– Мы с вами! – раздался за спинами Хана и Ромашина голос князя. – Разрешите присоединиться?
– Сосредоточьте огонь на том летающем осьминоге! – кивнул на поляну Железовский. – Только не стойте на месте, маневрируйте.
Князь оглянулся на высыпавших вслед за ним из леса дружинников:
– Цель – осьминог! Огонь!
Засверкали молнии, лазерные лучи и клинки аннигиляторов.
Поляну накрыла сеть яростного пламени, не позволяя гигантскому пауку вмешаться в поединок двух магов. Тогда он обратил свое внимание на тех, кто ограничил ему свободу маневра.
Что за оружие он применил – осталось тайной.
Первый же удар – по нервам людей словно стегнули крапивой! – накрыл гигантскую сосну, за которой прятались двое дружинников общины. Сосна буквально взорвалась изнутри, по всей длине ствола! Во все стороны с жутким воем, фырчанием и дребезжанием полетела щепа, острые деревянные перья и осколки! Если бы не защитные костюмы, дружинники были бы изрешечены сосновыми «снарядами», но и без того им досталось крепко. Оба получили сильнейшую контузию и многочисленные ранения в голову. Один из них скончался почти мгновенно, второй потерял сознание и выбыл из боя.
Спрут прошелся по краю поляны, нанося невидимые, но эффектные удары своим «молотом», взрывая деревья, камни, людей – все, что попадалось на пути. Защиты от этих силовых выпадов не существовало. Любое материальное тело, попадая под разряд неведомого поля, начинало распадаться на атомы, и эта реакция протекала так быстро, что происходил мощный взрыв.
– Маневрируйте! – прокричал князь в микрофон рации. – Не останавливайтесь!
– Мы с ним не справимся! – скороговоркой произнес Джума Хан, обращаясь к Железовскому; он, как и все, стрелял и тут же менял позицию. – Надо отступать! Он перебьет нас одного за другим!
– Отходите! – скомандовал Аристарх.
– А ты?
– Я еще побегаю.
– Тогда и мы останемся!
Над лесом внезапно возникла сверкающая радуга, оконтурила какую-то туманно-бликующую фигуру. В головах землян прозвучал знакомый мыслеголос:
«Что тут происходит?»
– Майкл! – обрадовался Джума Хан. – Вовремя же ты, однако! Помоги отогнать этого многолапого урода! Иначе мы все погибнем! Видишь, что творится?
«Кто с кем сражается на поляне?»
– Дар Железвич и Шаламов.
«Они оперируют физикой! Этот Дар так развит?»
– Подключайся, потом обсудим его данные.
Висящая в воздухе фигура Лондона скачком выросла в размерах, оставаясь огненно-прозрачной, мерцающей, бесплотной. Бывший комиссар Службы безопасности тоже владел приемами магии и теперь демонстрировал свои возможности.
Спрут метнул в него разряд поля, взрывающего предметы изнутри.
Фигура Лондона покрылась сыпью искр, расплылась на доли секунды сверкающим облаком и тут же вернула прежние очертания. Майкл опустился на землю, сделал два шага, вырастая еще больше, до высоты сосен и елей, махнул огромной туманно-сверкающей рукой.
Раздался низкий плотный свист, перекрывший шум боя.
Гигантского паука смяла чудовищная сила, отшвырнула прочь, как воздушный шарик порывом ветра.
Проводив его взглядом, великан Лондон повернулся лицом к поляне, где сражались два равных по силе человека, два бывших друга, два мага, способные изменять законы физики.
Собственно, поляна уже не выглядела мирным зеленым уголком природы, располагающим к отдыху и философскому размышлению. Она превратилась в дымящийся, обугленный, исчерченный рвами и ямами кратер вулкана, в центре которого вспыхивали и гасли молнии, возникали и пропадали столбы дыма и огня, крутились прозрачно-туманные вихри, изредка превращаясь в знакомые фигуры людей или в диковинные существа.
– Останови их! – крикнул Железовский таким мощным басом, что его услышали все.
Лондон оглянулся на не торопившегося возвращаться к месту схватки паука, шагнул к центру поляны.
Дружинники и гости из двадцать четвертого века прекратили стрельбу, затаили дыхание.
Лондон вытянул вперед руки, с которых веером сорвались красивые ажурные световые вуали.
– Прекратите!
Это был даже не голос – акустический удар! Он потряс воздух, землю, лес, заставил людей схватиться за уши. Гулкое раскатистое эхо дважды прокаркало: …кратите!.. тите!.. – и наступила тишина.
Остановились и бойцы, выпадая из реальности боя.
Шаламов перестал закручивать вокруг себя спирали энергии, на несколько мгновений обрел почти человеческий облик – странная фигура, покрытая кристаллической сыпью, с пятью руками, с выпуклостями вместо ног, черная голова с шапкой белых волос, черные глаза, мечущие свирепое пламя.
Дар Железвич тоже замер – не менее странная зыбкая фигура, то и дело распадающаяся на два призрачных силуэта.
– Прекратите! – повторил великан Лондон тем же потрясающим голосом.
Шаламов оскалился, поднимая голову, собираясь то ли ответить на призыв, то ли устранить неожиданную помеху. И в этот миг один из почти невидимых силуэтов-двойников Дара стрелой метнулся к Шаламову, вонзился в его тело, пропал. А вслед за этим исчез и сам Даниил!
