Ветер трепал ее одежду и волосы – легкое, но в то же время настойчивое напоминание о том, что упасть сейчас означало бы как минимум переломать все кости или погибнуть, если совсем уж не повезет. Впрочем, невезучей она не была, так что вскоре ее ноги коснулись твердой земли.
Наранпа рассмеялась, хватая ртом воздух. Какая-то часть ее, та самая, что слишком хорошо знала обо всех неудачах, все еще не могла поверить, что она справилась. Она отряхнула чуть поцарапанные руки и покачала головой. В груди клокотала гордость. Пусть это было и просто, но в то же время приятно. У нее была проблема, и она ее решила. Это было не так уж трудно. По сравнению с бездной грядущих задач это была скорее легко контролируемая опасность. Небольшой риск при взбирании по каменной стене более благоприятен, чем то, с чем ей придется столкнуться дальше.
Мосты, ведущие в Отсу и из нее, не охранялись, поэтому пересечь территорию небесной башни и пробраться по мосту в Тцай было легко. Улицы были пусты, и, насколько она знала, комендантский час все еще действовал, так что самой большой опасностью было оказаться замеченной караульным патрулем. Надвинув капюшон на самые глаза, она, пробираясь к Титиди, пряталась по темным закоулкам, предпочитая переулки широким магистралям.
Прошел долгий час, прежде чем она перешла через мост, ведущий на территорию Водомерок, и еще два часа ей пришлось потратить на то, чтобы пересечь весь район, но в конце концов она оказалась на скале в парке под открытым небом. Виднеющаяся через каньон Утроба расстилалась перед нею.
Наранпа не знала, как долго смотрела на место своего рождения и своего детства: в душе у нее кружился вихрь эмоций. Визит сюда был отчаянным решением, но она была вынуждена принять его. Теперь же, глядя на расстилающуюся перед нею Утробу и зная, что ждет ее дальше, она колебалась. Было ли это безумием? Конечно. Будут ли ей вообще рады? Узнают? Ее сомнения были столь же велики, как и ее отчаяние.
– Есть только один способ узнать наверняка, – пробормотала она, заставляя себя двигаться.
На краю парка ждал единственный транспорт, направляющийся в Утробу Товы и из нее. Наранпа воспользовалась им лишь однажды, в тринадцать лет, и никогда не оглядывалась назад. Теперь же, когда ей уже тридцать три, она снова воспользуется им, не зная при этом, что ждет ее на другой стороне.
В Утробу не вел легкодоступный мост, его заменяла гондола, хотя сам этот термин был чересчур уж великодушным. Скорее, это была деревянная платформа, шагов тридцать в ширину и двадцать в длину, подвешенная на толстый трос из канатов, выгибающихся над головой и прикрепленных к такому же пирсу на другой стороне расщелины. Сама расщелина была узкой, не более пятидесяти шагов, но глубина ее была в три, может быть, в четыре раза больше, а от неминуемой гибели при падении Нару и других пассажиров отделяло только хлипкое деревянное ограждение высотой по пояс.
Расплатившись какао из висевшего на поясе маленького кожаного кошеля, она забралась в гондолу вместе с другими пассажирами. Большинство из них были жителями Сухих Земель – людьми, жившими в Утробе или восточных районах, расположенных дальше. Все они, без сомнения, провели день, прислуживая в жилищах Созданных Небесами, и теперь тащились домой, как не раз поступала ее мать. Была среди пассажиров и явно не обеспокоенная комендантским часом горстка красочно одетой в легко узнаваемые клановые цвета молодежи из кланов, Созданных Небесами. Они кричали, смеялись громче остальных и передавали друг другу глиняные бутылки с завезенным ксабентумом. Несомненно, они направлялись в Утробу ради предлагаемых ею кутежей, домов для азартных, а также удовольствий и соблазнов, которые были запрещены в более респектабельных частях города.
Наранпа хмуро смотрела на молодежь. Дураки набивают кошельки других дураков. Все, чтобы получить забвение – в выпивке ли, азарте или между чьими-то жаждущими бедрами. Ее это никогда не привлекало, возможно потому, что она выросла, видя, как это разрушает жизнь людей. Теперь, когда последний человек, который мог поместиться на борту транспортного средства, втиснулся в гондолу и она стояла щека к щеке со столькими незнакомцами, она чувствовала это еще глубже. Наранпу охватила тоска по дому, но не по Утробе, а по просторным и хорошо вычищенным комнатам в небесной башне, вымытым для нее.
Гондола накренилась вперед, какой-то нетрезвый парень завопил от восторга, и Наранпа попала в Утробу Койота, сосредоточившись лишь на том, чтобы сохранить равновесие.
Глава 23
Город Това
325 год Солнца
(13 дней до Конвергенции)
Бойся ты гнева Ворона злого,
Ножи нанесли им немало урона.
Вороны верят, что солнце падет.
Заговор их ко злу приведет.
На Солнечной Скале воцарился хаос. Каким бы невероятным это ни казалось, но Око всего лишь хотел пожать руку Жрецу Солнца в знак почтительного приветствия. Но потом кто-то ударил его сзади, и его нога соскользнула, и этот проклятый Нож оказался прямо перед ним, с обнаженным лезвием в руке.
