– Мне все понятно, – понуро проговорил Хосе. – Советский спецназ. – Он явно зауважал своего напарника.
– Пойдем в тир, постреляем, – предложил Чича, желая окончательно и навсегда поставить гордеца на место.
Когда Хосе была продемонстрирована стрельбы с двух рук с абсолютным результатом, он еще больше зауважал Чичу и признал его за старшего. Не по должности, не по возрасту, а по сути.
– Слушай, а почему у тебя лицо такое европейское, не как у местных? – поинтересовался Чича.
– Мама у меня была испанкой, – пояснил Хосе. – Да какая разница! Лучше пошли в ресторан. Я угощаю. Выпьем за дружбу.
Чича согласился. Алкоголь он не употреблял, не из принципа или из-за запрета командира употреблять его, а просто его организм плохо воспринимал спиртное, а когда не было возможности отвертеться от принятия алкоголя, делал вид, что выпивает, а сам при первой же возможности сливал содержимое рюмки или бокала в ближайшую тарелку. Но вкусно поесть он никогда не отказывался, поэтому согласился пойти с Хосе в ресторан, да и обидеть напарника не хотел.
До ресторана они добрались, когда совсем стемнело. Над дверью горело несколько цветных лампочек. Негр на входе, одетый в цивильный лапсердак, кивнул мулату – видимо, он был тут частый гость. Чича плохо разбирался в местной кухне и оставил выбор еды за Хосе. Тот заказал блюдо со сложным названием «Кальдейрада де кабрито», лангусты и фрукты. Из спиртного запросил мадеру, предварительно поинтересовавшись, где она изготовлена.
Когда принесли заказ, Хосе разлил вино по бокалам. Они чокнулись.
– За дружбу!
Мулат сделал большой глоток, а Чича едва пригубил вино.
– Ты почему не пьешь? – возмущенно воскликнул Хосе.
– Я мусульманин, религия не позволяет, – с серьезным выражением лица пояснил Чича, хотя не верил ни в аллаха, ни в шайтана. Хосе, как верующий человек, отнесся к данному заявлению с пониманием.
Небольшой оркестр заиграл плавную мелодию. Пары отправились танцевать на предназначенное для этого свободное пространство на полу.
– Потанцуем.
Хосе пригласил молодую симпатичную негритянку, сидящую рядом с одутловатым соседом раза в два старше ее. Девушка отказывалась, но мулат плавно вытянул ее из-за стола и повел к танцующим. Девушка перестала сопротивляться и заулыбалась. Не улыбался ее сосед по столу. Он хмурил брови, дергался, подпрыгивал на ресторанном полукресле, в то время как парочка самозабвенно танцевала, тесно прижавшись друг к другу.
«Он явно нарывается на скандал, – подумал Чича. – Кто ей этот мужик? Муж или отец? Скорее всего муж, с отцом она вряд ли пришла бы в это фривольное заведение. – Он посмотрел на полуголых девиц, тесно прижавшихся к своим партнерам. – А может, и мафиози с очередной пассией».
Музыка иссякла, но девушка вовсе не собиралась отходить от Хосе. Из-за соседнего столика поднялись двое крепких парней, поднялся и одутловатый мужик, и вся троица направилась к танцующим. Заиграли «Качучу». Пары весело задрыгали ногами. Мужик подошел к Хосе и с грозным выражением лица начал ему что-то говорить, размахивая при этом мясистыми ладонями. Мулат на пару секунд отвлекся от танца и врезал костяшками пальцев ему за ухо.
«Профессионально бьет», – оценил удар Чича.
На Хосе набросились двое парей, и тут он проявил себя во всей красе, чего, собственно, и добивался. Карате-до! Он заработал руками и ногами, как обезумевшая мельница своими лопастями, танцующие разбежались, падали стулья, переворачивались столы, и, наконец, драка была закончена – противники валялись на полу, подвывая и хватаясь за ушибленные места. Хосе поцеловал девушку и вернулся за стол к Чиче.
– Почему ты меня не поддержал? – В его голосе проскальзывали нотки обиды.
– А зачем? – Чича пожал плечами: – Ты и сам прекрасно справился. Давай, двигаем отсюда, а то нас арестуют.
– Давай. – Мулат, не считая, бросил на стол несколько двадцатидолларовых купюр.
Когда они покинули ресторан, Хосе посетовал:
– Эх, надо было эту девчонку с собой захватить. Хорошая девчонка.
– Тебе мало, что ли, проблем? – возразил Чича. – От пистолетов ногами не отобьешься. А банда в ресторане еще та.
– Ну, тогда пошли в бордель. Он здесь рядом. Гулять так гулять.
Видимо, Хосе выполнил дневную норму по дракам и его душа и тело требовали иных развлечений.
В холле заведения их встретила негритянка средних лет, еще не потерявшая фигуру. Она радостно заулыбалась:
– О, сеньор Хосе. Мы всегда рады вас видеть. Какой у вас выбор будет на сегодня?
– Изабель свободна? – Хосе уставился на хозяйку заведения.
Хозяйка засуетилась:
– Свободна, свободна. Она… – Женщина назвала номер комнаты и переключилась на Чичу: – А ваш друг что пожелает?
Тот только развел руками.
– Я бы порекомендовала вам Марию, – пленительно улыбаясь, сказала хозяйка. – Очень хорошая девушка и очень любит белых мужчин.
Девушка Чиче попалась умелая и горячая. По-видимому, она действительно была в восторге от белых мужчин.
