– Не суйся ко мне, деревенщина! Ты мешаешь… – Он хотел сказать «мешаешь слушать», но осёкся.
Тиль весело рассмеялся, и его звонкий, почти мальчишеский смех вызвал у Ричмольда вспышку настоящей ярости. Он до скрежета стиснул зубы, чтобы не вспылить окончательно, и попытался взять себя в руки.
– Скажешь тоже! Чем я тебе мешаю? Просто хотел узнать, нельзя ли немного приударить за твоей сестрой. Но, вижу, ты и сам хотел это сделать. С таким характером вряд ли стоит рассчитывать на взаимность, Ричик. Даже если Клари мирится с твоей, прости, неполноценностью, то недружелюбие наверняка не входит в список её любимых черт характера.
Рича так и подмывало сказать, что Алида даже не захотела назвать Тилю своё настоящее имя, и он уже открыл рот, чтобы раскрыть правду, но в следующий миг его виски словно обожгло огнём. Головная боль достигла пика, Ричмольд охнул и с ужасом понял, что теряет сознание.
Он увидел тьму, но тьма была живой. Не беспросветная чернота, в которой он томился после падения с башни, а плотная, беспрестанно шевелящаяся темнота, похожая на грозовую тучу.
«Открой книгу, – тот же глухой голос, ставший уже знакомым, зазвучал у самого уха. – Открой, и больше никогда не будешь зависеть от других».
Голос словно расшевелил чёрно-фиолетовые сгустки, из которых состояла темнота, и они начали расползаться в стороны, как заплаты на слишком сильно натянутом полотне. Откуда-то задул зябкий ветер, и между туч показался серебряный луч, сначала робко, но с каждым мигом настойчивее пробивающийся через тьму.
– Нет, – пробормотал Ричмольд, стараясь отвернуться от ослепительного света, бьющего прямо в лицо. Запахи ночных фиалок и жжёных спичек потянулись со всех сторон, дразнящим дурманом проникая в ноздри. В висках продолжала пульсировать боль, мешая думать.
«Разве ты не этого хотел? Разве не просил демона вернуть тебе то, что ты потерял? Не нужно никого просить. Не нужно унижаться. То, чего ты жаждешь, – всегда с тобой. Просто протяни руку и достань книгу».
Луч света окончательно разогнал грозовую тучу, и Ричмольд разглядел силуэт женщины, которая шла ему навстречу. Она показалась смутно знакомой, хотя он осознавал, что, скорее всего, никогда не встречал её раньше. Снова магия… Рич попытался выдернуть себя из этого непрошеного сна, но голова заболела ещё сильнее.
«Открой книгу, мой мальчик. Иначе выходит, что я умерла напрасно», – произнёс приятный женский голос с лёгким южным акцентом.
Под кожей закололо, совсем как тогда, когда он накрывал руками серебристые магические огоньки, и они впитывались в его ладони, как вода в иссохшую почву. Рич давно понял, что зря сбивал их с одежды незащищёнными руками – сгустки магии что-то сделали с ним в ту ночь. Влились в него, побежали вместе с кровью по жилам, стали им, а он стал ими. Когда появлялось покалывание, Рич ощущал, как его тело наполнялось новыми силами, неизведанными и могущественными, будто увядший цветок, вновь опущенный в воду. Это было странное, незнакомое, будоражащее чувство, но испытывать его было… приятно. Всё-таки приятно.
– Нет! – крикнул Ричмольд. – Оставьте меня! Прошу!
Что бы ни происходило, он не должен поддаваться. Чего бы эти люди ни хотели от него, кем бы они ни были, он не станет выполнять их просьбы. Что бы ни сделала с ним магия, он не может оступиться, не может вновь предать Алиду и Герта.
Рич вспомнил, что Алида тоже сбила один из огоньков с его плаща. Интересно, заметила ли она хоть что-то? Чувствовала ли покалывание в ладонях? Бродил ли под её кожей выстуживающий холод? Шептали ли незнакомые голоса в самом сердце? Он хотел бы, чтобы она не знала ничего из этого. Чтобы не просыпалась, как он, от настойчивого шёпота, чтобы не замерзала посреди лета, кутаясь в плащ. Он хотел бы, чтобы у неё всё было хорошо.
– Нет! – выкрикнул он снова.
Женский голос опять что-то заговорил, сплетаясь с мужским, но головная боль стала совсем невыносимой, и Ричмольда замутило. Он больше не слушал, что говорят незнакомцы.
– Рич, эй, Рич!
– Нет…
– Рич!
Он с трудом разлепил глаза и спустя мгновение замешательства различил прямо перед собой бледное лицо Алиды. Её серо-сиреневые глаза были полны тревоги. Поняв, что, наконец, очнулся, он выдохнул и глупо заморгал.
– Ох… Кажется, я заснул, – виновато произнёс Ричмольд.
– Не ври, – отрезала Алида.
Она скрестила руки на груди и повернулась к Тилю с самым угрожающим видом, какой только могла принять.
– Это твоя работа? Ты его донимал?
– Да нет же! Я вообще его не трогал! Он сидел, а потом отключился! – оправдывался Тиль.
Рич отметил, что ему весьма приятно смотреть, как Алида набрасывается на их непрошеного спутника.
– Ричик, что случилось? Спина болит? – Алида снова повернулась к нему и принялась рыться в своей сумочке.
