Воображение Фазиля рисовало ему, как могла бы пройти эта их операция. Сверкающий серебром дирижабль спускается над стадионом все ниже, зрители поначалу не обращают на него никакого внимания — они увлечены игрой. Затем все больше и больше людей начинают посматривать вверх, а «пузырь» все снижается, вырастая над ними — чем ниже, тем огромнее… И вот уже он непомерно огромен, он нависает над толпой, его длинная тень застилает футбольное поле… Некоторые зрители все смотрят на него, смотрят прямо на сверкающую гондолу, и она у них на глазах взрывается с яркой вспышкой, словно взорвалось само солнце, трибуны взлетают на воздух, а может быть, сминаются, обрушиваются вниз, увлекая за собой пять с половиной тысяч тонн изорванного в клочки мяса. А грохот взрыва и ударная волна разносятся на двадцать миль вокруг, вышибая стекла из окон квартир, оглушая их жителей… Суда кренятся, словно от муссона. Ветер взрыва, воя, кружит над башнями «Дома войны», и в вое этом слышится имя Фази-и-и-и-и-и-и-ль!
Как это было бы красиво. Невероятно красиво! Пришлось сесть — его била дрожь. Фазиль заставил себя вернуться мыслями к возможным вариантам проведения операции. Он попытался свести свои потери к минимуму. Успокоившись, он почувствовал прилив гордости: какой все-таки у него сильный характер, какая стойкость перед лицом беды. Ведь он — Фазиль. Он сделает все наилучшим образом.
На обратном пути в деловой центр города Фазиль сосредоточенно размышлял о грузовых фургонах и краске. Не все еще потеряно, уверял он себя. Вполне вероятно, что так даже лучше. Необходимость использовать американца всегда как-то пачкала операцию. Теперь он сам нанесет удар. Пусть даже не такой эффектный, и взрыв, произведенный не в воздухе, не даст максимально возможных результатов, но он, Фазиль, все равно завоюет колоссальный престиж… И это будет способствовать росту партизанского движения, мысленно поспешил добавить он.
Он снова увидел громадный «Супердом», теперь уже с правой стороны. Солнце сверкало, отражаясь от металлической кровли. А что такое поднимается над нею с той стороны? Вертолет типа «воздушный кран». Он что-то несет, какое-то оборудование. Теперь он медленно движется над кровлей. У одного из прогалов в кровле его ждет группа рабочих. Тень вертолета скользит над куполом и накрывает их. Медленно, очень осторожно, вертолет опускает тяжелую ношу в отверстие кровли. Ветер сдувает с головы одного из рабочих шляпу, она крохотной точкой катится вниз по куполу и, кувыркаясь под ветром, улетает в пространство. Вертолет снова набирает высоту и, освобожденный от тяжелой ноши, скрывается за недостроенным «Супердомом».
Фазиль больше не думал о грузовых фургонах. Фургон он всегда сможет достать. Пот каплями катился по его лицу. Хорошо бы узнать, работают ли вертолеты по воскресеньям. Он постучал в стекло водителю и велел ему ехать к крытому стадиону.
Через два часа Фазиль сидел в публичной библиотеке, изучая одну из статей в справочнике Джейн «Летательные аппараты всего мира». Из библиотеки он отправился в отель «Монтелеоне», где списал номер установленного в холле таксофона. Списал номер еще одного таксофона — на вокзале, потом отправился в контору компании «Уэстерн юнион», чтобы отправить международную каблограмму. На бланке каблограммы он написал тщательно продуманный текст, постоянно сверяясь с маленькой карточкой — кодовой таблицей, вклеенной в футляр его фотокамеры. Через несколько минут коротенькое личное послание уже мчалось по подводному кабелю за океан, в Ливию — в город Бенгази.
Фазиль вернулся на вокзал на следующее утро, ровно в девять. Он снял с будки таксофона при входе желтую наклейку «Не работает» и приклеил ее к стеклу другого, выбранного им накануне таксофона, в самом конце ряда. Взглянул на часы. Еще полчаса ждать. Сел на скамью рядом с таксофоном и развернул газету.
Никогда раньше Фазиль не решался воспользоваться связями Наджира в Ливии. Он и сейчас не отважился бы на это, будь Наджир жив. Фазиль лишь забрал в Бенгази пластиковую взрывчатку, после того как Наджир об этом договорился, но кодовое имя «София», придуманное Наджиром для их операции, открыло тогда Фазилю в этом городе все нужные двери. Он включил это имя в свое послание и надеялся, что оно снова сработает.
В девять тридцать пять телефон зазвонил. Фазиль снял трубку после второго звонка.
— Алло?
— Я хотел бы поговорить с миссис Юсуф.
Связь была неважной, в трубке скрипело и трещало, но Фазиль узнал голос ливийского офицера, отвечающего за связь с «Аль-Фатахом».
— Значит, вы звоните Софии Юсуф?
— Говорите.
Фазиль заговорил очень быстро. Он понимал, что ливиец не станет долго разговаривать по телефону.
