– Имя?
– Эллен Гаврилова. Кстати, профессионально сделано. В «Фейсбуке» интерфейс построен так, чтобы некоторые функции обычным пользователям были недоступны. Так что или она – мастер своего дела, или специалисты постарались.
– А у других?
– В порядке.
– Спасибо, Алекс, пошли мне фотографии с ее профиля, чтобы мне самой не возиться.
– ОК, – коротко ответил Бодлер и, не прощаясь, повесил трубку. Нет, все-таки он еще не выучил все правила поведения в нормальном человеческом обществе. Но Кася обижаться не стала, тем более что уже через пару минут получила запрошенные фотографии.
Следом она позвонила Сессилии и попросила все сведения на Лену Гаврилову, имеющиеся в ее рабочем досье. Сессилия тут же связалась с Мари, и через полчаса на Касин мэйл пришли отсканированные документы.
Девушка внимательно прочитала, где родилась, училась и работала Лена Гаврилова. Действовать надо было быстро. Посмотрела на часы, в Нижнем Новгороде был вечер. В разные инстанции не позвонишь и правдивость предоставленной информации не выяснишь. Оставалось то же проверенное средство: социальные сети. На этот раз обратилась к отечественным «Одноклассникам.ру». Профиля Лены Гавриловой, учившейся в Нижнем Новгороде и в Санкт-Петербурге, не имелось. Она быстренько создала таковой, вставила присланные Бодлером фотографии и стала активно проситься в друзья предполагаемым однокашникам. Через пару часов пришли первые ответы. Из Нижнего поступили исключительно вопросы на тему, кто она такая. Никто из предполагаемых одноклассников Лену Гаврилову не узнал. Зато откликнулся один однокурсник.
«Галка, привет, ты чего это вдруг ветошью прикидываешься?! Рад тебя видеть))) старушенция! Славик».
Недолго думая Кася ответила:
«Извините, я вас не знаю, меня зовут Лена Гаврилова!»
После минуты молчания:
«Ну надо же, обознался! Вы удивительно похожи на мою однокурсницу Галину Бабенко!»
«Славик, а жаль, что мы незнакомы!» – решила пококетничать Кася, а вдруг поймается… Расчет ее оказался правильным. Славик решил, что с ним флиртуют, и понесло косую в щавель. Поддерживая легкую беседу, Касе удалось узнать много чего полезного: в отношении собственного образования Лена-Галя не соврала, она действительно училась на искусствоведа, правда, с третьего курса перевелась в Москву в пединститут. Там ее следы терялись. Тем временем, судя по всему, вернулась Славикова жена, и тот быстро отключился, пообещав в скором времени выйти на связь.
Кася же тут же позвонила Сессилии. Та выслушала молча и, подумав, сказала:
– Хорошо, что вы ее вовремя вычислили, я ей перекрою дорогу. Подам жалобу в полицию о краже документов и обвиню мадам Гаврилову-Бабенко. Так же расскажу, что та приехала по фальшивым документам. Обеспечу ей сорокавосьмичасовое содержание под стражей. За это время доказательства того, что она проживает под ложным именем, я думаю, найдутся! То есть выключим ее из дела! Отлично, лишим Мансура его джокера!
Они обговорили все детали, и Кася с сознанием выполненного долга отправилась спать. Утром ее ждал новый день в архиве, и надо было отдохнуть. Оставалось проверить последние детали и просмотреть, не упустила ли она какую-то важную информацию.
Выспаться ей не удалось. Соседи сверху затеяли в неурочный час выяснять отношения. Разбор полетов сопровождался криками, грохотом падающей мебели и звоном бьющейся посуды. К шуму тут же охотно присоединились соседи снизу и сбоку, вдохновенно колотя по трубам центрального отопления. Заснула Кася только под утро, когда все угомонились. Поэтому встала не в самом лучшем расположении духа. В архиве появилась ближе к обеду. Натальи Ильиничны на месте не было. Девушка отправилась ее разыскивать, и вдруг из одного из кабинетов ее окликнули:
– Кася, какими судьбами?!
Она заглянула внутрь. Навстречу ей из-за письменного стола поднялся мужчина лет пятидесяти с солидными залысинами и круглым брюшком, выпирающим из кашемирового джемпера. Кася застыла на месте и после небольшой паузы произнесла:
– Александр Владиславович! Ты!
– Не узнала, а я-то тебя сразу углядел, – с легкой обидой произнес мужчина, – что, постарел?
– Да нет, просто давно не виделись, – ушла от ответа она, вид у Шарова был не ахти, а она раненых добивать не умела и учиться не хотела.
– Да ладно тебе благородничать, знаю, что выгляжу не очень, а чувствую себя и того хуже!
– Заболел? Или что-то другое случилось?
– Лучше бы заболел! Что бы ты чувствовала, если бы тебя выкинули на помойку?
– Ты же не утильсырье, чтобы тебя на помойку выкидывать!
– Это тебе по молодости так кажется! Сразу слова одного человека в голову пришли, уайтхэдовского представителя, любил повторять, как попка, что неудача – это просто возможность начать сначала. Легко сказать: начать сначала!
