торжествует.
– Господин?
Око обернулся. Один из грумов, коренастый пожилой человек в свободной рубашке и штанах, приблизился к нему, держа в руках грабли.
– Ашк, – поприветствовал он мужчину. Он хорошо знал Ашка – тот был грумом с самого детства, вырастив при этом два поколения великих воронов, вылупившихся в клане.
Ашк склонил голову:
– Я понял, что это вы, господин Око.
Око обнял его:
– Это я… Желал бы я вернуться в более счастливые времена.
– Да, – вздохнул мужчина, – это ужасно.
Око положил руку на плечо Ашка и крепко сжал его.
– Как ты справляешься? Как другие грумы?
– О, у нас все хорошо, мой господин. Грустят, конечно. Все убиты горем. Ваша мать всегда была добра к нам – привела нас в дом, обращалась как с семьей.
Око знал, что многие Созданные Небесами кланы нанимали слуг из районов Засушливых Земель, но не позволяли им жить у себя, даже когда это имело смысл. Птицы же в вольерах требовали постоянного ухода, особенно когда они улетали и прилетали в свободное время. Лучше всего было, когда грумы жили в Великом Доме, рядом с птицами. Общество Товы было строго иерархичным, но для птиц было сделано исключение.
– Как Бенунда пережила мое отсутствие? – спросил он.
– О, она скучала по вас, – заверил его Ашк, – но она очень независима. Вы поедете на ней сегодня на похороны?
– Нет, ожидается снег, а когда надвигаются бури, порывы ветра в каньоне непредсказуемы. Не хочу подвергать ее опасности.
– Значит, все под домашним арестом?
– Именно.
Бенунда подтолкнула Око черным клювом, и он рассмеялся:
– У меня ее любимое лакомство, но я надеюсь, ты принес ей поесть.
– Точно, – ответил Ашк, поднимая горшок, который он держал обеими руками за ручку. Подойдя к желобу, тянувшемуся по всей длине открытого стойла, он высыпал содержимое горшка. Око заметил насекомых, нарезанные фрукты, доставаемые в это время года из сухих хранилищ, и радугу маисовых зерен.
– Настоящий пир, – заметил он.
– Она заслужила это, но… – Старик заколебался. – Я пришел по другой причине, господин. – Он вновь склонил голову.
Око напрягся, все его чувства вновь завопили об опасности.
– Начинай, – осторожно сказал он. Может, Ашк знает что-то о смерти матери? Что-то, о чем он мог сказать только Око.
– Вы слышали об Одохаа?
Око скривился.
– Культисты? – расстроившись, спросил он. Глупо было питать такие надежды, пусть даже и на мгновение.
Око никогда не спрашивал о религиозных пристрастиях грума, да и зачем бы ему? Но теперь он начал подозревать, что разговаривает с искренне верующим.
– Да, я знаю о них и даже присутствовал на одной или двух встречах.
В том, что он признавался в этом, не было ничего страшного. Много молодежи определенного возраста присутствовали как минимум на одной церемонии Одохаа – либо из любопытства, либо на спор. А у многих были родственники, старые тетки или кузины, которые претендовали на членство в этой группе. Это был всем известный факт в жизни Одо, даже если остальная часть Товы и Наблюдатели в башне думали, что запугали их до покорности.
Ашк усмехнулся признанию Око, показав полный рот неровных серых зубов, когда-то окрашенных в красный.
– Они говорят, что надвигается буря. И придет она скоро. И что возвращается Одо Седох.
Око кивнул. Они говорили это, сколько он себя помнил. Месть за Ночь Ножей. Восстановление чести и гордости клана.
– Они прислали меня. – Ашк заговорщицки наклонился поближе. – Сказали мне пригласить вас на их следующую встречу. Она состоится сегодня ночью, после похорон.
Око покачал головой, судорожно соображая, что ответить.
– Я скорее всего буду в трауре, вместе со своей семьей.
В это время полагалось посыпать себя пеплом и бодрствовать до утра, так что в этом он не врал, но, разумеется, был рад такому удачному предлогу.
Ашк что-то вложил ему в руку. Воронье перо. Кто-то сделал напись мелом на одной его стороне.
– Это дом, где мы встречаемся. Приходите сегодня ночью, если сможете. Если нет – то в другое время. Одохаа всегда будет ждать вас, господин Око.
Мужчина собрался уходить, но Око остановил его:
– Кто сказал тебе прийти ко мне? И почему именно ко мне? Что от меня хотят Одохаа?
Глаза Ашка блестели от слез и от переполнявших его эмоций – таких сильных, что Око невольно отступил на шаг.
– Буря надвигается, господин, и мы хотим, чтобы вы обучили нас.
Око желал справедливости для своего клана, но явно не ценой присоединения к культистам-фанатикам: мужчинам и женщинам, убежденным, что, если молиться достаточно усердно, они смогут воскресить бога, что мертв уже тысячу лет. Если он чему и научился в Хукайе, то это тому, что правосудие происходит благодаря людям, привлекающим виновных к ответственности, а не из-за какого-то призрачного божественного возмездия и тем более насилия.
