— Заходи, я жду тебя.
Гульсум вошла в знакомую дверь. Она посмотрела на кресло и услышала:
— Сейчас тебе придется сесть за стол и поработать. А в кресле буду сидеть я и задавать тебе вопросы. Ты должна ни секунды не раздумывая, сразу отвечать на них. Вопросы простые, думать нечего, отвечать только «да» или «нет». «Да» — зеленая кнопка, «нет» — красная. Ясно?
Гульсум кивнула.
— Садись вот сюда, — Катрин провела Гульсум за стол, который соединялся боком со столом психолога.
— Вот кнопки, больше тебе ничего не нужно.
Катрин прошла в кресло, удобно села, положив голову на спинку и закрыв глаза. Гульсум обратила внимание на то, что Катрин каждый день одевается по-новому. Сегодня на ней были белые вельветовые джинсы в обтяжку, легкая полотняная рубашка светло-коричневого цвета, скорее мужская, чем женская. На ногах светло-коричневые босоножки, которые Катрин сбросила и расположилась в кресле с ногами, скрестив их по-турецки.
— Ты готова? — Гульсум кивнула. — Готова? Не слышу! — крикнула вдруг Катрин.
— Да, — твердо ответила Гульсум.
— Всегда говори ясно и четко, если решила объясниться. И свои желания выражай тоже четко и ясно, а то ведь не всегда окружающие тебя люди смогут сообразить, чего ты хочешь.
— Ничего не хочу, — спокойно сказала Гульсум.
— Об этом мы еще поговорим. А сейчас от тебя требуется, только не задумываясь, нажимать кнопки. Нажимать обязательно! Никаких промежуточных мнений быть не может. Если не знаешь, что ответить, нажимай ту, к какой тянется рука. Если не тянется ни к какой, все равно нажимай. Главное — нажать, ясно? Подсознание само решит за тебя. Я буду задавать вопросы в первом лице, чтобы тебе было легче. Готова?
— Готова.
— Тогда поехали. — Катрин с закрытыми глазами начала задавать вопросы:
— Мне трудно отказывать, отвечать «нет»?
— Задумываюсь ли я перед тем, как предпринять что-либо?
— Часто ли у меня бывают спады и подъемы настроения?
— Обычно я поступаю и говорю быстро, не раздумывая?
— Часто ли я чувствую себя несчастным человеком без достаточного на то основания?
— Выхожу ли из себя, злюсь ли?
— Часто ли я действую под влиянием минутного настроения?
— Предпочитаю ли книги встречам с людьми?
— Легко ли меня обидеть?
— Я вспоминаю бабушек?
— Часто ли меня беспокоит чувство вины?
— Считаю ли я себя человеком возбудимым?
— Чувствительным?
— Я больше молчу, когда нахожусь в обществе других людей?
— Волнуюсь ли я по поводу неприятных событий, которые могли бы произойти?
— Бывает ли у меня сердцебиение от волнений?
— Могу ли я назвать себя нервным человеком?
— Страдаю ли я от бессонницы?
Гульсум быстро отвечала на вопросы. Иногда у нее возникали сомнения, какую кнопку нажать, но она тут же вспоминала указание Катрин и нажимала, не думая. Вся процедура заняла около часа. Наконец Катрин замолчала, и Гульсум поняла, что прозвучал последний вопрос.
— Хорошо, — сказала Катрин, встала с кресла и заняла свое место у компьютера.
— Теперь садись в кресло. — Гульсум вышла из-за стола, прошла в кресло и расслабленно откинулась на спинке. В комнату вошел тот самый молодой мужчина в белом халате, который делал Гульсум энцефалограмму, подошел к столу Катрин, протянул ей листы и вышел. Катрин внимательно читала лист. Результаты моего обследования, поняла Гульсум.
— Очень хорошо, — сказала Катрин, — как я и предполагала, ты в полном порядке. Никаких отклонений, очагов возбуждения не видно, болезненные мозговые реакции отсутствуют. Замечательно. Ты довольна?
Гульсум пожала плечами. Почему она должна быть довольна или недовольна? Ей абсолютно все равно.
— Ну ладно. А теперь скажи мне, дорогая Гульсум, бывают ли в твоей жизни хорошие воспоминания? Я понимаю, что недавно ты перенесла большое горе и оно все заслонило от тебя, но ведь наверняка до него все было не так уж и плохо? Я права?
Гульсум кивнула.
— Вот видишь. Я знаю, что ты училась в университете, в Москве, все было не так уж и плохо. Но я сейчас прошу тебя рассказывать не о веселой студенческой жизни. Нет, я о другом. У каждого человека есть какое-то детское секретное воспоминание, которое он вспоминает в трудные минуты. Ваш или нет, извини, русский писатель Достоевский, говорил, что если оно у человека есть — а я верю, что оно у тебя есть, — то ему ничего не страшно в жизни.
Гульсум молчала.
— Тогда так. Видно, пока тебя не посвятишь в систему, от тебя ничего не добьешься. Я понимаю. Хорошо. Для чего я все это тебе говорю? Тебя будут испытывать на детекторе лжи. Ты наверняка слышала об этом. Ты ведь девушка образованная, с неоконченным университетским образованием. Слышала?
— Да.
— Так вот. Я тебя должна научить обманывать детектор лжи. О таком слышала?
— Нет.
— Однако его можно обмануть. Детектор лжи реагирует на любые изменения в организме и психике. Человек при вранье волнуется, как правило. У него повышается давление, учащается пульс, он потеет, даже температура тела повышается на доли градусов, не говоря уже о движениях глаз и вегетативных реакциях. Обмануть детектор лжи практически невозможно, потому что физиология почти не зависит от нашей воли. Но только почти. Если ввести себя в особое состояние, найти внутри себя некоторое психологическое убежище, непроницаемое для внешних воздействий, и научиться вовремя в него прятаться, то можно регулировать таким образом свои физиологические реакции. Это понятно?
— Да.
— Отлично. Но единого убежища для всех не существует. Тебе предстоит найти психологическое убежище в твоем подсознании, которое спрятано глубоко на его дне. Понимаешь?
— Да, понимаю. — Гульсум с трудом скрывала свой интерес.
— Ну вот, например, была у тебя любимая сказка в детстве?
— Была. «Алиса в стране чудес».
— Отлично. Ты часто о ней вспоминала?
— Часто. Я много раз перечитывала ее.
— Гульсум, это то, что надо. Я думаю, ты уже все поняла. Правда?
— Кажется, да. Я должна вспоминать эту сказку, когда хочу соврать?
— Почти. Вспоминать — это мало. Нужно полностью войти в нее. Стать Алисой. Ты наверняка не раз воображала себя Алисой.
— Да, такое было. Причем это было, когда я ехала к вам сегодня.
Катрин с интересом посмотрела на Гульсум.
— Не зря ко мне попала именно ты. Я в тебе не ошиблась. Так вот, Гульсум. Ты должна стать Алисой, провалиться в этот мир, в Зазеркалье, и полностью жить в этом мире. Из этого мира, издалека откуда-то тебе будут задавать вопросы, ты слушаешь их и отвечаешь наоборот, ты же в Зазеркалье. Поняла?
— Да.
— Что значит войти в мир Алисы? Надо представить себя на экране, обязательно цветном, как будто ты играешь Алису, нет, не играешь. Ты Алиса, и все. О том, что играешь, думать не надо. Просто живи Алисой, и все. Текст ты знаешь хорошо?
— Знаю почти наизусть.
— Если забудешь, придумывай свой. Но одного цвета не достаточно. Звук, обрати внимание на звук. Звук должен быть таким, как мы говорим в нашей жизни, но чуть погромче. Представь, что ты можешь настроить звук. Сделай его громче. Постарайся сделать это сейчас. Если это твоя любимая сказка, это не составит для тебя труда. Закрой глаза и делай, что я говорю.
Гульсум подчинилась. Ей было интересно. Она в первый раз в лагере чувствовала себя хорошо. Сказать, что у нее было хорошее настроение, она не могла, в этом она себе не признавалась. Ей было интересно, что там еще придумает эта психолог.
— Итак, ты разговариваешь с героями сказки достаточно громко, но не настолько, чтобы не слышать, что я тебе говорю. Теперь запах. Пахнет… Сама чувствуй запах. Травой, цветами, дождем. Пирогом.
Гульсум вспоминала Алису в Зазеркалье и видела себя в главной роли. Где-то играла тихая музыка. Алиса-Гульсум в Саду живых цветов. Пахнет розами. Роза и Львиный Зев спорят с Фиалкой. Алиса играет в шахматы с Шалтаем-Болтаем. Подходит Королева. Знакомит ее с Пудингом. Подползает Гусеница. Она спрашивает Алису: «Вы будете завтра на концерте у королевы?» — «Я бы с удовольствием, но меня пока не приглашали».
Гульсум открыла глаза. Перед ней в кресле сидела Катрин и улыбалась. Играла тихая фоновая музыка. Кажется, это Моцарт, сонно подумала Гульсум. Или Шопен? Она удивилась, что не смогла узнать музыку, хотя раньше узнавала классику с первых аккордов.
— Ну, как в Зазеркалье? Хорошо?
— Да, — Гульсум слегка покраснела.
— Давай попьем кофе, — сказала Катрин, встала, подошла к столу, нажала какую-то кнопку, и в комнату вошел охранник, которого Гульсум видела у входа. Он был одет в защитную форму зеленого цвета.
— Принесите нам, пожалуйста, кофе.
Через несколько минут у них на журнальном столике стоял поднос с двумя чашечками ароматного кофе. Катрин взяла чашку и, поймав взгляд Гульсум, показала ей на вторую. Гульсум взяла чашку, сахар класть не стала и сделала маленький глоток. Кофе был горячий и вкусный. Гульсум даже закрыла глаза от наслаждения. От Катрин не ускользнула мимика ее подопечной.
— Но вот что тебе надо знать еще. Когда человек врет, он всегда смотрит влево и вверх, обрати как-нибудь внимание. Детектор лжи, конечно, ничего не видит. Но зато тот, кто им руководит, внимательно следит за твоей мимикой. Так что, отвечая на вопросы, всегда смотри вверх и вправо, так смотрит тот, кто вспоминает. Таким образом, ты обманешь детектор лжи, а заодно и свое подсознание, что тебе облегчит задачу, когда ты будешь отвечать на следующие более трудные вопросы. Вот так, Гульсум. А теперь можешь отдохнуть, я провожу тебя в твою комнату. Когда нам надо будет продолжить, тебя позовут. Пойдем.
Катрин провела Гульсум по коридору, открыла комнату, вошла и пригласила войти Гульсум. В комнате стояли кресло, телевизор, небольшая кушетка. Все здесь было как в недорогом номере гостиницы. Можешь принять ванну, у тебя есть часа три. Отдыхай. Потом продолжим. Пока.
Она улыбнулась и закрыла за собой дверь.