В казарму вместе с командирами вошли представители местной власти и капитан милиции.
— Смирно!
Дежурный офицер, чеканя шаг, приблизился к начальству и отрапортовал, что личный состав четвертой эскадрильи в полном составе построен, незаконно отсутствующих нет.
— А на вечерней проверке все были тут в казарме? — спросил полнолицый, усатый представитель городской власти.
— Так точно! — отчеканил дежурный офицер.
— И на танцы никто не ходил?
— Танцы на территории училища сегодня не проводились!
— А в город на дискотеку курсантов не отпускали? — спросил капитан милиции.
— Ни одного! Четвертая эскадрилья сегодня наказана за воздушное хулиганство во время учебных полетов!
— Про это мы знаем, — усмехнулся в усы представитель городской власти.
— Это те самые орлы, которые колхозное стадо гоняли, — услужливо уточнил капитан милиции.
— Странно, очень даже странно! — строго сказал полнолицый, внимательно рассматривая лица курсантов. — Воздушных хулиганов, — подчеркиваю, одиночных хулиганов! — разогнавших колхозное стадо, нашли и наказали. А зачинщики и участники массовой драки на дискотеке до сих пор не найдены и не наказаны.
— Какой еще драки? — удивленно спросил дежурный офицер.
Он действительно ничего не знал. После ужина, выпив пару стаканов водки, он, как обычно, завалился вздремнуть, предупредив дневального, чтобы его разбудили перед вечерней поверкой.
— А вам ничего не известно? — язвительно спросил капитан милиции.
— За время моего дежурства никаких нарушений дисциплины и внутреннего распорядка не происходило! — уверенно и твердо ответил дежурный офицер.
— Кто же тогда устроил массовое побоище? На танцевальной площадке и на улицах города? — хмуро спросил капитан милиции. — Двадцать два человека, пострадавших от побоев, обратились в пункт медицинской помощи, четверых увезли в больницу! Кто-то же их бил?
«Ни фига себе намолотили! — подумал Александр Беляк, стоя в строю. — Хорошо еще, что в запарке никого не забили до смерти».
— Нам не известно, кто и кого бил в городе! — ответил дежурный офицер и уверенно повторил. — За время моего дежурства никаких нарушений дисциплины и внутреннего распорядка не происходило!
— Проверим, — сказал представитель городской власти.
Начали опрашивать курсантов. Большинство из них молчало и удивленно пожимало плечами. Другие отвечали односложно:
— Ничего не знаю.
— На танцы не ходил.
— Не там ищите…
Дотошный капитан милиции, в сопровождении дежурного офицера, пошел вдоль строя. Он, как ищейка, тщательно всматривался в лица. Обнаружив синяк или распухшую губу, тут же выводил курсанта из общего построения. Вывели и Виктора Кудрявого. У него синел фонарь под левым глазом.
— Дрался? — спрашивал капитан милиции.
— Ну, подрался…
— На дискотеке?
— Не! Здесь, в казарме…
— С кем конкретно учинили драку?
— А я товарища не выдаю! Меня наказывайте, а его за что? — ответил Кудрявый. — Мы с ним уже помирились.
Вывели из строя еще пятерых курсантов, лица которых были в синяках и наглядно свидетельствовали о том, что они дрались. Попал в эту пятерку и Сергей Сыч, из-за которого и разгорелся весь сыр-бор. Лично он принимал участие в массовой потасовке лишь косвенно, поскольку до того был изрядно помят. Сыч стоял перед строем, виновато опустив голову, и грустно вздыхал.
Капитан милиции, закончив осмотр лиц курсантов, вернулся к началу общего строя.
— А теперь проверим бляхи на ремнях!
Он знал по показаниям очевидцев и пострадавших о том, что курсанты орудовали солдатскими ремнями с медными бляхами.
Последовала команда:
— Снять ремни и держать в руках!
Смятая и сильно исцарапанная бляха могла стать вещественным доказательством того, что ее обладатель принимал участие в потасовке.
Двоих курсантов, у которых бляхи имели вмятины, вывели из строя. Но остальные не дремали. Из тумбочек спешно доставались запасные ремни. Пока капитан милиции и офицеры тщательно разглядывали каждую бляху, курсанты за спинами из рук в руки успевали передать уже осмотренные ремни тем, у кого их еще не проверили.
Отцы-командиры, надо отдать им должное, не проявляли особой прыти в поиске зачинщиков и участников массового побоища на городской дискотеке. Местные часто избивали одиночных курсантов. А предпринять ответные меры руководство училища не могло. На заявления в милицию ее начальник отвечал со скрытой издевкой: «Какие же они вояки, ваши курсанты, если за себя постоять не могут? А им еще Родину доверяют защищать». Похоже, сегодняшний вечер надолго запомнится местным блатнякам…
3
Утром, после завтрака, Александр Беляк вместе с Виталием Ляшко вышли из столовой. День выдался солнечный и по-летнему теплый. Настроение у обоих было приподнятое. Даже праздничное. Они чувствовали себя героями.
Да и не они одни. Каждый курсант четвертой и третьей эскадрильи, принимавший участие в марш-броске и массовой потасовке на дискотеке, чувствовал себя так же. В училище только и разговору было о вчерашних событиях.