— Мне нужен летчик, умеющий пилотировать грузовой вертолет «Сикорский-S-58». Это дело чрезвычайной важности. Он нужен мне в Новом Орлеане не позже чем через шесть дней. Им придется пожертвовать. — Фазиль знал, что просит о вещах трудновыполнимых. Однако он знал и то, что в Бенгази и Триполи «Аль-Фатах» располагает неизмеримыми ресурсами. И он поспешил добавить, прежде чем ливиец успел возразить: — Вертолет сходен с машинами, которые использовались русскими при строительстве Асуанской плотины. Передайте мой запрос на самый верх. На самый верх! Я выполняю поручение Одиннадцатого.
«Одиннадцатый» — кодовое имя Хафеза Наджира.
Голос человека на том конце провода звучал тихо, словно тот шептал в трубку.
— Возможно, что такого человека найти не удастся. Это очень трудно. Шесть дней — ничтожно малый срок.
— Если я не получу его через шесть дней, его приезд будет бесполезен. Мы очень много потеряем. Я должен его получить. Позвоните мне через двадцать четыре часа по второму телефону. Это дело первостепенной важности.
— Я понял, — произнес голос в шести тысячах миль от Фазиля. Трубку повесили.
Фазиль вышел из телефонной будки, а затем и из здания вокзала бодрым шагом. Связываться напрямую с Ближним Востоком было чрезвычайно опасно, но нехватка времени делала риск оправданным. Просьба о пилоте почти невыполнима. Среди партизан летчиков нет. Пилотировать грузовой вертолет с подвешенным к нему тяжелым грузом — большое искусство. Таких пилотов — раз-два и обчелся. Но ливийцам и раньше удавалось сделать все необходимое для «Черного сентября». Разве полковник Каддафи не помог осуществить акцию в Хартуме? Даже оружие, которым были убиты американские дипломаты, провезли в страну в ливийской диппочте. Тридцать миллионов долларов в год приплывает в руки «Аль-Фатаха» из ливийской казны. А сколько может стоить пилот? У Фазиля были все основания надеяться. Только бы они нашли такого летчика, да поскорее.
Шестидневный срок, на котором настаивал Фазиль, не вполне соответствовал действительности, поскольку до матча на Суперкубок оставалось еще две недели. Но ведь придется как-то приспосабливать бомбу к другому летательному аппарату. Необходим некоторый запас времени и помощь пилота, хорошо знающего свое дело.
Фазиль заранее взвесил все доводы против поисков пилота, взвесил и рискованность прямой просьбы о присылке такого человека, сравнив все это с тем великолепным результатом, которого он добьется, если пилота найдут. Он решил, что игра стоит свеч.
А что, если его каблограмма, на вид вполне невинная, попадет в руки американской полиции? Что, если цифровой код телефонов известен этому еврею — Кабакову? Такое вряд ли возможно, Фазиль это понимал, но все же беспокоился. Полиция, конечно, ищет пластиковую взрывчатку, но ведь им неизвестен характер операции. Ничто не указывало на то, что акция должна пройти в Новом Орлеане.
Интересно, Ландер все еще бредит? Да ерунда! В наше время люди уже не валяются подолгу в жару и в бреду. Но психи иногда бредят, даже и без температуры. Ну, если он начнет болтать, Далия его прикончит.
В это самое время в Израиле происходила целая цепь событий, которые гораздо существеннее могли воздействовать на решение о запросе Фазиля, чем имя погибшего Хафеза Наджира. На небольшом аэродроме близ Яффы четырнадцать летчиков израильских ВВС поднимались в кабины семи истребителей-бомбардировщиков — «Фантомов-F-4». Они выруливали на взлетную полосу, и раскаленный воздух струился за ними, искажая все вокруг, словно подернувшееся рябью стекло. Вот истребители по двое промчались по асфальту и взмыли в небо, набирая высоту и совершая широкий, плавный разворот, вынесший их к Средиземному морю. Они шли на северо-запад, по направлению к ливийскому городу Тобрук, со скоростью вдвое выше скорости звука. Они должны были нанести ответный воздушный удар. В Рош-Пине все еще дымились развалины жилого дома, разрушенного залпом из русской установки «Катюша», поставленной партизанам из Ливии. На этот раз удар будет нанесен не по партизанским базам в Ливане и Сирии. На этот раз будет наказан поставщик.
Через тридцать девять минут после взлета командир эскадрильи обнаружил ливийский сухогруз. Судно находилось точно там, где, по сведениям, полученным из МОССАДа, оно и должно было находиться, — в восемнадцати милях от Тобрука. Сухогруз шел на восток, тяжело груженный оружием для партизан. Однако следовало убедиться, что здесь не будет ошибки. Четыре «фантома» барражировали на большой высоте, обеспечивая остальным прикрытие от арабских самолетов. Три других пошли на снижение. Командир эскадрильи сбавил скорость до четырехсот километров в час и пролетел над сухогрузом на высоте двадцати метров. Ошибки быть не могло. Тогда все три «фантома» с ревом пошли вниз, заходя на цель и, сбросив бомбы, снова взмыли в небо, идя с перегрузкой. Когда сухогруз вспыхнул огромным огненным шаром, в кабинах «фантомов» не прозвучали победные клики. На обратном пути израильские летчики с надеждой следили за небом. Им было бы легче, если бы появились «МиГи».
Ярость охватила Высший революционный совет Ливии, когда там узнали про нападение израильтян. Кто именно из членов совета знал об операции «Аль-Фатаха» в Соединенных Штатах, невозможно выяснить. Но в одном из кипящих гневом залов за