Леон в ярости избил парня, сломав ему нос и челюсть и пообещав отдать на Земле под суд. Лишь после этого, сообразив, что украденные у него артефакты были кому-то переданы, он бросился искать основных похитителей.
Но было уже поздно.
Корабль-нож, так и не обнаруженный сторожевой системой мантоптерской базы, в этот момент уже подходил к Земле.
ГЛАВА 11ИДЕАЛЬНЫЙ ЗАХВАТ
Казимир Ландсберг знал себе цену. Под оценку Шаламова – «благородный человек» – он не подходил ни с какой стороны. Но кое-какие достоинства у него имелись: жесткая воля, трудолюбие, умение добиваться своего, целеустремленность, способность отказаться от удобств и удовольствий ради дела. Однако главными качествами его души были честолюбие, пренебрежение к окружающим и жажда власти. Даже двадцать лет, прошедшие с момента его отстранения от должности председателя СЭКОНа и политика, не изменили отношение Ландсберга к карьере и власти. Все двадцать лет он мечтал встать на пьедестал и искал способы достижения этого. И когда ему предложили проект, за выполнение которого обещали заплатить сполна, то есть властью, он не колебался ни минуты.
Конечно, он не занимался наукой уже много лет, предпочтя ей подковерные интриги, тайную борьбу за кресла и «суровую правду» политики. Однако благодаря старым связям в высших эшелонах власти ему удалось не только восстановить свое положение в научных кругах, но и стать руководителем центра, занимавшегося изучением свойств эйнсофа на Меркурии. А так как директор Института пограничных физических проблем собирался в скором времени покинуть свой пост, кандидатура Ландсберга на его замещение рассматривалась первой. Хотя амбиции господина бывшего премьера шли дальше. В своих мечтах он видел себя главой Европарламента, а потом и председателем Высшего Координационного Совета Земли. Надо было только немного подождать и добиться кое-каких успехов в исследовании эйнсофа, загадочного «бесконечномерного объекта».
В то, что эйнсоф может превратиться в детонатор сингулярности, породить процесс сжатия Солнца в черную дыру, Ландсберг не верил. Эксперименты с ним проводились уже давно, однако ничего особенного не принесли. Эйнсоф не хотел сворачиваться в «сверхточку», в «дыру в вакууме», хотя кое-какие интересные эффекты демонстрировал. Но даже доказательства бывшего однокашника и блестящего теоретика Герхарда Маттера не произвели на Ландсберга никакого впечатления. Он по-прежнему был уверен в относительной стабильности объекта и планировал все более мощные в энергетическом плане эксперименты.
После того как Маттер под давлением Шаламова согласился работать в команде Казимира, Ландсберг три дня безвылазно просидел на борту исследовательской станции «Марго-2», висевшей над Меркурием, готовил очередной запуск спецгруза в сферу Сабатини. Потом по консорт-линии вызвал на станцию Маттера. Они договорились, что Герхард будет пока работать на Ван-Бисбруке, чтобы «не дразнить гусей» – службу охраны Сопротивления, а по мере необходимости участвовать в совместных разработках программ ИПФП.
Пятнадцатого сентября Маттер, удачно обойдя службы наблюдения базы на Ван-Бисбруке, прибыл на «Марго-2».
– Садись рядом, – кивнул ему Ландсберг, занимавший кокон-кресло в операционном зале станции; всего здесь работали пять человек: операторы, руководитель смены и сам начальник центра.
Маттер занял пустующее кресло, присоединился к общей системе связи, затем к полю обзора. Перед глазами развернулась панорама Меркурия с бликующими металлической коркой куполами и ребрами гор и кратеров, полями сверкающего под лучами Солнца песка и кристаллической сыпи минералов. Черный шар эйнсофа, окруженный вуалью свечения, висел уже в тысяче километров от поверхности планеты и создавал впечатление угрюмо взирающего на космос подслеповатого глаза. Вокруг него, на приличном расстоянии, плавали светляки разного рода космических аппаратов, датчики и регистраторы полей, видеозонды, энергоотражатели и преобразователи, способные, по мысли теоретиков, отразить энерговыбросы из недр эйнсофа, буде таковые произойдут. Но Маттер знал, что вся защитная техника не поможет, если эйнсоф возбудится, а энергоотражатели лишь играют роль аппаратов психологической поддержки, придающих уверенности исследователям объекта.
– Что вы запускаете сегодня? – поинтересовался заинтригованный Герхард. – Снова бомбу?
– Спецгруз, – отозвался Ландсберг. – И два десятка усовершенствованных видеозондов.
– Что еще за спецгруз? МК, что ли?
– Угадал. Комплект МК. Плюс «дыробой». Плюс «вакуумсос». Плюс особая программа по стохастическому включению их в режим рассинхронизации.
Маттер хмыкнул.
– Это же цепь Маркова [7].
– Правильно, реализатор цепи Маркова для получения красивого девятимерного вейвлета [8].
– А последствия просчитали?
– Разумеется, просчитали. Мы не такие сильные эфаналитики, как ты, но все же кое в чем разбираемся. Надеюсь, что получим обратный фазовый выплеск с амплитудой осцилляций на макроуровне – до нескольких сантиметров. Если все получится так, как мы рассчитываем, следующий запуск будет помасштабней.