И Шаров принялся занудно рассказывать о своем житье-бытье. Кася слушала долго, собеседник говорил и говорил. Про свою работу в архиве рассказывал, что теперь только ею и живет, на фонд «Уайтхэд» больше не работает, так, иногда попадаются заказы, но редко. Поэтому свой «Лендровер» продал, пересел на подержанную «Тойоту» и так далее, и тому подобное. Александр Владиславович стал на редкость разговорчивым. Кася же в этот момент окончательно и бесповоротно поверила народной мудрости, провозглашающей, что молчание – это серебро, золото и прочие редкие драгметаллы. В сухом остатке, как говорилось на школьных уроках химии, все выслушанное сводилось к короткой и не очень важной информации. Шаров оказался не у дел!
– В жизни побеждает сильнейший, сам же мне так говорил, – напомнила она ему.
– Ты стала недоброй, – обиделся Шаров.
– Я никогда доброй и не была, – вздохнула Кася, – гораздо лучше и эффективнее быть объективной и справедливой. И кто тебя обошел?
– Ученица моя, всему ее научил, она мне только в рот смотрела, восхищалась, а я, дурак, ей все мои связи передал, а следом она от меня как от ветоши избавилась! А еще рассказывала, как любит и жизнь отдаст!
Перед Касей был классический случай использованного любовника, но говорить об этом Шарову не хотелось, она только спросила, так, для проформы, потому что ответ на вопрос уже знала:
– Твою ученицу не Галина Бабенко, случайно, звали?
– Откуда ты знаешь? – Он подобрался и стал откровенно враждебным. – Ты что, тоже на них работаешь?! А еще про совесть что-то там говорила!
– Слушай, я перед тобой отчитываться не намерена, – не стала церемониться Кася, – желаю тебе всего самого наилучшего, рада была видеть, а теперь извини, но мне надо идти.
С этими словами она поспешила оставить Шарова наедине с его обидами и горестями. Вернулась в кабинет Натальи Ильиничны. Та была уже на месте.
– Вы видели, я вам только что на мэйл отправила все про Алену Синицыну.
– Спасибо большое, сейчас посмотрю. Я только что встретила Александра Владиславовича Шарова, вы его знаете?
– Знаю, так, поверхностно, – пожала плечами Наталья Ильинична, – ворчливый субъект, вечно всем недоволен.
– Точно, – согласилась с ней Кася, тут же забыв о Шарове и внимательно изучая информацию об Алене Синицыной. В ее распоряжении были фотографии и все полезные сведения: где работает, где обедает, какую музыку любит, чем интересуется и т. д. Вечер ушел на выработку плана. Ближе к обеду Кася надела ничем не примечательные серые джинсы, свитер, убрала волосы и нацепила очки без диоптрий, зато хорошо меняющие форму лица. Посмотрела в зеркало, осталась довольна маскировкой и отправилась на разведку.
Рассчитала она верно, долго ей ждать не пришлось. Аленин офис располагался в центре. Зашла внутрь, удостоверилась, что Алена на работе, и стала терпеливо ждать. В обед Алена есть внутри не стала и заглянула в любимое кафе. Осталось выбрать способ познакомиться.
Алена Синицына была вполне похожа на фото из «ВКонтакте». Кругленькая веселая физиономия в конопушках, круглые же очки и рыжие кудряшки, делавшие ее похожей на Пеппи Длинныйчулок из Касиного детства. Задорный характер и любовь к ярким цветам в одежде дополняли сходство. Для знакомства Кася применила дедовский способ: села за свободный столик рядом с Аленой, уронила – так, чтобы Алене было видно – кошелек и стала ждать.
– Извините, а вы кошелек уронили, – окликнула ее девушка.
– Ой, спасибо, ну и раззява! – благодарно произнесла Кася. – Что бы я без него делала, только недавно в Москве, вот осталась бы без денег! Еще раз спасибо!
– А вы приезжая? – поинтересовалась Алена.
– Да, недавно прилетела, – проговорила Кася и, расплачиваясь с официантом, вытащила сначала евро, потом, тщательно рассматривая каждую бумажку, российские рубли. – Отучилась, – пояснила она, – а вы в Москве живете?
– Всю жизнь, – улыбнулась Алена.
– Коренная москвичка! – восхитилась Кася. – Неужели такие бывают?!
– Бывают, – рассмеялась Алена, – исчезающий тип, можно в кунсткамере показывать!
Обе девушки расхохотались. Разговаривать с Аленой оказалось просто. Обеденный перерыв подошел к концу, расставаясь, Кася сожалеющим тоном сказала:
– Как мы хорошо поговорили, спасибо тебе, а то мне немножко одиноко, никого в Москве не знаю.
– Точно, классно посидели, а ты часто здесь обедаешь?
– Часто, мне понравилось, дешево и вкусно.
– Так давай завтра поужинаем вместе и по Москве погуляем?
Кася уговаривать себя не заставила, тут же согласилась, и с благодарностью!
Москва, сентябрь 1589 года
У ворот Федора и Василия ожидала легкая повозка на летнем ходу, запряженная молодой каурой кобылкой. Возница, поклонившись, представился Мануйлой Обухом и сказал, что послан Емельяном Пореченковым, чтобы доставить к нему именитых гостей. Кличка Обух здоровенному детине была в самый раз, хотя возницей он оказался умелым. Повозка шла легко, кобылка была резвая, но послушная, а Мануйло уверенно правил, ловко обходя выбоины и избегая колдобин. Пока ехали, их обогнал молодец на гнедом скакуне. Молодой парень, почти мальчишка, задорно закричал неожиданно высоким голосом: