– Что вы катаетесь на спинах морских коров.
– А вот это мы делаем, – торжественно согласилась она, а вслед за этим вновь разразилась смехом, а в голосе звучало облегчение, – но сперва всегда спрашиваем разрешения. Мы называем их нашими братьями и сестрами, и мы никогда не оседлаем наших братьев и сестер, не спросив их разрешения.
Он понял, что она непристойно пошутила, и позволил уголкам губ приподняться в полуулыбке. Ее ответ был наградой.
– О, у тебя есть чувство юмора.
– Есть еще кое-что, что я хотел бы знать, – ответил он, игнорируя ее колкость.
– О чем-то, что не сообщают твои предания?
– Они слишком ограниченны, чтоб задать правильный вопрос.
– И о чем же ты хочешь спросить?
– Как ты ведешь корабль ночью, когда на горизонте нет ни единой подсказки? Как ты определяешь, что мы направляемся в Тову, если куда ни глянь, везде все одинаково?
Она молчала, но он чувствовал исходящую от нее энергию – следы той Песни, которую она Пела морю. Это было как-то взаимосвязано, чувствовал он. Это была какая-то часть ее магии.
– Это секрет тиков, – в конце концов сказала она. – Это то, почему я капитан, несмотря на все их суеверия. – Он почувствовал, как она выбросила руку в сторону команды, расположившейся за его спиной. – И несмотря на то, что я женщина и я молода, и еще кучу всего того, что они не потерпят на суше.
– И все же они благоговеют перед тобой в море.
У нее перехватило дыхание, как будто эти слова удивили ее.
– Да.
– Ты научишь меня? – спросил он.
Он почувствовал на себе ее взгляд. Изучающий. Оценивающий.
– Ты слеп, – сказала она, как будто он не понимал очевидного. В голосе проскользнули извиняющиеся нотки.
Теперь он позволил себе улыбнуться, зная, что его красные зубы блеснули в лунном свете.
– Женщина, которая узнает волны по тому, как они движутся у нее под ногами, и ветер по тому, как он целует ее шею, удивляется, как слепой мужчина может научиться морю?
– Но это же звезды…
Он наклонился вперед, коснувшись рукой ее ноги и придвинувшись достаточно близко для того, чтобы почувствовать испуганный запах ее дыхания на щеке. Ее магия чувствовалась в воздухе.
– Разве ты не слышала, Ксиала, что я – Праотец Ворон. Ты можешь изучить звезды, но я соткан из теней меж ними. Скажи мне, что ты видишь, и я пойму это.
Он слышал, как быстро бьется ее сердце, как ускоряется ее дыхание. Он не был уверен, от страха или от его близости – но не отодвинулся от нее.
Она прочистила горло:
– Тогда ладно. – Голос чуть дрожал. – Дай мне руки.
Он вытянул обе руки ладонями вверх и почувствовал прикосновение ее пальцев к коже – сперва нерешительное, но по мере того как она говорила, ее касания стали спокойней, уверенней.
– Ты рассказывал мне предания, что люди говорят обо мне, – начала она, – но дай я расскажу тебе то, что говорим мы сами. Мы тики, что означает люди, и наши пути – пути тиков, и наши острова – тики. Понимаешь?
– Это все одно и то же, – ответил он, сразу сообразив, о чем она говорит. – Нет разницы между вами и вашими землями.
Он почти чувствовал ее улыбку.
– Хорошо.
– А вода?
– О. – Ее дыхание стало мягким от почтения. – Мы называем воду Все-Тик. Вечная. Жизнь дающая, поддерживающая.
Вспомнив, как она говорила о звездах, он интуитивно спросил:
– А небо ваш отец?
– Нет, – ровно ответила она, – у тиков нет отцов.
Он смущенно нахмурился, но не стал задавать очевидных вопросов, уверенный, что получит в ответ еще одну колкость о рыбьей икре.
– Мы называем небо ее любовником, – поправила она его. – Непостоянным, вечно изменчивым, иногда холодным, иногда действительно очень горячим.
Она провела пальцем по линиям на его ладони, и это заставило его поежиться. Она рассмеялась низко и соблазнительно, и на мгновение он был застигнут врасплох мгновенно захватившей его похотью – эмоцией настолько редкой, что она казалась чуждой. Жар бросился ему в лицо, заставив его заерзать на скамье.
Она промолчала, как бы подмечая его ответ, прежде чем продолжить. Ее палец все еще касался его обнаженной кожи, а ее дыхание смешивалось с его.
– Мы плавучая нация, не привязанная к берегу. Вот почему нас нельзя найти, если мы того не хотим. И когда мы путешествуем вместе с волнами, мы с молоком матери учимся читать ночное небо. – Ее палец снова двинулся, вычерчивая круги на его ладони. – Небо – купол. Солнце поднимается отсюда, – она нажала на точку рядом с большим пальцем его правой руки, – и опускается здесь.
Он задумался: не сказать ли ей, что то, что он слеп, не означает, что он не знает, где восходит и заходит солнце, ведь он наблюдал за восходами и закатами двенадцать лет, а после этого чувствовал тепло на коже и знал, с какой стороны оно приходит, но она все еще говорила, все еще водила пальцем по его ладони, и он позволил ей продолжить. Она же нарисовала еще одну точку и прямую линию, ведущую налево.
– Север – здесь, юг – здесь. – Она издала губами тихий булькающий звук, словно позволив сорваться с них секрету. – Теперь ты держишь небо на ладонях.
Он понимал, что это лишь метафора, но чувствовал себя так, словно она действительно создала что-то на его ладонях. Он осторожно держал их чашечкой, чувствуя, что там хранится драгоценность.
– Но направления недостаточно, – продолжила она. – Ты прав, говоря, что ночью, без солнца, горизонт бесполезен.
– Поэтому ты ведешь корабль по звездам, – ответил он, вспомнив ее самый первый ответ.
– И да, и нет – звезды движутся, поднимаются, путешествуют и падают, как и солнце. Но если ты разделишь свою карту, – она расчертила пальцем его ладонь, начав в центре и двигаясь сперва с востока на запад, затем с севера на юг, – на четыре квадранта, а потом и эти четыре квадранта на шестнадцать – у тебя будет карта, которая позволит отслеживать звезды. Когда созвездие восходит здесь, в доме Водяного Жука, – она коснулась пальцем точки чуть ниже восточного горизонта, очерченного на его ладони, – оно сядет здесь, – она провела пальцем по диагонали, закончив прямо над западным горизонтом, пометив противоположный участок. – Так что, если я возьму курс, при котором созвездие Водяного Жука будет за моей спиной, и буду следить за этим всю ночь, устойчиво держа корабль по направлению к дому напротив, я смогу вести нас без солнца.
– Ориентация в пространстве. Ты плаваешь так же, как движется слепой.
– Неужели?
– Да. – Его внимание привлекла одна деталь. – Имя этого дома… Ты называешь его Водяным Жуком?
– Мы называем.
– А другие?
– Другие небесные дома? Черная Птица, Белая Птица, Водяной Змей.
– Как четыре клана, Созданные Небесами в Тове. Названия почти одинаковы.
– Для тиков это не настоящие дома, – с пренебрежением откликнулась она. – Не настоящие кланы. Это не гигантские создания, как Тове, это просто способы запомнить движение небесных тел по небу.
– Но тут есть какая-то связь, – с нажимом сказал он. – В Тове учат, что предки пришли со звезд и поселились на континенте. А что говорят об этом тики?
По тому, как она отстранилась от него и он перестал чувствовать рядом тепло ее тела, а ее дыхание больше не согревало его лицо, он понял, что ей не интересно искать сходство между тиками и тованцами.
Она ответила, но голос звучал неохотно:
– Что мы дети великого ламантина и вышли из моря. – Она промолчала, а затем добавила: – Как я и сказала, родичи.
Еще одна шутка. По крайней мере, он так решил.
– Мне больше нравится небо, – прямо сказал он.
– Неудивительно для человека, сотканного из теней меж звезд и превращающегося в ворона.
Он усмехнулся. Он хотел рассказать ей свою историю, поделиться рассказом о себе и Обреги или, может, о матери и Тове. Ну, во всяком случае, о том, что он знал о Тове из ее рассказов. Ему очень хотелось, чтобы Ксиала что-нибудь знала о нем, – так же, как он что-то теперь знал о ней, но голос матери, прозвучавший в голове, остановил его. У тебя будет много врагов. Молчание – твой главный союзник. А еще были голоса его наставников, говорящие, что у него нет друзей. Поэтому он сдержался.
– Спасибо. – Он вложил в эти слова всю свою душу.
– Всегда пожалуйста. – Она казалась удивленной, но при этом довольной. Он решил, что поступил правильно, попросив ее поделиться. И теперь, во время бдения, у него будет другая история, появится еще одно место, где он сможет находиться в компании.
– Что ты будешь делать сегодня ночью? – спросил он.
– Бодрствовать и следить за звездами. Держать курс ровно, пока на рассвете не начнется следующая смена гребцов и они смогут следить за солнцем, дабы двигаться верным путем.
– А ты отправишься спать?
– Только после этого.
– Я могу составить тебе компанию. Я проспал большую часть дня и не устал. – Это было дерзко – предложить остаться, но он все еще помнил ее прикосновение к своей коже и хотел бы, чтоб она снова взяла его за руку. К тому же после стольких часов, когда компанию ему составляло только подшучивание команды, слышное через стену, ее голос был столь успокаивающим.
Он услышал, как она скользнула вправо, одежда шелестнула по деревянной скамье, и она постучала ладонью по освободившемуся месту, приглашая его. Он протянул руку, нащупывая дорогу, и пододвинулся, чтобы сесть рядом. Их ноги соприкоснулись через ткань, а ее плечо прижалось к его. Он чувствовал, как движется корабль, когда ее магия упрашивала волны двигать их вперед, слышал их мягкое биение о каноэ. Он находился так близко от нее – и чувствал, как от нее пахло морем, солью и магией, а еще – чистым потом и маслом, которым она смазывала кожу и волосы. Воздух уже остыл, но ее тело, находящееся рядом, было теплым.
– Раскажи мне еще о тиках.
– Что еще тут можно сказать?
– Еще историю.
– Какую именно?
– Я не знаю никаких историй, кроме той, что о принцессах. И я не хочу слышать ложь.