– Кассель, позволь напомнить, что я хорошо знаю, каково иногда приходится детям мастеров. Крису повезло – он нашел себе дом, но таких, как он, немного, гораздо больше тех, кого выгоняют на улицу, вербуют в криминальные кланы, а потом продают богатым – заставляют постоянно страдать от отдачи, чтобы другие набивали в себе карманы. Или толкают на преступный путь. Наверное, еще хуже, если тебе с рождения внушают, что другого выбора у тебя нет. Не знаю, что ты такого сделал и что сделал твой брат, но…
– Что, по-вашему, мы сделали?
Мама Даники внимательно вглядывается в мое лицо.
– Не знаю. Даника сегодня звонила. Сказала, ты не одобряешь ее отношения с твоим братом. Знаю, ты за нее переживаешь. Вы с Сэмом живете в одной комнате. И я понимаю, ты хочешь ее защитить. Ты хочешь защитить их обоих. Но если ты рассчитываешь получить прощение за то, что сделал, ты должен понимать, что и твой брат тоже заслуживает второй шанс.
– Что, по-вашему, я сделал? Что он вам наговорил?
– Это не важно. Все в прошлом. Уверена, ты не хочешь это прошлое ворошить.
Я молча открываю и закрываю рот. Мне очень хочется оправдаться перед ней, но я действительно сделал много плохого. И действительно не хочу ворошить прошлое. Но нужно узнать, что Баррон ей сказал, ведь наверняка не всю правду.
В этом-то и проблема с людьми вроде миссис Вассерман: она добрая, порядочная, рвется помогать людям, даже тем, которым помогать не следует. Например, Баррону. Или мне. Ее верой в светлое будущее, стремлением изменить мир очень легко воспользоваться.
Кому это знать, как не мне. Я ведь уже воспользовался.
Смотрю на маму Даники и вижу перед собой идеального простачка для такой вот аферы.
Глава девятая
Если вам по какой-нибудь идиотской причине приспичило устроить тайную встречу, то тут все ровно так же, как с торговлей недвижимостью: самое главное правильно выбрать место.
Нужно контролировать ситуацию, а раз так, то и территорию тоже. Чтобы не было сюрпризов. Никаких зданий, деревьев, темных углов, где может притаиться враг. Только такие темные углы, где караулят твои собственные люди. И место должно быть не очень открытое – чтобы случайный прохожий ничего не увидел. Это же тайная встреча, в конце концов.
Бейсбольная поле – неплохой вариант. До домов далеко, спрятаться можно только в примыкающем леске, а он не очень-то близко. И время выбрано удачно: в шесть утра почти все ученики спят, но уже можно без опаски выходить из общежития. Мине не придется нарушать правила и выбираться тайком. Можно завершить сделку перед началом занятий. Шантажист успеет получить деньги; потирая ручки, куда-нибудь их припрятать, а потом еще и на завтрак явиться.
С другой стороны, девчонки, замыслившие розыгрыш, вряд ли способны в шесть утра вылезти из кровати. Скорее, они будут прямо в пижамах выглядывать из окошек общежития и потешаться над Миной, когда она несолоно хлебавши вернется с бейсбольного поля. Если я прав, все так и будет. И вот тогда начнутся настоящие переговоры, ведь нужно вернуть фотик и снимки. Тогда-то мы и выясним, что действительно происходит.
Сэмов будильник срабатывает в полпятого. Завывает как сирена. Очень надеюсь, что мне больше никогда не придется просыпаться в такое время суток.
Смахиваю на пол собственный телефон, чтобы заткнулся наконец, и только потом до меня доходит: звонит-то не он.
– Вставай, – я бросаю подушку в сторону Сэма.
– План твой – сплошной треш, – бормочет сосед, вылезая из кровати.
– Это точно, – тихонько говорю я сам себе, когда он уходит в душ. – Сейчас у меня вся жизнь – сплошной треш.
Слишком рано, и в кофеварку в общей комнате еще не залили воду. Я стою, тупо уставившись на нее, а Сэм хватает банку с растворимом кофе.
– Не надо.
Но он сует полную ложку (да еще и с горочкой) прямо в рот. Порошок ужасно хрустит на зубах.
– Сухой какой, – хрипит Сэм, выпучив глаза. – Язык… усох.
– Он же дегидрированный. Туда же воду нужно добавлять. Хорошо, что ты по большей части и состоишь из воды.
Сэм что-то мямлит в ответ, кофе сыплется ему на рубашку.
– А этот еще и без кофеина.
Сосед бежит к раковине и выплевывает все туда. Я ухмыляюсь: наблюдать за чужими мучениями – что может быть забавнее.
К моменту выхода на улицу я уже почти проснулся. Такая рань, что над травой висит утренний туман. Роса кристаллизовалась на голых ветках деревьев и палой листве, превратившись в белесый иней.
Бежим к бейсбольному полю, под ногами хлюпает – ботинки намокли. На поле никого, но в этом-то вся и соль. Совсем не дело являться на тайную встречу последним.
– А теперь что? – спрашивает Сэм.
Я машу рукой в сторону леска. Не самое удобное место, но оттуда мы точно увидим, если кто-то подойдет. Я загнал мастера смерти, так что наверняка и школьника смогу, если приспичит, поймать.
Земля ледяная. Мы садимся на хрустящую подмерзшую траву. Я встаю и еще раз проверяю наше укрытие, смотрю с разных точек. Да – нас точно не видно.
