Установилась тишина, прерываемая только криками птиц.
«Все, что ли?» – подумал Чича. Он выждал пару минут и по-кошачьи приблизился к месту залегания противника. Двое еще шевелились, и Чича добил их прикладом винтовки.
Вскоре рядом с ним стояла вся команда.
– Кто это? – задумчиво проговорил Маркин. – Разведка или бандиты? А может, разведка, которая решила между делом заняться грабежом… Больно хорошо вооружены. Вон у этого за поясом «беретта».
– Да здесь этого оружия пучок за копейки на рынке! – воскликнул Дельфи.
– Именно так, – поддержал его Мартыш. – Здесь поощряется самовооружение. Уж какое только оружие не поставлялось сюда: автоматы Калашникова всех мыслимых модификаций как советского, так и китайского или румынского производства, португальские винтовки Ж-3, американские М-16, пистолеты всех мастей, даже «шмайссеры» и МП-40 времен Второй мировой войны попадаются. Вот и вооружаются все кому не лень. В провинциях, особенно где шли боевые действия, достать оружие особого труда не составляет, и наши советники в «боевых бригадах» были «по штату» вооружены до зубов.
– И сколько еще прибудет таких гостей… – Маркин в задумчивости почесал подбородок. – Обыщи-ка их. Может быть, еще что-нибудь интересное найдешь.
Дельфи, обшарив убитых, обнаружил баночку с таблетками.
– Док, тут таблетки какие-то. Глянь.
Док покрутил в руках склянку, изучил этикетку.
– Made in USA… интересные бандиты, интересные таблеточки. У нас таких не делают. Это средство от тропической малярии. А мы как-то об этом не подумали. О малярии. – Он убрал склянку в сумку и сказал: – Бог с ними, кто они. Надо трупы убрать, как будто бы ничего и не было.
– Там на склоне я видел яму для всякого мусора, типа свалки, – сказал Мартыш и поморщился от боли. – Давай их туда и присыплем сверху.
– Их все равно шакалы сожрут или еще кто. Я видел нескольких вон на том холме, – сказал Док и повернулся к Мартышу: – А ты пойдешь со мной – посмотрим, что у тебя, в кровище весь.
В доме царила разруха, оконные стекла приказали долго жить, с пулеметом ничего не случилось, с биноклем тоже, а вот надувные матрасы, пробитые осколками, уже ни на что не годились. Док поставил Мартышу укол и перевязал рану.
– Мышцу задело, а ребро нет. Умудрился словить. Габариты у тебя чересчур большие.
Они покинули дом и вернулись к остальным товарищам.
– Давай свяжем трупы пучком, привяжем к машине и отволочем на свалку, – предложил Дельфи. – И их оружие надо куда-нибудь припрятать, может пригодиться – жизнь не столь прекрасна, сколь удивительна.
С ним все согласились.
День разгорался. Никакой геодезией после произошедшего боя заниматься не хотелось. А пару часов спустя, когда Дельфи связался с начальством, команде поступила вводная.
База
Док, заглянув в ботинок Дельфи, поморщился, а потом достал скальпель и воткнул его внутрь ботинка.
– Проверяйте обувь, прежде чем ее надеть. Предупреждение больше относится к Дельфи. У остальных есть афганская практика – знают, что это такое. – Он продемонстрировал насаженную на острие скальпеля сольпугу чуть ли не в десять сантиметров длиной. – Она не ядовита, но на жвалах таскает всякую дрянь. Укусит – мало не покажется. Чича знает – я с его нарывом неделю возился.
Чича в знак согласия кивнул.
– Шустрая тварь, – сказал Дельфи, разглядывая насекомое.
– Еще какая шустрая, – подтвердил Док. – Если вас поставить на стометровку, так она тебя обгонит. Жрет все подряд, но на человека сама не нападает. Смысла нет. В природе все целесообразно устроено.
– Ну да, ну да, – хихикнул Дельфи. – Я тут читал, что самка богомола откусывает голову самцу во время соития, а процесс еще несколько часов продолжается. Какая тут целесообразность?! Чтобы не изменил ненароком?
– Хорош балаганить, – вмешался в их спор Маркин. – Подойдите сюда – будем думу думать.
Он расстелил на столе карту.
– Какая вводная была? Нанести максимальный урон? А, Дельфи?
– Ну да, – согласился тот. – Максимальный урон.
– Очень конкретно. – Маркин с досадой хлопнул ладонью по столу. – Главное, мы не знаем, чему там урон наносить. Плана базы нет, хотя что в том месте может находиться, более или менее понятно – оружейные склады, цистерны с ГСМ, ну и продовольствие, если база для «подскока». Иначе бы не послали. Имеются точные координаты. Находится база вот здесь, – Маркин ткнул пальцем карту.
– Может быть, кубинцев привлечь? Обратиться к Гонсалесу, – предложил Мартыш.
– А сколько привлечь? Бригаду с артдивизионом? – Маркин саркастически хмыкнул. – Так это уже войнушка, а не диверсионная операция. База наверняка хорошо охраняется, в лоб ее просто так не возьмешь – подкрепление подтянут, и пошло-поехало. А если взять нескольких кубинских парней, то это лишняя засветка. Воюй не числом, а умением, как сказал полководец. До базы километров тридцать – пешком вместе с оружием и снаряжением замучаешься пыль глотать. Придется ехать на машине. Рискованно, но другого выхода нет… У тебя сколько фугасов? – он посмотрел на Мартыша.