– А ты как-то уж слишком беспокоишься о нём, хотя недавно вообще говорить с ним не хотела, – с досадой проворчал Тиль.
– Если с Ричем что-то случится, я не получу то, что хочу, – огрызнулась Алида. – Вот, понюхай. Что бы с тобой ни произошло, от мятной соли в голове прояснится.
Она сунула Ричмольду под нос маленький мешочек, и от ядрёного запаха у него защипало в глазах. Рич закашлялся, но, как ни странно, остатки клубящейся тучи из его полусна рассеялись, и мысли более-менее пришли в порядок.
– Всё хорошо, – хрипло сказал он. – Просто голова разболелась. Не беспокойся, я не умру раньше, чем закончу начатое. Постараюсь. – Он смущённо улыбнулся, наблюдая за реакцией Алиды.
Алида ещё немного хмурилась, но наконец тонкая морщинка между её бровей разгладилась, и она улыбнулась ему в ответ.
– Ну, хорошо. Я нашла женщину, которая сдаёт комнаты. Можем остаться здесь на несколько дней, если ты утверждаешь, что работы в окрестностях много. Пошли, покажу.
По её беззаботному тону Ричмольд понял, что Алиду, скорее всего, не беспокоит ничто неизведанное. Может, тот серебристый огонёк погас сам по себе, не причинив ей вреда; возможно, юная травница имела что-то вроде иммунитета против небольших магических сгустков – в конце концов, она успела гораздо больше пообщаться с магией, чем он сам.
А может, тёмная энергия просто не успела пустить корни под её кожей и теперь дожидалась подходящего момента, как зверь, затаившийся перед броском.
Столица восхитила Лиссу, но и напугала.
Они с матерью остановились в небольшой частной гостинице, и окна их комнаты выходили на оживлённую улицу. Поначалу от шума дороги и несмолкающих людских голосов у Лиссы портилось настроение и раскалывалась голова, но уже на второй день она немного привыкла и стала с большим любопытством разглядывать улицу из окна.
В Авенуме здания строили из белого камня, а крыши устилали цветной блестящей черепицей, и в погожий день город ослепительно сверкал, как рыцарь в сияющих латах верхом на белоснежном коне. Если присмотреться, вдалеке можно было заметить сияющее здание вокзала, и оттуда, с востока, частенько доносились пронзительные взвизги паровозных гудков.
В противоположной стороне, в самом центре города высился королевский дворец, и Лисса даже мельком увидела его, когда они проезжали в карете. Дворец мелькнул между домами, полыхнув медными огнями, и Лисса так и не поняла, был ли он действительно сложен из дивного красного камня или просто переливался под закатными лучами.
Но больше всего её потрясли наряды столичных жительниц. Алида рассказывала ей, что дамы в Авенуме носят какие-то потрясающие шляпки, но Лисса не могла представить ничего близкого к правде, потому что никогда не видела ничего подобного.
Древуны сами ткали ткани: изо льна, крапивы, конопли или из шерсти овец и альпак. Затем красили соками, отварами коры или цветными порошками, на готовых нарядах вышивали цветы, ягоды, зверей и птиц – но никогда их одежда не была такой яркой, никогда не струилась такими изящными складками, не облегала фигуры так заманчиво, как чудесные наряды женщин Авенума. От обилия фасонов и расцветок захватывало дух, хотя Лисса разглядывала их издалека, не всматриваясь слишком пристально.
Особенно её поразили шляпки: большие и маленькие, с полями и без, украшенные вуалями, перьями, фигурками, искусственными цветами и мастерски исполненными птичками, которые выглядели почти как настоящие, даром что не чирикали. Лисса думала, что Алида, должно быть, придёт от них в восторг, и решила, что непременно купит подруге шляпку с птичками, как только…
Как только что? Как только у неё появится достаточно денег? Для этого нужно найти работу в столице. «Или просто выйти замуж», – подумала Лисса. Работать ей не хотелось: мысль, что придётся целый день общаться с незнакомыми людьми посреди шумного города, внушала ей настоящий ужас.
«Значит, ты всё уже решила? Если первый из двух вариантов тебе не подходит, то остаётся только второй», – сказала она себе. И от ещё не принятого, но близкого решения на душе у неё стало хорошо и спокойно.
«Мне просто нужно съездить домой. Закончить дела, забрать вещи. Не обязательно навсегда прощаться с садом – Мел ведь разрешит мне ездить к маме. Да и у Вольфзунда был дом в Птичьих Землях. Значит, мы сможем иногда жить там», – подумала Лисса и улыбнулась. Вдали от замка альюдов, когда в мысли не прокрадывался страх, ей думалось легко и свободно, и многое из того, что пугало раньше, теперь стало казаться простым и очевидным.
– Я пойду на вокзал, – заявила Диньяна, и Лисса вздрогнула: она не заметила, как подошла мать. – Может, что-то стало известно об отплытии в Птичьи Земли. Потом забегу в лавку за пирожными. Ты со мной?
Диньяна повязала на голову платок с вышитыми маками – ей хотелось быть похожей на столичную жительницу, но тратить деньги на шляпку было жалко, они ведь скоро покинут город, а в Птичьих Землях такие головные уборы не носили. В отличие от дочери, она чувствовала себя вполне комфортно в шумном и многолюдном городе, а крошечные лавочки торговцев, кофейни и мастерские приводили её в восторг.