– А если вы раскачаете эйнсоф так, что он взорвется? И превратит наше солнышко не в черную дыру, а в сверхновую звезду?
– Ерунда! Если бы такой вариант существовал, Шаламов не дал бы санкции на проведение эксперимента.
Маттер скептически скривил губы.
– Может быть, он классный энергооператор, маг, так сказать, но хреновый физик и математик. До меня ему далеко.
– А никто и не спорит. Поэтому он и переманил тебя в нашу команду, зная твои возможности. Теперь давай помолчим и посмотрим. – Ландсберг дал знак соседу слева. – Включаем, Барри.
В зале зазвучал голос инка, отсчитывающего секунды до запуска груза.
На счете «ноль» в поле зрения наблюдателей, в том числе и Маттера, появилась мигающая алая звездочка, спикировала сверху на черный шар эйнсофа, пропала. Начался отсчет:
– Один… два… три… четыре…
На цифре «девять» странная ударная волна – в пустоте космического пространства! – разом отбросила всю стаю земных аппаратов от шара эйнсофа. Многие из них взорвались! Досталось и станции «Марго-2», хотя она находилась от опасного объекта на расстоянии более тысячи километров. Удар был такой силы, что полевая защита не устояла, и персоналу станции показалось, что «Марго» вдруг стартовала с ускорением в полтора десятка «g»! Не выдержали даже крепления кокон-кресел в зале управления, отчего три из них с сидящими внутри операторами отбросило к стене зала!
Кресло Маттера, к счастью, уцелело. Поэтому он смог досмотреть метаморфозы эйнсофа до конца.
После «ударной волны» черный шар «бесконечномерного объекта» словно вскипел, исторгая в космос фонтаны черной субстанции и лучи ярчайшего белого света. Некоторые лучи прошлись по армаде аппаратов и легко разрезали или пробили насквозь упакованные в броню и защитные поля земные машины. Черные же струи на расстоянии в сто километров от эйнсофа расплылись зонтиками и соткали ажурную черно-багровую сферу, которая через несколько мгновений превратилась в удивительный мыльный пузырь!
По зеркально-дрожащим стенкам этого пузыря проплыли красивейшие неземные пейзажи, сменяя друг друга, затем пузырь засиял, как маленькое солнце, затмевая земное светило над горизонтом Меркурия, и лопнул. А весь исследовательский флот потрясла еще одна мощная ударная волна, довершая его разгром.
Впоследствии было подсчитано, что исследователи потеряли почти шестьдесят процентов своих летательных аппаратов на орбите Меркурия. Из больших станций уцелели только три, в том числе и лаборатория «Марго-2». Но главное – погибли люди, пилоты исследовательских модулей, инженеры, техники, ученые, всего двадцать девять человек.
Впрочем, руководителя центра ИПФП Казимира Ландсберга это обстоятельство не повергло в шок. Для него являлось главным, что эксперимент удался. Маттер же, получив информацию, о которой и не мечтал, сразу после эксперимента, тут же, в зале станции, подключился к Умнику и запросил дополнительные данные, чтобы подвести под эксперимент теоретическую базу. Высшего наслаждения для него не существовало.
В зал прибежала смена ремонтников-спасателей, начала устранять повреждения аппаратуры, устанавливать на место вырванные из ложементов кресла.
– Пошли ко мне, – предложил Ландсберг, заметив «поплывший» взгляд ксенопсихолога. – Проанализируем результаты вместе и прикинем планы на будущее. Работать там не в пример удобнее, чем здесь.
– Сейчас, – рассеянно ответил Герхард.
Ландсберг побрел к выходу из зала и нос к носу столкнулся со спешащим навстречу молодым человеком. Это был Леон Торопов, бледный и расстроенный.
– Ты? – удивился начальник центра. – Какими ветрами тебя сюда занесло?
– Я ищу Шаламова, – буркнул Торопов.
– Его здесь нет. В чем дело?
Леон отвел глаза.
– На нас наехали… забрали артефакты…
– Кто наехал?! Где?! – Ландсберг взял молодого человека под локоть, ввел обратно в зал центра управления. – Рассказывай!
Глаза младшего Торопова округлились, он увидел Маттера.
– А этот почему здесь?!
– Он теперь с нами. Ну, что случилось?
Запинаясь, Леон поведал о проникновении на флагманский корабль мантоптеров неких лазутчиков, которые завладели М-порталом и чашей – обломком стринга.
– Я героически сражался, но их было гораздо больше…
– Как это могло произойти?! – не поверил Ландсберг. – На борт флагмана пробираются лазутчики, и ни ваша хваленая сторожевая система, ни мантоптерская никого не засекли?!
– Никого…
– С кем же ты тогда героически сражался?
Глаза Торопова вильнули.
– Ну… они перепрограммировали Стиви…
– Тогда у вас побывали крутые интрасенсы. Либо Железовский, либо Соломон. А то и сам Мальгин. Однако все равно это не снимает с тебя ответственности. Шаламов тебе этого не простит.