, конечно, обладает исторической ценностью, но человек, который может позволить себе подобную безделушку, наверняка захотел бы всем ее демонстрировать. Но если верить, что… Во сколько можно оценить неуязвимость?
Глаза у Баррона вспыхивают – он всерьез высчитывает стоимость, складывает в уме доллары и центы.
– Миллионы, – выдает наконец брат.
– В следующий раз, – тыкает ему в грудь затянутым в перчатку пальцем Боб, – когда заявитесь на меня наезжать, сперва разложите все хорошенько по полочкам. Я человек деловой. Кланы не обманываю, мастеров не обманываю, своих друзей тоже, что бы вам мамочка ни наплела. Прежде чем вы уйдете, придется купить у меня что-нибудь. Подороже, ясно вам? Иначе шепну своим пару слов о том, как грубо вы, мальчики, со мной обошлись.
Мы выходим из кабинета. Боб достает парочку украшений, чья стоимость могла бы компенсировать наши плохие манеры. Баррон выбирает алмазное сердечко в оправе из белого золота – почти тысяча баксов. Я прикидываюсь нищебродом – это нетрудно, потому что так оно и есть. Поэтому мне удается отделаться гораздо более дешевым рубиновом кулоном.
– Девушкам нравятся подарки, – стоя на пороге магазина, напутствует нас Боб и поправляет очки. – Хочешь стать таким же очаровашкой, как я, осыпь свою даму подарками. Передавайте привет маме, мальчики. Смотрю ее в новостях – отлично выглядит. Эта женщина всегда умела себя поставить!
Боб подмигивает. У меня рука так и тянется ему вмазать, но Баррон хватает меня за предплечье.
– Пошли. Не хочу еще и сережки для комплекта покупать.
Идем обратно к машине. Первое наше совместное дело, считай, провалилось. Пока Баррон ищет ключи, я стою, прислонившись лбом к крыше «феррари».
– Ну что ж, это было… занимательно, – говорит брат, щелкнув замком. – Тупик.
Я со стоном залезаю на пассажирское сидение.
– И как нам теперь искать этот чертов камень? Как в воду канул. С концами.
– А если предложить Захарову что-нибудь другое?
– Меня. Я мог бы…
– Нет уж, – Баррон отъезжает от тротуара и вливается в поток машин. Водит он так, будто хочет взять других водителей на слабо. – Ты и так сто раз заложен и перезаложен. Может, стоит взглянуть на ситуацию под другим углом? Мама гостит в великолепной квартире, компанию ей составляет прекрасный пожилой кавалер. Кормят три раза в день. Пэттон до нее добраться не может. От чего именно мы ее спасаем? Если учесть историю ее отношений с Захаровым, то она, может, даже…
– Нет-нет-нет, – громко кричу я, махая руками. – Я тебя не слушаю, не слушаю.
– Я просто имею в виду, – смеется Баррон, – что, возможно, спасать ее и не нужно. Возможно, ей так гораздо спокойнее и надежнее. И это прекрасно, потому что, как ты и сказал, наши шансы найти бриллиант стремятся к нулю.
– Подбрось меня в Веллингфорд, – откинувшись на сидении, я смотрю сквозь тонированный люк в крыше феррари.
Баррон достает телефон и прямо на ходу строчит СМС-ку, чуть не выехав при этом на встречку. Через мгновение приходит ответ. Брат мельком смотрит на экран.
– Ладно. Удачно вышло.
– Ты это о чем?
– У меня свидание с милой девушкой, – ухмыляется брат. – Нужно поскорее от тебя избавиться.
– Так и знал, что ты не для Боба вырядился.
Баррон, бросив руль, поправляет лацканы на пиджаке и сует телефон во внутренний карман.
– Боб мой наряд оценил. Впарил мне более дорогую безделушку. Тебе это, возможно, кажется просчетом, но я-то знаю, что за статус нужно платить.
– Обычно не так вот сразу, – качаю я головой. – Только не надо клеить дамочек из ФБР. Тебя арестуют.
– А я не против наручников, – еще шире улыбается брат.
– Ты и правда не в себе.
– Какая-нибудь горячая штучка в форме мигом это поправит.
Наблюдаю сквозь люк за бегущими по небу облаками. Одно формой напоминает базуку.
– Думаешь, папа соврал маме про вторую подделку? Или мама соврала нам?
– Тебе, – поправляет брат. – Мне она вообще ничего не говорила, – кончики губ у него приподнимаются в улыбке.
– Точно, – вздыхаю я. – Все равно концов не найти.
Баррон кивает и, перестроившись в левый ряд, вдавливает педаль газа в пол. Я не возражаю. Ему, по крайней мере, есть куда торопиться.
Брат высаживает меня перед Стронг-Хаусом. Выйдя из машины, я потягиваюсь и зеваю. Темнеет. На горизонте еще виден краешек заходящего солнца, в его рыжих отблесках кажется, что школьные здания охвачены пламенем.
– Спасибо, что подвез.
– Не за что. Прости, но тебе пора валить. Как с мамой поговоришь, позвони мне. Только не сегодня.
– Приятного тебе свидания, – я с улыбкой захлопываю дверь.
– Пока-пока, – Баррон брат машет мне рукой.
Подойдя к общежитию, я оглядываюсь. «Феррари» все еще стоит на парковке – только подвинулся чуток. Он что – всерьез дожидается, пока я не дойду до двери общаги? Будто я маленький мальчик, который заблудится один в темноте. Или мне угрожает какая-то опасность, о которой я не знаю? Зачем Баррон здесь болтается, он ведь куда-то торопился?
Захожу внутрь, прокручивая в мозгу ситуацию. И только в коридоре, когда я достаю из заднего кармана ключ, меня озаряет.
Он хотел, чтобы я поскорее ушел.
Бегу в общую комнату. Чайават Тервейл что-то возмущенно кричит, когда я перескакиваю через провода, которые тянутся от его PlayStation к телевизору. Бухаюсь на колени возле окна и осторожно выглядываю из-за пыльной занавески.