У адмирала отвисла челюсть:
– Что вы хотите этим сказать?
– Сухогруз следует осмотреть. На его борту должен находиться я или несколько моих людей. Сами понимаете, я подчиняюсь заместителю главнокомандующего Военно-морским флотом РФ.
Полундра намеренно сделал здесь паузу. Адмирал наверняка разволновался, ведь прозвучало лишнее напоминание о том, кто послал старшего лейтенанта Павлова на задание.
И правда, Ставрогин несколько минут сидел молча. Из него словно выпустили воздух. Потом адмирал заговорил:
– Все-таки считаю это лишней тратой сил и времени, товарищ старший лейтенант.
Полундра подавил в себе улыбку – возражал адмирал нерешительно. Наверняка выбит из колеи.
Ставрогин и иранец переглянулись. Адмирал открыл и вновь закрыл рот, пауза затянулась. А потом заговорил Хошейни:
– Я вообще не понимаю, в чем дело, – произнес он, вытирая со лба обильный пот. – Сухогруз – гражданское судно, а экипаж на нем, объясню, иранский. Если мы позволим вам и себе организовывать проверки, то это приведет к приостановке погрузочных работ. А это все, уважаемый, лишние деньги. И, замечу, немалые. Есть они у вас? Вряд ли. У меня тоже нет, а если бы и были, то я ими дорожу.
– Вам все понятно, старший лейтенант? – Ставрогин смотрел на Полундру, и в его глазах прекрасно читалось: «Вали отсюда, мудак, и чтобы я тебя больше не видел».
– Так точно, – вынужден был ответить Сергей.
– Больше вопросов нет?
– Так точно, нет, – повторил Полундра.
– Ну что же, нет – так нет. – Контр-адмирал Ставрогин приободрился. – В таком случае вы свободны.
– А…
– Я же сказал – идите! – железным голосом прервал контр-адмирал.
Сергей поднес руку к головному убору, повернулся и затопал по асфальту. Он улыбался, даже принялся насвистывать какой-то бодренький мотивчик – впрочем, быстро одернул себя.
Ставрогин и иранец внимательно следили, как старший лейтенант Павлов садится в «уазик». Дверца захлопнулась. Машина, заурчав мотором, развернулась и в считаные секунды исчезла за высокими тополями, которыми было обсажено шоссе.
– Итак, на чем мы с вами остановились, господин Хошейни? – со значением произнес контр-адмирал.
– На том, уважаемый господин Ставрогин, что мы прекрасно понимаем друг друга. – Иранец, щурясь от удовольствия, мелкими глотками попивал холодную кока-колу.
На сухогруз тем временем перегрузили последний контейнер. Кран повернул стрелу – и маленький локомотив потянул опустевшие вагоны к воротам, которыми ограничивалась территория порта.
– Кстати, простите за любопытство, – произнес адмирал. – В каких отношениях находятся традиции вашей страны с этим напитком – символом западного образа жизни? – Он кивнул на кока-колу.
– Никаких отношений, господин Ставрогин, – лучезарно улыбался иранец. – Я пью этот напиток без всякого идеологического наполнения. Но, надеюсь, вы будете молчать об этом. Ведь дело, которое мы с вами затеяли, тоже не имеет никакого идеологического наполнения!
Контр-адмирал и иранец переглянулись – и вслед за этим по окрестностям разнесся их дружный хохот.
Солнечные блики на мгновение блеснули и потухли в прибрежных кустах. На вершине холма, которая являлась прекрасной наблюдательной точкой, лежал худенький человек с биноклем в руках – и человек этот, не отрываясь, уже давно наблюдал за происходившим в порту. На человеке был темно-зеленый прорезиненный плащ, голову его полностью скрывал большой капюшон.
Зачем наблюдатель натянул на себя плащ в такую жару? Наверное, в случае обнаружения не хотел быть опознанным.
Человек пошевелился, устроившись поудобнее, и снова замер.
Когда старший лейтенант Павлов сел в «уазик» и укатил, наблюдатель сунул бинокль в чехол, который, оказывается, все время висел под плащом на шее, поднялся и исчез в кустах. Некоторое время колыхались длинные ветви, потом все замерло.
За деревьями, прикрывавшими дорогу, быстро передвигался автомобиль «УАЗ», сливаясь с окружающей зеленью. Машина повернула на проселочную дорогу, которая вела к реке. У берега автомобиль остановился. Прикидывая в уме дальнейшие действия, Сергей Павлов выстукивал на рулевой баранке какой-то замысловатый марш. Затем он заглушил двигатель и выбрался наружу.
Место было тихое, безлюдное. Распахнув дверцу, Сергей взял с заднего сиденья гидрокостюм. Уже через несколько минут могучая фигура старшего лейтенанта Павлова была обтянута прорезиненной тканью, похожей на шкуру морского котика. Шлепая ластами, Полундра потопал к воде. Она оказалась теплой, очень теплой – и довольно чистой в этом месте.
Зайдя по пояс, Сергей погрузился в воду и поплыл, с удовольствием ощущая, как могучее тело слушается его. На середине реки он повернул вниз по течению и направился все к тому же сухогрузу.
Чем ближе к порту, тем более мутной становилась вода. Однако подобные мелочи не останавливали Полундру.
