Кабаков пошевелился на сиденье. Что-то звякнуло о дверную ручку.
— Это еще что такое, черт возьми?
— У меня выпала вставная челюсть.
— Ужасно смешно.
Кабаков распахнул куртку, приоткрыв короткий ствол автомата «узи», подвешенного у него под мышкой.
— А у Мошевского тогда что — миномет?
— Нет, у меня — дынемет, — ответил ему голос с заднего сиденья.
Корли пожал плечами. Он и в лучшие-то времена с трудом понимал произношение Мошевского, а теперь, когда тот пытался говорить с полным ртом, он вообще ни слова не разобрал. Они приехали на стадион в 9.30. Все улицы вокруг стадиона, кроме тех, по которым сюда будут подъезжать зрители, были уже перекрыты. По сторонам главных транспортных артерий, на траве, уже стояли машины и барьеры, которые закроют доступ к стадиону, когда трибуны заполнятся. Близ юго-восточных ворот стояли десять машин «скорой помощи». Только выезжающие отсюда «скорые» и машины спасателей будут пропускаться через кордоны. Сотрудники секретной службы уже заняли свои места на крышах домов по бульвару Одюбон, откуда просматривается беговая дорожка в том месте, где должен сесть вертолет президента.
Они были наготове — насколько могли.
Любопытно было видеть уставленные кольцом мешки с песком у обочин тихих сейчас улиц. Некоторым агентам ФБР припомнились события в студенческом городке Оул-Мисс[50] в 1963 году.
В девять утра Далия Айад позвонила в бюро обслуживания отеля «Фэрмонт» и заказала три завтрака в номер. Ожидая, пока завтраки доставят, она взяла из сумочки длинные ножницы и рулончик клейкой ленты. Потом извлекла винт, скрепляющий две половинки ножниц и вставила в отверстие одной из половинок тонкий трехдюймовый болт, закрепив его на месте клейкой лентой. Затем она тщательно обмотала клейкой лентой всю ручку этой половинки ножниц и спрятала получившийся стилет в рукав.
Завтрак доставили в 9.20.
— Садись есть, Майкл, пока не остыло, — сказала Далия. — Я вернусь через пару минут.
Она взяла в руки поднос с завтраком и на лифте спустилась двумя этажами ниже.
В ответ на ее стук в дверь послышался сонный голос Фарли:
— Да?
— Мистер Фарли?
— Да?
— Ваш завтрак.
— Никакого завтрака я не заказывал.
— Это подарок от администрации отеля. Сегодня все члены вашего экипажа получают бесплатный завтрак. Если вы отказываетесь, я могу его унести.
— Нет-нет, я его возьму. Подождите минутку.
Фарли, взлохмаченный, в пижамных брюках, впустил ее в комнату. Если бы кто-то в этот момент проходил мимо по коридору, он услышал бы громкий, сразу же оборвавшийся вскрик. Через минуту из комнаты выскользнула Далия. Она повесила на ручку двери табличку «Просьба не беспокоить» и вернулась к себе наверх — позавтракать.
Надо было уладить еще одно дело. Далия дождалась, пока оба — и она, и Ландер — покончили с едой. Они вместе прилегли на кровать. Далия держала его искалеченную руку в своих ладонях.
— Майкл, ты ведь знаешь — я очень хочу лететь с тобой. Тебе не кажется, что так будет лучше?
— Я смогу все сделать сам. Нет никакой необходимости тебе лететь.
— Но я хочу тебе помочь. Хочу быть с тобой. Хочу увидеть все своими глазами.
— Да ты не очень-то много увидишь. А услышать можешь везде, куда бы ты ни выбралась из аэропорта.
— Так мне же ни за что не выбраться из аэропорта, Майкл. Ты же понимаешь — мой вес сейчас ничего не изменит. На улице — семьдесят градусов[51], а дирижабль простоял на солнце все утро. Конечно, если ты не сможешь его поднять…
— Я смогу его поднять. У нас ведь будет перегрев.
— Так можно, Майкл? Мы такой длинный путь вместе прошли!
Ландер повернулся к ней и заглянул в глаза. На щеке у него отпечатался красноватый след от подушки.
— Тебе придется быстро вытащить балласт из хвоста гондолы — мешки с дробью, они под задним сиденьем. Когда взлетим, можно будет их равномерно разместить, чтобы выровняться. Ладно, можешь лететь.
Далия крепко прижалась к нему. Больше они не разговаривали.
В 11.30 Майкл встал с постели. Далия помогла ему одеться. Щеки у него ввалились, но тонирующий лосьон, которым она подгримировала его лицо, помог скрыть бледность. В 11.50 Далия достала из дорожной аптечки шприц с новокаином. Она закатала Ландеру рукав и обезболила небольшой участок на его предплечье. Потом взяла из аптечки другой шприц, поменьше, для подкожных инъекций. Это был гибкий пластмассовый тюбик с прикрепленной к нему иглой, содержавший тридцать миллиграммов раствора риталина.
— Ты можешь стать ужасно разговорчивым после того, как введешь себе это, Майкл. Будешь в очень приподнятом настроении. Потом наступит реакция. Так что не надо пользоваться этой штукой до тех пор, пока не поймешь, что силы у тебя на исходе.
— Ладно. Вводи иглу.
Она ввела иглу в обезболенный участок предплечья и прочно закрепила шприц, примотав его липким пластырем так, что он плотно прижался к руке. По обеим сторонам шприца, под пластырем, лежали кусочки карандаша, чтобы нельзя было нажать на тюбик случайно.
— Тебе надо будет только нащупать тюбик под рукавом и надавить большим пальцем, когда это понадобится.
— Да знаю я, знаю.
Далия поцеловала его в лоб.
— Если мне не удастся добраться до аэропорта с грузовиком, если они меня ждут…
— Я просто обрушу «пузырь» на стадион, — сказал он. — Он уйму народу подавит… Впрочем, не будем думать о плохом. Пока нам все время везет, верно ведь?
— Просто пока ты все делаешь очень умно.
— Увидимся в аэропорту, в два пятнадцать.
Она проводила его до лифта, а потом вернулась в номер и села на кровать. Отправляться за грузовиком было еще рано.
В вестибюле, у конторки администратора, Ландер увидел членов экипажа воздушного корабля. Здесь был Симмонс — второй пилот Фарли и два телеоператора. Он подошел к ним, изо всех сил стараясь выглядеть оживленным и бодрым.
Отдохну в автобусе, подумал он.
— Бог ты мой! — воскликнул Симмонс. — Смотрите-ка — это же Майк! А я думал, ты все еще болеешь. А Фарли где? Мы ему в номер звонили. Вообще-то мы его ждали.
— У Фарли тяжелая ночка была. Какая-то подвыпившая девка ткнула ему в глаз пальцем.
— Господи Иисусе!
— Да ничего страшного. Просто его сейчас врач смотрит. Сегодня лечу я.
— Когда же ты приехал?
— Сегодня утром. Этот чертов Фарли позвонил мне в четыре утра. Пошли, ребята, мы уже опаздываем.
— Ты не больно хорошо выглядишь, Майк.
— Получше тебя. Пошли.
У ворот аэропорта Лейкфрант водитель не смог найти пропуск на машину, и всем им пришлось предъявить свои документы. У башни управления полетами стояли три полицейских радиомашины.
Дирижабль — шестьдесят восемь с половиной метров длиной, серебристый, с красной и синей полосами на боках, покоился на травянистой треугольной площадке между взлетными полосами. В отличие от самолетов, словно припавших к земле перед ангарами, воздушный корабль даже в покое казался летящим. Легко держа равновесие на своем единственном колесе, почти уткнувшись носом в причальную мачту, он смотрел на северо-восток, словно гигантский флюгер. Рядом с ним стоял большой автобус, доставивший на аэродром наземную бригаду, и тягач-трейлер с передвижной мастерской техобслуживания. Машины и люди казались карликами рядом с серебристым великаном.
Викерс, начальник бригады техобслуживания, отер руки тряпкой.
— Рад, что вы вернулись, капитан Ландер. Все готово.
— Спасибо, — ответил Ландер.
Ландер начал традиционный обход — предполетную проверку. Все было в полном порядке, иного он и не ожидал. Дирижабль просто сверкал чистотой. Майклу всегда это нравилось.
— Ну что, ребята, вы готовы? — крикнул он.
Ландер и Симмонс вместе закончили предполетный осмотр, тщательно проверив оборудование в гондоле.
Викерс подгонял телеоператоров:
— Капитан Видео, может, вы с вашим ассистентом будете так любезны и втащите наконец свои задницы в гондолу, чтобы мы могли вес проверить?
Техники наземной бригады ухватились за поручень, идущий вокруг гондолы, и заставили «пузырь» подпрыгнуть на колесе.
Викерс снял несколько двенадцати килограммовых мешков с дробью, висевших на поручне. Техники снова заставили «пузырь» подпрыгнуть.
— Самую малость тяжеловат, — сказал Викерс. — Отлично.
Викерс любил, чтобы дирижабль при взлете был «самую малость тяжеловат»: расходуя топливо во время полета он становится легче.
— А где кока-кола? — спросил Симмонс. Он полагал, что они будут находиться в полете не менее трех часов, а то и дольше. — A-а, вот она.
— Поднимай его, Симмонс, — сказал Ландер.
— Ладно.
Симмонс скользнул в единственное кресло пилота с левой стороны гондолы. Помахал рукой перед лобовым стеклом. Техники у причальной мачты отсоединили швартовы, и восемь человек стали разворачивать корабль за носовые гайдропы.
— Поехали! — Симмонс взял на себя штурвал, перевел рычаг газа, и огромный воздушный корабль, задрав нос, стал круто набирать высоту.
Ландер откинулся на спинку пассажирского кресла рядом с пилотом. Полет до стадиона при попутном ветре длится девять с половиной минут. Ландер рассчитал, что при полностью открытых дросселях и если ветер удержится, такой полет займет чуть более семи минут.
Далеко внизу скоростная автомагистраль неподалеку от ворот стадиона Тулейна была запружена мощным потоком машин.
— Кое-кому из этих людей придется, видно, пропустить начало игры, — заметил Симмонс.
— Да, думаю, ты прав, — ответил Ландер.
Им всем придется целых полтайма пропустить, подумал он. Было десять минут второго. Еще почти целый час ждать.
Далия Айад вышла из такси неподалеку от Гальвес-стрит и быстро зашагала через квартал, направляясь к гаражу. Бомба там, на месте, или ее там уже нет. Полиция ждет Далию в засаде, или засады нет. Раньше она не замечала, какой здесь растрескавшийся и неровный тротуар. Она шла и смотрела на трещины. Компания ребят играла на мостовой в мяч. Мальчишка с битой, ростом не выше метра пятнадцати, присвистнул ей вслед.