Но не только победный исход в стычке с местными парнями доставлял курсантам радость и чувство удовлетворения. Каждый из них прошел проверку, выдержал экзамен, как говорят «на вшивость». Откликнулся на инициативу, честно и самоотверженно бился и, главное, стойко держался на поверке, не дрогнул, не выдал друзей, выстоял. Впервые за месяцы учебы и совместной жизни, каждый курсант почувствовал себя членом единого спаянного коллектива. Познал плечо друга, которому можно доверять и на которого можно опереться, ощутил крепкую и неразрывную связь с тем, что прочно объединяет людей в трудные и опасные минуты жизни, что называется «солдатская дружба» и «воинское братство».
— Классно вчера у нас вышло! — сказал Ляшко.
— Нормально, — ответил Беляк.
К ним присоединился Виктор Пряник. Он дружески хлопнул Беляка по плечу:
— Ты, Сань, гений!
— Иди ты! — отмахнулся Беляк.
— Не, в самом деле, гений! Как ловко придумал, а? Хрен бы мы выбрались за проходную, если б ты не скомандовал? А перед строем и ворота распахнули. И никому в башке не засветило, что две эскадрильи таким манером чухают в самоволку!
Александр не успел ответить. Им навстречу шел подполковник Давлетов. С красной повязкой на рукаве, — дежурный старший офицер.
Ребята дружно вскинули ладони к головным уборам.
— Здравия желаем, товарищ подполковник!
И зашагали дальше.
Но Давлетов был не в духе с самого утра. Его назначили дежурным не по утвержденному графику. Он планировал поехать на воскресенье в Сызрань к семье, а ему приказали заступить дежурить на подмену загулявшего майора, не прибывшего в городок. Он ходил злой и всем недовольный.
Давлетов остановился, хмуро посмотрел на веселых курсантов.
— Эй, вы трое! — поманил он их к себе рукой. — Оба ко мне!
Ребята остановились, обменялись улыбками. И двое — Ляшко и Пряник шагнули к Давлетову.
— Слушаем вас, товарищ подполковник!
— А ты почему застрял? — Давлетов хмуро осмотрел Беляка.
— Вы же сказали, чтоб оба к вам подошли! — Беляк состроил на лице наивность и простоту. — А я тут третий. Как говорят, третий лишний.
— Разговорчики!
Давлетов придирчиво оглядел курсантов с ног до головы.
— Одеты не по форме! Сапоги в гармошку! Да и к старшему офицеру должного и положенного уважения и почтения не высказываете!
Сдвинул брови, насупился, придумывая наказание.
— Объявляю вам, товарищи курсанты, всем троим, наряд вне очереди!
— Есть наряд вне очереди! — уныло, но громко ответили курсанты.
— Отправляемся на кухню чистить картошку, — вздохнул Беляк.
— На кухню вы не пойдете! — Давлетов покачал указательным пальцем перед их лицами.
— Убирать территорию?
— Да! Будете убирать, но только вот это, — и Давлетов показал на летний туалет. — Убрать, вымыть, вычистить и мне доложить об исполнении!
— Есть убрать, вымыть и вычистить, товарищ подполковник…
— А с приходом ассенизаторской машины, закачать содержимое из выгребной ямы.
— И закачать содержимое из выгребной ямы, — повторил Пряник.
— Старшим назначаю… как фамилия? — Давлетов в упор смотрел на Александра.
— Курсант Александр Беляк, второй курс, четвертая эскадрилья!
— Старшим наряда назначаю курсанта Беляка!
— Есть быть старшим наряда, товарищ подполковник!
Давлетов удовлетворенно кивнул, повернулся и пошел дальше.
Ребята уныло переглянулись. Выходной день испорчен с утра, все планы рухнули и пошли псу под хвост. Убирать туалет — это был один из самых грязных, неприятных и унизительных нарядов.
— Чего носы повесили? — улыбнулся Беляк. — Мы еще легко отделались. Могло быть и хуже?
— Куда уж хуже? — удивился Ляшко.
— За вчерашнее да если по полной программе, — многозначительно произнес Пряник, — долго бы не смогли отмыться.
— Это точно! — согласился Беляк.
Быстро переоделись в робу. Вооружились ведрами и швабрами. И приступили к выполнению наряда. С шутками да прибаутками дело спорилось. Беляк вспомнил, как ежедневно с раннего утра, до школы, в его обязанности входило чистить от навоза стойло коровы и загон свиньи. Работа она везде работа. Наконец все сделали, все вымыли, все вычистили. Навели положенные блеск-красоту.
Подкатила ассенизаторская машина. Рукав запустили в выгребную яму, и через четверть часа работящий мотор выбрал все до основания.
— А делов-то всего ничего! — устало произнес Пряник, вытирая тыльной стороной ладони пот со лба.
— Оттарабанили до обеда, и теперь свободны, — улыбнулся Ляшко, тряпкой вытирая мокрые следы от ребристого рукава.
— Пойдемте докладывать о выполнения наряда, — сказал Беляк, придирчиво осматривая проделанную работу и наведенную ими чистоту в летнем туалете. — Пусть идет и проверяет!
Они двинулись к штабу. Доложили подполковнику о выполнении его приказа по всей форме.