Через пятнадцать минут приходит Мина, Сэм к тому времени уже весь извертелся. Она прижимает к груди бумажный пакет, вид у нее взволнованный.
– Вы тут? – спрашивает она, подойдя к леску.
– Тут, – отвечаю я, – не волнуйся. Иди на середину, встань справа от первой базы, и повернись так, чтобы мы тебя видели.
– Хорошо, – голос у нее дрожит. – Простите, что втянула вас в это, но…
– Не надо. Просто иди туда и жди.
Сэм картинно вздыхает.
– Она ведь и правда очень напугана.
– Знаю, – киваю я. – Просто не знал, как… Нет у нас на это времени.
– Ты, наверное, худший на свете бойфренд, – шепчет Сэм.
– Вполне возможно.
Сосед смеется.
Ждать всегда очень тяжело. Это скучно, и чем скучнее становится, тем больше хочется закрыть глаза и вздремнуть. Или вытащить телефон и сыграть в игру. Поболтать. Тело ноет. Затекшую ногу колет, как иголками. Может, никто и не придет. Может, тебя уже заметили. Может, ты где-то не досмотрел. Страшно хочется под любым предлогом покинуть свой пост и пойти выпить кофе или вздремнуть в собственной кровати. Время ползет медленно, рывками, словно муравей по спине.
Когда один раз вытерпел подобное, во второй раз проще поверить, что все это когда-нибудь закончится. Сэм ерзает. Бледная Мина меряет шагами поле. Я одним глазом смотрю на нее, чтобы не пропустить шантажиста, а сам прокручиваю в голове, что сказать Лиле.
«Даника мне не поверит. Пожалуйста, расскажи ей, что сделал Баррон».
На этом мысль останавливается. Не могу представить, что́ она ответит. Какое у нее будет лицо. Вспоминаю, как Лила отвернулась от на меня после того, как я признался ей в любви. Не поверила. Потом я вспоминаю вкус ее губ, как она смотрела на меня снизу вверх, когда мы валялись здесь же на траве, только было тепло, и Лила была такая теплая, и имя мое произнесла так, будто ничего важнее этого на свете нет.
Массирую веки затянутыми в перчатки пальцами, чтобы избавиться от навязчивой картинки.
Рядом дергается Сэм, и я медленно опускаю руки. Мина застыла в напряженной позе, смотрит на кого-то. В моей крови вскипает адреналин, сердце так и колотится в груди. Теперь главное не спешить и не запороть все сгоряча. Нужно дождаться, когда шантажист встанет к нам спиной, а потом действовать как можно тише.
Мина чуть разворачивается. Кто-то шагает к ней по бейсбольному полю. Она делает точно так, как я ее просил, только зачем-то глядит в сторону леска. Наши взгляды встречаются, и я корчу страшную рожу: мол, ни в коем случае не смотри больше сюда.
Потом шантажист подходит к ней.
Понятия не имею, кого я ожидал увидеть, но точно не долговязого, нескладного восьмиклассника на взводе. При виде него меня сразу отпускает. Может, он нашел фотик и решил по-быстрому срубить денег. Может, думает, что в старшей школе понравившуюся девчонку принято не дергать за косички, а шантажировать. Не знаю. Но одно знаю точно: для такой игры у него кишка тонка.
Наскакивать на него жестоко, поэтому я проделываю самый идиотский в мире фокус: когда парень поворачивается ко мне спиной, сую руку в карман куртки и выставляю средний и указательный пальцы так, будто у меня там пистолет.
Быстро подхожу. Когда, заслышав мои шаги, он оглядывается, я уже совсем рядом.
– Стоять.
При виде меня пацан издает весьма комичный звук – взвизгивает на неимоверно высокой ноте. Даже Мина, кажется, обалдела.
– Да это же Алекс Декарло, – констатирует подошедший Сэм, грозно нависая над восьмиклассником. – Мы вместе ходим в шахматный клуб. Что он здесь забыл?
– Да уж, – я наставляю из кармана свои два пальца на Алекса. – Так зачем тебе понадобились пять тысяч баксов?
– Нет, – лицо у парня покраснело. – Я не хотел… – оглянувшись на Мину, он испуганно втягивает воздух. – Ничего не знаю ни про какие пять тысяч. Мне просто велели принести это. Это… он мне дал. Мы с Миной дружим, и я бы никогда…
Вранье, сплошное вранье. Все вокруг врут. Я определяю это по голосу. Вижу, когда выражение лица расходится со смыслом слов. Есть десятки незаметных подсказок.
Но и я врать умею.
– Если не скажешь правду, я тебе мозги вышибу.
– Прости, – пищит восьмиклассник. – Прости, Мина, но ты не сказала, что у него пистолет.
Вид у Алекса такой, будто он сейчас блеванет на собственные ботинки.
– Алекс, – голос у Мины резкий, она будто предупреждает.
– Эй, все будет… – Сэм делает шаг по направлению к ней.
– Она сказала… – Алекс, дрожа, набирает в грудь побольше воздуха. – Сказала, что мне только надо будет прийти сюда и все вам рассказать, но я не хочу умирать. Пожалуйста, не стреляй. Я никому не скажу…
– Мина? – я поворачиваюсь к девчонке и, вытащив руку из кармана, вырываю у Алекса пакет. – Дай-ка взглянуть.
– Эй! – мальчишка вскрикивает. Я разрываю пакет, а до него наконец доходит: – Погоди, так это был не настоящий пистолет? У тебя нет пистолета?