Выходя из заведения, Хосе сказал:
– Эта Изабель ну просто прелесть: такая гибкая, нежная… И блузка у нее на бретельках. А у тебя как прошло?
– Нормально, – буркнул в ответ Чича.
На следующий день у партнеров эпикурейская жизнь закончилась по их общему согласию, и они занялись подготовкой к предстоящей операции, вернее, ликвидации.
У Чичи сложились странные отношения с женщинами. Сослуживцы его ни разу не видели с особой противоположного пола. Ни с временной, ни тем более постоянной, а интимные потребности он справлял в компании, по случаю.
– Какая-то у него в жизни закавыка случилась, – как-то предположил Маркин.
– Он женат был, а потом произошла неприятная история, очень неприятная, – пояснил Мартыш, но продолжать не захотел. Они с Чичей были лучшими друзьями, и Чича, несмотря на природную замкнутость, иногда доверял Мартышу свои сокровенные тайны. Всех это объяснение удовлетворило, и больше подобных вопросов не возникало.
Но Мартыш помнил, что у Чичи произошло. И Чича помнил.
Приехав в родной город во время одного из отпусков, Чича встретил девушку по имени Лайла. Нет, он был с ней раньше знаком, еще когда учился в цирковом училище. Гибкая, как змея, Лайла выделывала такие акробатические трюки, что у преподавателей волосы дыбом вставали. И Чича восхищался ею, но как мастером акробатики – в нем тогда еще не проснулись инстинкты страсти и восторги любви. А тут… Он ее сразу же узнал и смотрел на нее, смотрел, когда она проходила мимо. Лайла остановилась:
– Ты что на меня так смотришь?
– Ты меня не узнала?! Я Леча Забоев… – изумился Чича, не отрывая глаз от девушки.
– Теперь узнала. Мы вместе учились.
Они долго не отрываясь смотрели друг на друга. Наконец Чича набрался смелости и предложил:
– Пойдем вечером погуляем.
И не получил отказа.
Они полюбили друг друга сразу же, при первой встрече. Две недели они провели вместе, но настал час расставания. Лайла тоже находилась в отпуске и должна была вернуться на работу в Ленинградский цирк.
– Давай поженимся, – предложил Чича. – А то разлетимся в разные стороны…
На следующий день они подали заявление в ЗАГС.
Но пришла беда, как всегда нежданно-негаданно. Лайлу изнасиловали и куда-то увезли. Но Чича, к тому времени прошедший огонь и воду, не потерял головы. Он позвонил Маркину, благо тот находился в Москве, и сказал, что может задержаться из отпуска по семейным обстоятельствам. Тот ему поверил и дал добро, и Чича взялся за поиски невесты. Вскоре нашелся свидетель, местный пастух.
– Это Лема из соседнего аула сделал.
– Почему молчал, не заявил куда следует?
– Лема беспредельщик, беспощадный и злой. Я побоялся, – признался пастух, понурив голову.
Чича в своей военной биографии вдоволь насмотрелся на всяких беспредельщиков, а беспощадных и злых отстреливал как уток. Ему подобные страхи были «до фонаря». Он взял у приятеля машину и поехал в названный аул. Он мог просто убить этого Лему, и ему, Чиче, скорее всего это сошло бы с рук в соответствии с местными обычаями – ведь он был в своем праве. Но Чича руководствовался иными принципами. Здесь не война.
Он отловил Лему, хорошенько отмутузил его для начала, а потом привел к старейшине.
– Рассказывай, сука, а то хрен обрежу и глаза выколю.
Леча рассказал, при этом оправдывался, мол, я не знал, а то бы не стал воровать…
«Незнание не освобождает от наказания, да и все ты знал, сволочь! – подумал Чича. – Просто решил, что я отошел от местной жизни, уеду, и прости-прощай, все забудется и сойдет с рук. Уеду, но не сойдет с рук и не забудется».
– Я должен его убить, – сказал Чича.
– Сначала надо поговорить с его родителями, – предложил старейшина и пожал плечами, как будто подтверждая его право.
Родители Лемы предложили денег, но вели себя как-то странно, неестественно: какая-то неуверенность, бегающие глаза…
«Что-то здесь не так, совсем не так, – подумал Чича. – Где Лайла?»
Он отказался от выкупа и выдвинул свои условия.
– Я не палач, поэтому предлагаю поединок на ножах при свидетелях. Мы из одного тейпа, поэтому никаких проблем. Где Лайла?
Лайла нашлась в доме одного из родственников Лемы. Девушка сидела на топчане, полуодетая, с растрепанными, грязными волосами. Она не узнала Чичу, смотрела на него пустыми, бессмысленными глазами и бормотала что-то невнятное. Лайла сошла с ума.
Никто никаких публичных зрелищ устраивать не собирался. Они отошли в лесок и встали друг напротив друга. Чича демонстративно выкинул нож, чтобы унизить противника, но Лема этого сделать не пожелал.
Ну что может противопоставить местный бандит элитному спецназовцу ГРУ, даже если тот без оружия. Поединок длился несколько секунд: Чича перехватил руку с ножом и этой же рукой всадил клинок прямо Леме в сердце.
Потом забрал девушку с собой в город и показал психиатру.
– Безнадежно, – таков был диагноз специалиста. Врач пустился в подробности, сыпал медицинскими терминами, но Чича его не стал слушать. Он распрощался и покинул больницу, а Лайла осталась там, в психиатрической лечебнице. Навсегда. А Леча Забоев оставил денег матери Лаймы, отца у нее не было, и отбыл по месту службы.