– Что ты делаешь?
Новый грохот, и Серапио понял, что Иди разрушает его полку, сбивая на пол его тщательно вырезанных зверей.
– Прекрати! – Он сделал два шага вперед и врезался коленом в лавку, забыв в спешке, где она. Он выругался – эти слова он услышал у Пааде.
Иди рассмеялась:
– Ну, ругаешься ты, как солдат. Посмотрим, можно ли тебя заставить драться так же, как они.
Новый грохот от упавшего на каменный пол и разлетевшегося на куски дерева. Его желудок сжался. Он должен был ее остановить. Не обращая внимания на пульсирующую боль в ноге, он обогнул лавку и сделал оставшиеся девятнадцать шагов к полке. Не обращая внимания на деву-копейщицу, протянул руку и провел ладонью там, где обычно стояли лесные создания. Там было пусто. Он снова выругался и опустился на колени, ощупывая каменный пол. Пальцы сомкнулись на каком-то предмете, и через мгновение он понял, что это ворона, все еще целая. Первая статуэтка, которую он вырезал. Сунув ее в карман противоположный тому, где лежал резец, он нащупал еще статуэтки и опознал зайца, белку и лису, всего шесть. Прижав их к груди, он встал и одну за другой положил на полку – всех, кроме вороны, которую оставил в кармане. Иди все это время стояла за спиной – наблюдала, оценивала его.
– И что же это за тренировка? – сердито спросил он.
– Я просто собью их снова, – легкомысленно сообщила она.
– Не надо! – Его дыхание было резким, испуганным.
Короткое движение, и он услышал, как с полки, впереди, упало что-то еще.
– Тогда тебе придется меня остановить.
– Я ничего не вижу! – выкрикнул он. При одной мысли о том, что вещи, которые он создал и которые любил, могут быть уничтожены, исчезало всякое спокойствие, весь его с трудом завоеванный самоконтроль.
– Ни фига себе, Сын Ворона! Но тебе это и не надо. – Она переместилась куда-то к двери, он повернулся, следуя за ее голосом, и его сердце замерло. Она находилась у окна, рядом со столом – тем самым, на котором стоял резной сундук с картой Меридиана.
– Не трогай его, – выпалил он. Он мучился ради создания этой карты, проливал кровь за нее. Он не может позволить ее уничтожить.
Она выплевывала слова одно за другим:
– Попробуй. Меня. Остановить.
Он, вытянув руки, бросился на нее, понимая, как глупо он поступает, но и осознавая, что другого выбора у него нет. Семь шагов – расстояние компенсировалось скоростью, но женщина легко уклонилась от его удара. Он врезался плечом в каменную стену, сильно ударившись бедром о стол. Боль пронзила руку до самых пальцев. Вскрикнув, он оперся о стол, отчаянно пытаясь нащупать сундук. Нашел его, понял, что он цел, и с облегчением вздохнул.
– Ну, по крайней мере, у тебя есть яйца, – критично обронила она. – И что теперь?
Она снова передвинулась, вернувшись к полке. Он заставил себя успокоиться, подумать. Попытайся он напасть на нее, нелепо размахивая руками, спотыкаясь о собственные ноги, – и она победит. Он должен перехитрить ее.
Его рука все шарила по столу, разыскивая что-нибудь полезное, что-нибудь, что могло помочь. Пальцы нащупали что-то скользкое с одной стороны и грубое с другой. Круглое зеркало со сланцевой подложкой. Мать когда-то использовала его для гадания. И эти четыре года оно лежало на столе, совершенно забытое…
В голове всплыл ее прекрасный образ, окруженный каскадом черных волос, зовущий заглянуть в зеркало, ведущее в иные места, посмотреть на темный холст, позволявший матери видеть то, что другие не могли. Обратить взор на врата в тень.
Тень была подвластна ему. Он инстинктивно знал это, как будто сила, заработанная кровью и потерями, похищенная у солнца, пробудилась, когда было нужно. Он прижал раскрытую ладонь к отражающей поверхности, сконцентрировался, вспомнил о поцелуях зимы на свежих порезах его хааханов, ожоге солнца, иссушающего его зрение, о льде, снеге и тенях – и почувствовал, как по его руке поднимается тень – темная сила, которой он мог управлять.
– Ну? – скучающе спросила Иди. – Ты сделаешь что-нибудь? Или следующее, что я сломаю, будут твои кости.
Левая рука Серапио сжала деревянную ворону в кармане. Справа же от него было то, что появилось из зеркала: вокруг его пальцев закипал клубящийся ледяной дым.
Он вскинул зеркало, приказывая дыму слететь с него. Она вскрикнула – и он понял, что все это время она следила за ним глазами, и зеркало выплюнуло ледяную тень.
Выдернув деревянную ворону из кармана, он прицелился туда, где должна была быть голова Иди, и изо всех сил швырнул статуэтку.
Женщина хрюкнула от удара. Копье со стуком упало на пол.
Серапио же бросился вперед и на этот раз настиг ее. Они столкнулись, и он рухнул на Иди, придавив ее спиной к полу.
Одним рывком выхватив резец из кармана, он ударил туда, где должно было находиться ее лицо – но то ли она уже успела сдвинуться в сторону, то ли он просчитался, но лезвие лишь скользнуло по каменному полу – так, что, казалось, в руке у него зазвенела каждая косточка, а пальцы свело от боли.