Перед маской возникла темная громада – брюхо сухогруза, Сергей дотронулся до металлической поверхности. Покрутил головой и снова зашевелил ластами – обходя днище судна, старший лейтенант Павлов осматривал поверхность сантиметр за сантиметром, явно что-то искал.
Осмотр левого борта не дал ничего. Сергей обогнул нос судна и продолжил осмотр с правого борта. Поверхность сухогруза, покрытая от времени водорослями, тиной и ракушками, выглядела совершенно обычно. Так выглядит корпус любого корабля ниже ватерлинии.
Но вот ближе к корме, справа, Сергей усмотрел искомое. Среди раковин, водорослей и прочей дряни, облепившей днище, белел небольшой участок чистой поверхности. Выглядел он так, будто расчистили его совсем недавно. В центре светлого участка чернел прямоугольник.
Полундра, подплыв ближе, принялся рассматривать обнаруженный предмет.
«Несомненно, это радиомаяк, – размышлял Сергей, – и, несомненно, он установлен совсем недавно. А вот предъявлять его, добытый в обход приказа Ставрогина, не стоит. Да и иранский товарищ, сапог ему в рот, крутится здесь», – думал Павлов, глядя на темную коробочку, приклеившуюся к обшарпанному днищу. И все же маяк следовало снять.
Аккуратно отлепив прямоугольник, Сергей отправился в обратный путь. Солнечные лучи изо всех сил пытались пронзить мутную воду реки. Волга старательно хранила свои тайны.
На обратный путь времени ушло больше, потому что плыть нужно было против течения. Прежде Сергей засек скорость передвижения воды и теперь знал, сколько времени нужно находиться под водой.
Старый опыт боевого пловца не подвел – Полундра вынырнул почти точно в том месте, где оставил машину.
Определившись, Сергей повернул к берегу. Когда дно приблизилось, Павлов встал на колени и высунул голову из воды. Здесь уже можно было не таиться.
Выбравшись на берег, Павлов подбросил и вновь поймал обнаруженный радиомаяк и направился к видневшейся невдалеке машине. Капли волжской воды на широких плечах Полундры быстро высыхали под нещадно палившим солнцем.
После визита в Москву Юсупова прошло какое-то время. Генерал Сивоконь знал, что иранский сухогруз, документы на который он помог оформить, уже находится на Волге, выше Астрахани, и был счастлив, потому что отработал деньги, которые ему авансом передал Рафик Мустафов.
Однажды утром у генерала Сивоконя заболело сердце. Настоящую причину он даже сам себе не решался назвать, было стыдно – волнение. Как всегда, он стоял в прихожей, когда жена отправлялась на работу, дочь – в институт, потом позвонил сыну и справился о делах на фирме. Все было нормально, а генерал с трудом терпел сердечную боль. Виной была фраза, оброненная женой:
– Интересно, нашла Галка деньги или нет?
– Какие деньги? – оказался рядом Сивоконь.
Супруга посмотрела на генерала, словно на маленького ребенка.
– Ты не знаешь? Они двумя семьями коттедж на Рублевке строят, а ты как первый раз слышишь. В долги влезли.
Короче, после такого рассказа Трофим Иванович понял – надо что-то решать. Уже пора.
Переживания вконец измотали Трофима Ивановича. Как всегда, машина была подана к подъезду, генерал отправился на работу, и в министерстве его отвлекли повседневные дела: совещание у начальника, звонки. И сердечная боль как будто отпустила, но передвигался Трофим Иванович вдвое медленнее обычного и не улыбался вовсе – даже на совещании у начальства.
По коридору в тот день Трофим Иванович прошел всего раз – когда возвращался с совещания. И надо же – полковник Подоляк стоял у двери своего кабинета, словно поджидал генерала.
– Насчет крейсера, Трофим, – тихо произнес Подоляк, когда генерал Сивоконь проходил мимо.
– Да, – Трофим Иванович остановился, чувствуя, как внутри закипает злость.
Подоляк подошел ближе и стал напротив. Трофим Иванович даже почувствовал запах лука из его рта.
– Воробышев уже начал расследование, – звонким голосом заявил Подоляк. – Прокурор уже подписывает нужные бумаги. Сегодня подписывает! Знал бы, что подписывает, – отставку свою подписывает! – Подоляк хихикнул.
– Почему отставку? – вдруг спросил Трофим Иванович и посмотрел в глаза собеседнику.
– Ну…
Трофим Иванович даже не сделал попытки улыбнуться. Знал ведь, что напротив стоит подонок, чего ж улыбаться?
– А ну, зайдем ко мне, – сказал Трофим Иванович.
Полковник Подоляк поплелся за генералом. Вошли в приемную.
– Лидочка, к нам никого не впускать, – бросил генерал на ходу, чем озадачил спутника.
Они сели за стол – генерал занял свое место, полковник опустился на гостевой стул. Некоторое время сидели молча. Генерал рассматривал полковника. Григорий Подоляк – розовощекий, радостный, с бегающими по сторонам голубыми глазками, ждал, когда хозяин кабинета начнет разговор.
Трофим Иванович глубоко вздохнул и начал:
– Петя, ты знаешь, что у моего сына есть фирма. С министерством и со мной она никак не связана. Сын только что звонил, рассказал о своих бедах. Он хочет повысить рабочим зарплату, и на счету фирмы есть деньги, но он не может их взять. Просто не знает как. Ему нужен юридический консультант, чтобы посоветовал, по какой статье это можно сделать…