Он вложил перо обратно в руку мужчины:
– Я не могу тебе помочь. Вы выбрали не того человека. Я не хочу иметь ничего общего с Одохаа или их возрожденным богом.
Он резко развернулся на каблуках и вышел из вольера, прежде чем Ашк успел сказать что-то еще.
Буря надвигается, и мы хотим, чтобы ты обучил нас. Око вновь и вновь повторял эти слова, пока он, его бесчисленные родственники и горожане шествовали к Солнечной Скале, чтобы сопровождать его мать в последний путь. Буря надвигается, и мы хотим, чтобы ты обучил нас. Буря надвигается, и мы хотим, чтобы ты обучил нас.
Око резко вздрогнул. Погрузившись в свои мысли, он случайно наступил на подол Исы. На ней было надлежаще белое траурное платье, волочившееся по земле и собиравшее на себя грязь, пока они шли по улице. Если бы она действительно стремилась следовать традициям, то шла бы босиком, но несколько часов назад пошел снег, и воздух обжигал кожу булавочными уколами льда. Вдобавок обычай требовал, чтобы горюющие шли с обнаженными руками, ведь показывать хааханы вполне уместно во время скорби, но на Исе была толстая шуба из шкуры какого-то несчастного белого зверя, и все остальные родственники, кузены, тети и дяди, сопровождавшие новую матрону и ее Щита, последовали ее примеру, пусть и с меньшим щегольством.
– Мои извинения, сестра, – пробормотал он.
– Вижу, ты все же решил надеть свои черные одежды, – сухо откликнулась она, выгнув бровь и глядя на его кожаные одеяния. Он не только остался в форме, но и накинул на плечи плащ, сделанный из оброненных Бенундой перьев. Он сам сшил его когда-то, смазал маслом и бережно хранил все это время. Око впервые за долгие годы надел плащ, и ему было приятно вновь почувствовать его тяжесть на плечах.
«А я вижу – ты решила исклевать меня, как голодная чайка», – подумал он, но промолчал. Он мог сказать это Исе даже утром, но сейчас понял, что она была готова напуститься на него за малейшее отступление от правил, лишь бы отвлечься от того, что ждало их впереди. Осуждая ее, он был таким бездушным! В конце концов, они оба скорбели.
– Что ты знаешь об Одохаа? – спросил он вместо этого.
Она заколебалась, без сомнения, будучи уверенной в том, что он начнет спорить, но на вопрос ответила:
– Они сделали многое для детей.
Это удивило его:
– Когда я уезжал, они по большей части были вне закона. Были заняты церемониями воскрешения Бога-Ворона.
– Они все еще скрываются, но никто из них не настолько глуп, чтобы стоять на улице, призывая Бога-Ворона возродиться, и, конечно, никто не ведет никаких разговоров о захвате власти Наблюдателей или Жреца Солнца. Никто не хочет еще одной Ночи Ножей, так что в основном они обратили общественное внимание на благотворительность. Пропитание детям, забота о вдовах. Что-то в этом роде.
– Подготовка ополченцев.
Она поджала губы:
– Я об этом ничего не слышала.
– Я сегодня разговаривал с культистом – человеком, которого я знаю. Они просили меня подготовить их к войне.
Она нахмурилась, размышляя.
– Вооруженное востание? – спросила она.
– Даже имея сотню или две сотни людей, они не смогут бросить вызов башне, до тех пор пока те пользуются поддержкой других кланов. – Он, задумавшись, впился пальцами в обсидиановую застежку плаща. – Сколько Черных Ворон следуют Одохаа?
– Примерно две тысячи, но это если считать и детей со стариками, которые не могут держать оружие.
Он обдумал эту мысль. Хватило бы и пятиста, но… Нет. Война – это не решение.
– Это не имеет значения. Понадобились бы годы, чтоб научить их драться с Ножами, и в итоге получится еще одна бойня. И зачем? Чтобы сместить жрецов и заменить их Одохаа?
– Меня беспокоит, что они пришли к тебе, – сказала Иса. – Я удивлена, что они решились действовать. Мама была к ним слишком снисходительна.
– О чем ты говоришь?
– С тех пор как ты уехал, их стало больше, и ни для кого не секрет, что она им потакала, разрешала делать все, что хочется, даже если это угрожало остальным.
– И ты хочешь это изменить? – осторожно спросил он, стараясь не выдать своих чувств по этому поводу.
– После Солнцестояния, когда все успокоится и я буду официально назначена матроной клана, я попрошу тебя использовать Щит, чтоб вернуть их в границы дозволенного. Возможно, их численность при этом уменьшится. Они стали слишком смелыми, ты сам это сказал. Нам лучше прекратить эту чушь до того, как они сделают что-то, что приведет к тому, что все головы Одо снова окажутся на плахе.
От страха по его спине пробежал холодок. Разумеется, этого не должно было повториться. На этот раз другие кланы, Созданные Небесами, встанут на защиту Черных Ворон. На этот раз Наблюдатели не будут потворствовать убийству стольких невинных людей, чтобы уничтожить нескольких фанатиков.
Но использовать Щит для обуздания собственного народа, как это предлагала Иса? Этого он тоже не одобрял, ведь это походило на предательство, от которого Черные Вороны могли просто не оправиться.