Короткая судорога потрясла пространство поляны, прошумел морозный ветер, из-за резкого похолодания в воздухе замелькали снежинки.
Чудовищный паук, приблизившийся к району боя с намерением помочь своему напарнику-господину, отреагировал на его исчезновение вполне разумно: остановился в раздумье, то уплотняясь до стеклянного блеска, то становясь почти невидимым, и прыгнул в небо, скрывшись за тучами.
Пятиметровое тело Дара скачком обрело прежние габариты, он упал на колени, внезапно ослабев, будто из него вынули сердце и душу.
Железовский бросился к нему, огромными прыжками пересек поляну, подхватил молодого княжича на руки.
– Держись, правнук! Все кончено!
Подбежали остальные. Лондон перестал подпирать макушкой облака, в два приема уменьшился в росте до своих обычных человеческих размеров, подошел к расступившейся группе друзей и дружинников князя. Оглядел бледное до синевы осунувшееся лицо парня с черными кругами под глазами.
– Не ожидал, что ты справишься. Чья идея?
– Клима, – проворчал Железовский, помогая Дару встать.
– В чем дело? – осведомился Джума Хан. – О чем вы? Что за секреты?
– Клим внедрил свою психоматрицу в подсознание Дара. Парень молодец, выдержал.
– Зачем это понадобилось?
– Иначе к Шаламову было не подступиться. Дар вызвал его на поединок, чтобы тот потерял бдительность, раскрылся и позволил Климу пробиться в его психику.
– Зачем?
– Он надеется каким-то образом вылечить его.
Джума оглянулся на Ромашина.
– Ты знал?
– Нет.
– Знал только я, – сказал Железовский.
– Я тоже, – добавил князь, поддерживая сына за локоть с другой стороны.
– И что теперь будет? Куда они исчезли? Где их искать?
Вопрос повис в воздухе. Никто не знал, как на него ответить, даже Майкл Лондон, видящий суть вещей.
ГЛАВА 20ХИРУРГ И ЗВЕРЬ
Ощущение было как после прыжка в море с высокой скалы: недолгий стремительный полет, удар, обжигающе холодная вода, погружение во мрак, возрастающее давление на уши, нехватка кислорода в легких, остановка сердца…
Смена ощущений.
Он мчится по тоннелю с пульсирующими раскаленными стенами, объятый пламенем, как болид, ворвавшийся в атмосферу планеты с космической скоростью. Стены тоннеля сжимаются, грозя раздавить летящего, в них раскрываются более темные ниши и тоннели, всасывающие в себя воздух, как глотки исполинских змей. Тоннель сузился до толщины кишки, стал шершавым и колючим как терка, сдирая с летящего кожу.
Мальгин напрягся, освобождая сознание от колоссального давления чужой воли, пытавшейся остановить его, и «катапульта» собственной воли выбросила его в сумеречный мир психики Шаламова. Все-таки он пробился сквозь деформированное поле ориентаций и ощущений Даниила, сквозь панцирь ложных ценностей и неправильно выбранных целей.
Серая холмистая равнина, близкий горизонт, серо-зеленое слоистое небо, столбики испарений, странные белесые образования, погруженные в почву, похожие на скелеты динозавров.
Холмы представляли собой нейросеть мозга Шаламова, хранящую основные блоки памяти, столбики испарений – дислокации памяти, пытавшейся поддерживать оптимальные процессы, «скелеты динозавров» – те файлы памяти, которые уже почти невозможно было восстановить.
Удар!
Равнина содрогнулась, в небо ударили фонтаны подсвеченного изнутри дыма. Один из ближайших холмов раскрылся лепестками тюльпана, из него вылез огромный пятнистый зверь с почти человеческой головой. На морде зверя лежала печать мрачной угрозы, добавлявшая сходства с лицом Шаламова. Он раскрыл клыкастую пасть, прорычал, глядя на человека сверху вниз:
– Ты перешел границу, Клим! Неужели надеешься справиться со мной внутри меня?! Мне ничего не стоит «переварить» тебя, сделать на всю жизнь зависимой частью себя, дополнительным органом чувств. Уходи, пока я еще себя контролирую!
Мальгин, не торопясь, подогнал свой рост под рост зверя, одновременно изучая обстановку всеми доступными методами. «Равнина» представляла собой переходную зону между сознанием и подсознанием Даниила, и, чтобы пройти дальше – в область этических императивов, управляющих поступками Шаламова, и отключить цепь влияния «черного знания» – наследия маатан, надо было преодолеть больное воображение пациента и его мощную волю.
– Давай поговорим.
– Нам не о чем разговаривать!
– Ошибаешься. Ты все еще больше человек, нежели негуман, хотя и натворил дел.
– Я зверь! Человек Дан Шаламов умер!
– Пока ты способен чувствовать тоску и боль, человек в тебе не умер. Освободись от памяти черных людей, я помогу тебе, вместе мы победим зверя!
– Зачем? Мне хорошо и так.
– Тебе очень плохо! Именно поэтому ты мечешься между «да» и «нет», «хорошо» и «плохо», «люблю» и «ненавижу». Система Блэкхоул, подчинившая тебя, не сомневается в правильности своих действий, для нее не существует помех на пути достижения цели, даже если эта цель противоречит законам жизни. Ты же – сомневаешься, потому и совершаешь ошибки. Похищение моей дочери – абсолютно глупая детская ошибка! Неужели ты этого не понимаешь?