Око выбросил руку вперед, достаточно, чтобы заставить убийцу промахнуться и не дать клинку вонзиться в сердце жертве, куда Нож, без сомнения, целился, но лезвие все равно, распоров кожу, рассекло челюсть Ворону. Боль – шокирующая и внезапная – обожгла огнем, и Око закричал.
И крик его призвал Щиты, Ножей и тцийо, и, прежде чем он успел понять, что происходит, все погрузилось в неистовый хаос.
Чайя оказался рядом, отбрасывая Око с линии атаки.
– К матроне! – выкрикнул он. – Позаботься о ее безопасности!
Первым побуждением Око было протолкнуться обратно к бою, но годы тренировок взяли верх, и он поспешил к сестре, зовя на подмогу двух Щитов.
Потрясенная Иса замерла в нескольких шагах от небесного моста – в тот момент, когда началась бойня, она уже собиралась перейти на другую сторону.
– Что происходит? – встревоженно крикнула она.
– Домой, – мрачно скомандовал Око.
– О небеса! Око! Твое лицо!
Первая, жгучая боль прошла, и он совершенно забыл о ране.
– Ничего страшного, – отрезал он. – Сначала мы доставим тебя в безопасное место.
Она, будучи достаточно умной, чтобы оценить ситуацию, кивнула, и Око с двумя Щитами окружили ее, и все вместе они принялись проталкиваться сквозь толпу по обледеневшему мосту. После того как Иса второй раз подряд чуть не поскользнулась во время этой коварной переправы, она остановилась, чтобы оторвать подол своего слишком длинного платья. Она сделала это наполовину, прежде чем Око вытащил нож и быстро отрезал остальное. Затем они двинулись дальше и, как им показалось, через целый час наконец ступили на землю Одо.
– Отведите ее в Великий Дом, – приказал Око двоим мужчинам, следовавшим с ним.
– А как же ты? – Ее голос звенел от беспокойства.
– Я возвращаюсь.
– Око, нет! Ты весь в крови!
Он опустил глаза: Иса была права. Кровь, льющаяся из раны на челюсти, покрывала шею и грудь. Внезапно у него закружилась голова. Мост качался, и Око не был уверен, происходило ли это на самом деле, или все просто плыло перед глазами.
– Иса… – неуверенно пробормотал он.
– Я поведу его.
Око поднял голову и увидел стоящего рядом Ворона в белом, примерно ровесника Чайи. Черные волосы незнакомца были ровно обрезаны спереди, выбриты до кожи по бокам и опускались длинными прядями сзади. Свежая красная краска очертила хааханы на его обнаженной груди. Культист.
Око начал было протестовать, но мужчина поднырнул под его руку и прижался всем телом, перекинув руку Око себе через плечо.
– Отведите матрону в Великий Дом, – приказал он Щитам, словно сам был одним из них. – Я поведу вашего капитана. Мы пойдем следом.
Мужчины кивнули и поспешно увели прочь Ису, у которой так или иначе не было никакой возможности протестовать.
Око покачнулся.
– Вот мы и встретились, сын ворона, – сказал мужчина.
– Кто ты? – заплетающимся языком спросил Око: у него безумно кружилась голова, и вдруг пришла мысль: может быть, клинок был отравлен? О небеса, этот коварный Нож!
– Меня зовут Маака. Я тот, кто прислал к тебе Ашка. – Он усмехнулся, зубы были настолько красны, что, казалось, они заполняли трещины на губах и морщины по краям рта. – Я давно хотел с тобой познакомиться, Око.
Око попытался ответить, но слова не шли изо рта. Окружающий мир выцвел до теней и смутных очертаний. Последнее, что он запомнил, как Маака тащил его по улице в направлении, противоположном Великому Дому.
– Выпей это.
Око с трудом открыл слипающиеся глаза. Он лежал на кровати. Приподнятая над полом лежанка, покрытая свежим тростником. Одеяла, пахнущие недавно выстиранным бельем. Но комната была незнакомой. Какой-то мужчина протягивал ему чашку.
Око ухватился за воспоминание об этом человеке. Маака. У моста. Он забрал его у Исы.
Рука Око метнулась к поясу – лишь для того, чтобы обнаружить, что он обнажен, а нижняя часть тела скромно прикрыта одеялом. Выбросив руку вперед, он резко ударил, выбивая чашку из рук Мааки, а затем вскочил на ноги и нанес Мааке резкий удар в грудь, – тот, задохнувшись, отшатнулся.
Око не стал ждать, пока противник придет в себя. Бросился к двери, распахнул ее и резко остановился. Перед ним был лишь открытый воздух и возможность долгого падения прямо в Товаше.
– Небесная комната, – прошептал он себе под нос.
Маака кашлянул сзади. Око оглянулся. Мужчина, прижимая руку к груди, с трудом поднялся на ноги. Резко шагнув назад, Щит схватил похитителя за ворот тканой рубашки и подтащил его к двери, высунув его до пояса наружу.
– Говори, или я вышвырну тебя вон.
– Успокойся, Сын Ворона! – воскликнул Маака. – Пожалуйста. Мы не желаем тебе зла. Мы спасли тебе жизнь!
Око нахмурился. Память возвращалась к нему по кусочкам. Драка на похоронах матери. Жрец Ножей, вспоровший ему челюсть несомненно отравленным лезвием… Вместе с воспоминаниями пришло и головокружение. Око оттащил Мааку от пропасти и разжал руку – тот тяжело опустился на пол.