Не останавливаясь, он ударил снова, левее, метя ей в глаза. В последний миг она успела перехватить его руку, отталкивая ее. Но он был силен – за два года работы по дереву руки и предплечья обросли мускулами, – так что он смог вырваться: впившись пальцами ей в лицо, вгоняя ногти ей в глаза.
Она пронзительно закричала, но он лишь надавил сильнее.
– Довольно! – выкрикнула она, и в ее голосе звучала боль.
Он же совсем не был доволен, и ярость подсказывала, что доволен он уже не будет никогда. Что-то неразборчиво выкрикнув, он лишь удвоил усилия.
Сильный удар в нос отбросил его назад. Перед глазами вспыхнули искры, и он откатился в сторону. Новый удар в висок – словно для большей убедительности, и он откатился еще дальше.
– Ты, гребаный мерзавец! – задыхаясь, выпалила она. Голос ее доносился снизу, словно она и сама лежала на спине. Дыхание было тяжелым, слова – злыми, но голос звучал радостно. – Что ты сделал?!
– Я не хотел, чтобы ты разбила мою карту, – выдохнул он, лежа рядом с ней, с трудом выдавливая слова из-за адреналина, бегущего по телу.
– Мой долбаный глаз, – всхлипнула она, с трудом поднимаясь на ноги. – Ты пытался выбить мне долбаный глаз.
– У меня не получилось?
– Пошел ты!
И она поковыляла к двери, зовя целителя. Он же засмеялся, чувствуя, что не может остановиться. Нанести ответный удар, остановить ее было очень приятно – тем более что ему не нравилось, что разбивают вещи, которые он любил.
– Мерзавец, – беззвучно повторил он, наслаждаясь звучанием этого слова, пробуя его окровавленными губами на вкус. Если, защищая своих ворон, он станет мерзавцем, он готов на это.
Он понятия не имел, сколько он пролежал на полу до того, как она вернулась. В глубине души он был удивлен, что она вообще пришла: он почти убедил себя, что уже покончил с наставниками, что они ему больше не нужны, но он узнал ее шаги, стук ее посоха и тихонько и облегченно вздохнул, радуясь, что она его не оставила.
– Зеркало? – спросила она откуда-то сверху и справа. Он ожидал, что она будет сердиться на него, но она говорила спокойно и даже заинтересованно. – Где ты этому научился?
– Я… – Он вспомнил свою ладонь, лежащую на зеркале, образ матери и знание, что он может призвать тьму, дабы она помогла ему. – Что именно случилось?
– Ты бросил в меня тень, Сын Ворона. – Он услышал почтение в ее голосе. – Ты выпустил поток тьмы прямо мне в лицо. Меня словно ослепили.
– Ослепили… – обронил он, и в голосе проскользнул сарказм. – Я очень в этом сомневаюсь.
Она разразилась лающим смехом и, подойдя ближе, пнула его по руке – легонько, но достаточно, чтоб привлечь внимание.
– Я помогу тебе, давай руку.
Он протянул ладонь, и она двумя руками вцепилась в нее, помогая встать.
– Как твой глаз? – с любопытством, но без раскаяния спросил он.
– Целитель сказал, повреждение не серьезное, но болит, как семь преисподен. – В ее голосе прозвучала легкая нотка восхищения. – Просто знай, что если бы я действительно хотела тебя убить, то до того как ты напал, ты бы уже десять раз был мертв.
– Это ты так говоришь.
– Повторим?
– Нет, – подавился он смешком. – У меня челюсть болит, и я прикусил язык. – Он нахмурился – озарение внезапно пришло в его затуманенный мозг. – Так вот зачем ты здесь? Научить меня драться?
– О, то есть ты не совсем безмозглый. Да. Драться. Пааде тренировал твой мозг. Я буду тренировать твое тело, но я ничего не знаю об этой магии теней. Это дерьмо Повеге. Среди нас – именно он мистик.
– Мой третий наставник, – протянул он, запоминая это имя. На миг задумался и спросил: – И когда Повеге придет?
– Не знаю. Это не мое дело, но, – она наклонилась и, подняв что-то, прижала к его груди: – Вот это – мое.
Он обхватил это «что-то» руками. Это был посох. Или копье. Или просто очень длинный кусок…
– Это кость? – Он провел рукой по гладкой поверхности. Пористой, легко поддающейся, если прижать ее большим пальцем. Это не дерево. В этом он был уверен.
– Кость, – согласилась Иди. – Оружие настоящего мастера из дев-копейщиц, добытое на ледяных полях к северу от Хукайи и усиленное магией крови. Это мое, поэтому ты его не получишь, но я научу тебя пользоваться им, как оружием и как шестом для помощи слепому. А потом ты сможешь сделать собственное.
Она подняла что-то еще и коснулась его руки. Он взял – это была его ворона, та самая, которую он кинул в нее, все еще целая.
– Начнем?
Глава 14
Город Това
325 год Солнца
(18 дней до Конвергенции)
«Воистину, Кланы, Созданные Небесами, – лучшие из лучших в Тове. Изящные и величественные, их члены напоминают мне Семь наших Правителей из Семи Домов. Я поинтересовался, не пожелает ли мой хозяин из Созданных Небесами посетить Кьюколу, и мне сообщили, что они уже живут в центре вселенной и не нуждаются в том, чтобы путешествовать за его пределы. Я нашел, что такой ответ дан слабо информированным человеком, но оставил свои мысли при себе».