– Три, – ответил тот. – Должно хватить.
Маркин улыбнулся:
– Ну, ты прямо звездочет. Зажигательные пули имеются?
– Есть маленько, но ими стрелять – только свою огневую точку выдавать, а результат сомнительный.
– Ладно, не будем гадать на кофейной гуще – на месте разберемся. Переодевайтесь. Выезжаем через час… Мартыш, ты нашел свой размер?
– Да, кто-то очень заботливый попался, – сказал Мартыш. – И откуда только узнали?
– Из твоего личного дела – тоже мне загадка, – пояснил Маркин. – Все. Переодеваемся в «верде оливо», то есть в кубинскую военную форму, и поехали.
Они мчались по щербатой асфальтовой дороге по саванне, утыканной редкими деревьями под названием мопани, разбавленными низкорослым кустарником. Почва красного цвета выглядела сухой и относительно ровной – поезжай куда хочешь, не завязнешь. Стоял июль, самый холодный месяц в Анголе – всего лишь плюс двадцать два градуса. Глядя в боковое окно машины на однообразный пейзаж, Маркин размышлял. Размышлял не о предстоящей операции, с которой не было никакой ясности, а о ближайшем будущем группы и как она впишется в это будущее.
«Надо завязывать с этой геодезической показухой, только привлекает к себе посторонних. Скоро на нас будут местные крестьяне нападать, думая, что эти пентюхи сопротивление вряд ли окажут, а поживиться можно. А ствол покажешь, так сразу все смирными и послушными станут. Надо менять легенду. И дом этот для размещения личного состава никуда не годится, о чем свидетельствует недавняя практика. Торчит на виду, и нормальное охранение не выставишь – народу мало. Разве что дом использовать в качестве столовой. А как укрытие не годится».
Он вспомнил свой разговор с офицером, который два года отвоевал в Анголе и рассказывал, как они в рефужии прожили три месяца, а на вопрос, что такое рефужия, пояснил:
«Это что-то вроде нашей землянки: заглубленное помещение площадью примерно три на три метра или три на четыре, как душа захочет. Две кровати с пологом от москитов, стол. Стены и потолок обшиты досками. На полу тоже доски. Сверху насыпан грунт толщиной около метра и для маскировки кустарник посажен.
Маркин начал прикидывать, где можно соорудить эту рефужию. Он представил деревню, холмы, рощи, озерцо, как будто бродил по окрестностям. В одном месте при спуске во впадину есть крутой склон. Он подумал: «Можно вырыть в нем что-то типа пещеры, обустроить и замаскировать. Это, конечно, не «землянка наша в три наката», а десять метров грунта над головой, никакой снаряд не достанет. Надо будет заняться по возвращении».
Он ни капельки не сомневался, что они вернутся.
Потом он вспомнил Лену. Душевные раны зарубцевались, но он никак не мог понять, принять и впитать смысл произошедшего.
«Пристроилась, укоренилась, а потом рванула по лестнице комфорта? Захотела стать «женой французского посла»? Это же какой актрисой надо быть! А может, она и не играла, просто не любила, лишь стабильно выполняла супружеские обязанности… А ведь классно выполняла! Инстинктивно. И детей не хотела заводить, мол, не спеши, давай поживем в свое удовольствие, как будто предчувствовала что-то. Или планировала. И мои отлучки здесь ни при чем. Хотя… Нет, ни при чем. Да не изменяла она, я бы почувствовал, а просто ушла, увидев свет в окошке. Или у нее любовь? Вряд ли. Осуждать ее не стоит, человек ищет где лучше, но противно как-то».
Его мысли прервал Дельфи, сидящий за рулем:
– Впереди блокпост.
– Вижу, – сказал Маркин.
Рядом с дорогой стояла сложенная из бетонных блоков будка, дорогу перегораживал самодельный шлагбаум, который без проблем можно было объехать.
– Стопари, но не доезжай – пускай прогуляются. Только Дока нужно привлечь – он по-португальски нормально чешет.
Машина остановилась. Маркин выскочил наружу и вызвал Дока. Они быстро о чем-то переговорили и воззрились на приближавшегося к ним молодого негра в форме и с эмблемой ФНЛА. Он подошел, представился и спросил:
– Кто вы и куда следуете?
Маркин молча достал пачку «сертификаду» и передал ангольскому офицеру. Тот взглянул на документы и еле сдержался от смеха.
– Норвежцы? Геодезисты? – Негр оценивающим взглядом посмотрел на Маркина, который своим внешним видом действительно смахивал на скандинава. – Не смешите мою маму. Впереди линия фронта. Что вы там изыскивать собираетесь?
– У нас спецзадание, – пояснил Док, прекрасно осознавая, насколько они глупо выглядят.
– Понятно… – Офицер на несколько секунд задумался. – А что у вас в кузове?
– А там Мартыш, – с серьезной миной пояснил Док.
– Мартыш, Мартыш… – непонимающе пробормотал офицер. – Откройте дверку.
– Пожалуйста.
Док открыл дверь.
– Я же говорю, что у нас секретное задание.
За дверью стоял Мартыш, наставив пулемет прямо в грудь ангольцу. Тот моментально помрачнел, но, немного подумав, вновь заулыбался: