– Хроник! – сдавленным голосом проговорил Шаламов. Подошел ближе к оставшейся висеть в воздухе картине, протянул руку. – Мой хроник!
– Осторожнее, – заметил Ландсберг. – Хроники имеют свойство внезапно активироваться.
– Он почти разряжен.
– Все равно засосет – не вылезешь. Это из него тебя вытащил Клим?
Черты лица Шаламова исказились.
– Сначала он меня туда вклеил! С помощью других! Один бы он не справился. А потом-таки вытащил… хотя я так и не понял причин его альтруизма.
– Здесь еще один, – показал внутренности кейса Леон. – Развернуть?
– Не надо. – Шаламов щелкнул пальцами, и картина с неземным пейзажем сама собой свернулась в рулон, улеглась в зажимы кейса. Шаламов закрыл его, погладил по скругленному торцу.
– За это спасибо. Наши шансы сломать Сопротивление растут.
– Мы же прихлопнули их последнюю базу, – вытаращил глаза Торопов. – Практически они у нас вот где! – Он сжал пальцы в кулак.
– Пока на свободе их вожаки, говорить о полной победе рано. Тем более что у них тоже есть контраргументы.
– Но у нас их женщины!
– Это тоже важная деталь. – Шаламов повернулся, чтобы выйти из кабинета, но вдруг оглянулся. – А жены Клима среди пленников случайно нет?
– Есть, конечно.
Некоторое время Шаламов смотрел на возбужденного Торопова-младшего, махнул рукой и исчез.
Двое людей, силой обстоятельств и благодаря качествам души вовлеченные в противостояние с защитниками человечества, молча смотрели на то место, где он только что стоял.
Сигнал тревоги застал Ромашина в Управлении аварийно-спасательной службы. Здесь у эксперта-аналитика СБ был свой кабинет, о существовании которого знали всего несколько человек. Причем нынешнее руководство УАСС об этом не догадывалось, несмотря на компьютерный контроль здания. Кабинет на всех строительных схемах и во всех документах фигурировал как «хранилище бытовых комплектов», к которому почему-то не имела доступа ни одна из хозяйственных служб Управления. Раз в год хозяйство УАСС подвергалось ревизии, коммунальщики занимались плановым учетом и проверкой всех помещений, но каждый раз главный инк Управления докладывал контролерам, что «хранилище бытовых комплектов» – что имелось в виду под «бытовыми комплектами», никто не знал, то ли постельное белье, то ли посуда, то ли расходные материалы для уборки помещений, – под номером 111 уже проверено и содержится в образцовом порядке.
Кабинет этот был сооружен еще полстолетия назад отцом Игната Филиппом в бытность того комиссаром Службы безопасности. Какими соображениями руководствовался Ромашин-старший, создавая тайное убежище, его сын не знал, зато теперь имел надежный «бункер» в недрах гигантского здания, да еще снабженный к тому же независимой кабиной метро. Искать Ромашина там, в стенах организации федерального значения, напичканной спецслужбами, вряд ли кому-нибудь пришло бы в голову.
– Ван-Бисбрук захвачен! – доложил Игнату начальник личной охраны. – Есть жертвы. Никуда не уходите, идет анализ нападения.
Сердце сжала ледяная лапа страха. Перед глазами встало лицо жены с умоляющими глазами.
Ромашин стиснул зубы, переживая вспышку сердечной боли, спросил глухо:
– Кто?!
– Судя по оперативности, слаженности действий и примененной технике – это дело рук Службы. Но их кто-то навел. Уж больно идеальный захват получился.
– Кто?!
Начальник охраны помолчал.
– Предположительно Герхард Маттер.
Ромашин закрыл глаза, помассировал пальцами грудь.
– Вы сможете это доказать?
– Он снова ушел в «самоволку». Налет начался три часа спустя.
– Это не доказательство. Срочно подключите контрразведку.
– Она уже работает.
– Ладно, разберемся. Найдите мне Баренца и Хана. Куда поместили пленников?
– В следственный изолятор Службы «Питерская тишина».
– Всех?
– По крайней мере всех женщин. В том числе и вашу жену.
– Хорошо, работайте.
Ромашин посидел немного за столом в расслабленной позе, помассировал грудь, но боль не проходила. «Стар становлюсь, – пришла меланхолически-тоскливая мысль. – Уже не могу справиться с нервами».
Открыл дверцу бара, достал початую бутылку «Рижского бальзама», хлебнул прямо из горлышка. Сморщился. Алкогольный травяной настой огненным клубком прокатился по пищеводу, заставляя сокращаться мышцы живота.
Через минуту сердечная боль отпустила.
Ромашин с облегчением вздохнул. И тотчас же заговорила рация «спрута»:
– Игнат, ты где?
– В Управлении.
– Жди, буду через пару минут.
Вскоре сработала камера метро, и в кабинет стремительно вошел собранный суровый Савва Баренц.
– Ты в курсе, кто руководил захватом?
– Кто?
– Сынок Торопова!
Ромашин сжал губы в тонкую полоску.
– Молодой высокомерный мерзавец!
– Я займусь им лично, – появился в кабинете вслед за Баренцом мрачный Джума Хан. – У нас его папаша, так что есть возможность надавить на него.
– Вряд ли Леон дорожит жизнью отца, – покачал головой Игнат. – Это сущий отморозок!
– Итак, судари мои, – посмотрел на помощников по очереди верховный комиссар Сопротивления, – мы оказались на краю гибели. Дальше так продолжаться не может. Надо выяснить, почему Служба переигрывает нашу контрразведку и службу охраны, и ликвидировать причину.
– Маттер… – начал Джума.
Баренц поморщился.
– Герхард – большой ребенок, его легко можно обвести вокруг пальца. Напрямую, за какую-то даже очень высокую плату он предать наше движение не мог. Его умело обработали. Да и не он главный виновник всех наших бед.
– Ты его оправдываешь?!
– Не оправдываю. Но против нас играет какой-то крупный игрок с большими магическими возможностями. Маттер просто попал ему под руку. Хотя это не снимает ответственности с нашей службы охраны. За ним надо было следить в три глаза.
– Я выясню, кто отвечал за него конкретно. Были бы живы Золотьки, отец и сын, этого бы не случилось.
– Уже неважно, кто прокололся конкретно. Давайте думать, чем мы ответим – даже не Службе – Ордену.
– Надо выручать своих… и расконсервировать базу на Альгейбе. Это последняя наша надежда, – сказал Джума. – Я подключусь к поиску пленников, если не возражаете.
– Я займусь Маттером, – сказал Ромашин. – Через него легче всего будет выйти на заказчика.
– Заказчик скорее всего – наш приятель Ландсберг.
– Берите выше. Заказчиком может быть только тот, кто руководит всей возней вокруг эйнсофа в наше время.
– Шаламов, что ли?
– Сомневаюсь. Он птица свободного полета. Помните, Герхард как-то заявил, что никак не может понять, кто руководит деятельностью людей в Системе? Он пытался найти единый центр и не нашел. Ни ВКС, ни Орден власти, ни СЭКОН не имеют структуры, управляющей общим процессом. Я имею в виду процесс инициации черной дыры. И при всем при том Ландсбергу дан зеленый свет на проведение любых экспериментов с эйнсофом! Никто его не контролирует, никто не запрещает ставить самые опасные опыты, никто не отказывается снабжать «Марго-2» всем необходимым. Понимаете?
Джума Хан и Ромашин посмотрели друг на друга, потом на Баренца:
– Нет!
Комиссар Сопротивления заметил бутылку бальзама на столе, неодобрительно качнул головой.
– Если мы разберемся с этим парадоксом, выйдем на главного заказчика процесса. То есть на представителя йихаллах в Солнечной системе.
– Кого? – переспросил Джума.
– Йихаллах. Структуры, исполняющей волю Блэкхоул, если пользоваться терминологией Мальгина. Кстати, кто-нибудь знает, где он сейчас?
– На Земле не появлялся, это точно.
– Не понимаю, как он ухитряется отсутствовать в самый разгар событий, – зло буркнул Джума. – Он позарез всем нужен. Да и Аристарх тоже.
– Они появятся, – уверенно сказал Ромашин. – В самое нужное время. Нам же нужно делать свою работу, а они подключатся.
– Отсчет пошел, – бросил взгляд на часы Баренц. – Расходимся.
ГЛАВА 12ЯРОСТЬ ПСИНЕУРА
– Интересные вещицы, – произнес князь, рассматривая тяжелую «медную» чашу с наростом внутри в форме такой же чаши, но поменьше, и невесомый бокал без ножки, сплетенный из мигающих искорок. – В них действительно чувствуется некая глубина. – Он взял в руки бокал. – Хотя трудно представить, что это вход в… э-э, в иную вселенную.
– Саркофаг, – небрежно вставила слово Дарья. – Внутри него доживает свой век цивилизация Мантоптеров.
– Уже дожила, – пробормотал Дар.
– Может быть, еще и нет.
– На мантоптерских кораблях не осталось ни одного живого Мантоптера.
– Это еще ни о чем не говорит. Кстати, возможно, и галикты в нашем стакане-саркофаге обитают где-нибудь. Мы же не все звездные скопления прочесали.
– Шершень никого больше не нашел.
– Плохо искал.
– Не спорьте, дети, – мягко сказал князь.
– Он все время мне возражает, – сердито пожаловалась Дарья.
Дар виновато посмотрел на отца.
– Она преувеличивает.
Железовский, сидевший в кругу хуторян совершенно неподвижно, бросил на чистодея косой взгляд.
– Я тебя предупреждал: наши девушки намного независимей ваших.
– Что поделаешь, – развел руками князь, пряча улыбку в бороду, – если он нашел девушку своей мечты в другом мире и в другом времени.
– У нас говорят: если вы нашли женщину своей мечты, с остальными мечтами можете распрощаться.
Князь засмеялся. Его дружинники, сидевшие поодаль, с любопытством глянули на гостя из прошлого, обнаружившего способность к юмору.
– Спасибо, дядя Аристарх! – надула губы Дарья. – От тебя я этого не ожидала.
Железовский обнял ее за плечи, притянул к себе:
– Я любя. Давайте прощаться.
– Как прощаться? – не поняла она. – Куда ты собрался?
– Мне надо вернуться в наше время, кое с кем проконсультироваться. – Железовский не стал делиться с ней своими ощущениями: он чуял, что на Земле его времени произошли какие-то негативные изменения. – Постарайтесь не дать флоту Мантоптеров зажать вас в угол. Вернусь, и мы что-нибудь придумаем.