Мурмяузу надоело лежать у ног Алиды, и он подошёл к Вольфзунду, чтобы ласково потереться лбом о его чёрные штаны. Альюд поднял кота на руки, и его одежда тут же покрылась слоем белых шерстинок. Мурмяуз заурчал и попытался лизнуть Вольфзунда в лицо.
– Котику вы нравитесь, – заметила Алида.
– А мой замок, похоже, слишком понравился четверым смертным, – сварливо пробормотал Вольфзунд. – Конечно, он гораздо роскошнее тех домов, что я вам приготовил, да и не нужно заботиться о пище и других насущных делах. Но я запомнил твою пламенную речь о велении сердца, Алида Фитцевт. Будь готова, что я решу воспользоваться твоим предложением.
Он поставил Мурмяуза на землю, махнул рукой с таким выражением, будто ему всё вкрай опостылело, и исчез, оставив Алиду, Ричмольда, Стриксию и Герта стоять у обрыва.
– Кажется, ты его убедила, – улыбнулась Алида бабушке.
Глава 11,в которой огонь готов жечь
Кайл обвёл глазами площадь, сидя на своём месте. Он никогда не видел столько народу одновременно, и гудящая, колышущаяся толпа душила его и пугала до мурашек. Шея у него вспотела, ворот рубашки давил слишком туго, и он раздражённо дёргал его, пытаясь расслабить.
– Прекратишь ты ёрзать или нет? – шикнул на него Виро. – Я пишу, а ты толкаешься!
– И что же ты записал? – огрызнулся Кайл. – О, это же поистине великая летопись! – Он вырвал из рук Виро пергамент и, откашлявшись, прочитал вслух: – «На площади очень много людей. Толпа собралась приветствовать нового короля. Ждём высоких гостей». Это каких таких гостей ты ждёшь?
– Господин Дивидус сказал, что на коронацию приглашён важный человек, – надулся Виро. Ветер ерошил его чёрные волосы, и парнишка походил на воронёнка ещё больше, чем обычно.
– Всё ясно, – отмахнулся Кайл. – Сам ничего не знаешь. Лучше скажи, ты помнишь, что делать, если вдруг простолюдины взбесятся?
Виро посмотрел на Кайла так, будто сомневался в его умственных способностях, и продемонстрировал набитую сумку, висящую у него на плече.
– Ещё бы не помнить.
Кайл кивнул и провёл рукой по волосам. Ему хотелось пить, солнце слепило глаза, рубашка давила на шею, а гул людских голосов назойливым потоком вливался в уши, делая мысли неповоротливыми и плотными, как загустевший сироп.
Они с Виро сидели на трибуне, тогда как основная масса людей колыхалась прямо на площади, как пёстрое море. Одна ложа – самая роскошная – оставалась свободной. Кайл нахмурился. Что за знатные гости могут быть в Королевстве, где единственные правители – Дивидус и Волхвокс? Магистры – это и знать, и правящая сила. Министры и богатые купцы занимали места на противоположной трибуне, значит, ложа предназначена не для них.
Кайл машинально ощупал свою сумку. Всё вроде бы на месте.
Накануне отбытия из Биунума Дивидус дал ему, Виро и нескольким другим Хранителям, которых отобрали для поездки, сумки с банками, наполненными колдовским порошком. Стоит кинуть такую банку с высоты трибуны, и порошок развеется по воздуху, а попав в лёгкие, сделает человека заторможенным и неповоротливым. Дальше будут разбираться королевские гвардейцы в мундирах медного цвета, которые уже стоят наготове и сжимают пики сильными руками. Кайл подумал, что жандармы Биунума теперь будут казаться ему несмышлёными детьми по сравнению со столичными воинами.
Посреди площади соорудили сцену, и осиротевший королевский дворец, сверкая в закатном солнце, бросал на неё огненные блики. Кайл знал, что по всему городу – особенно на центральных улицах, ведущих прямо к площади, – с самого утра идёт бойкая торговля выпечкой, сладостями, украшениями, фруктами и всем остальным, что обычно пользуется спросом на праздничных ярмарках. Менестрели уже слагали песни, прославляющие короля-колдуна, который явился в тёмный час, чтобы спасти Королевство. Но песни у них пока получались нескладные и чересчур напыщенные. В стороне от сцены примостились обозы: после заката будет фейерверк.
Виро продолжал что-то черкать в своём пергаменте, цепким взглядом буравя толпу и трибуну вельмож. Кайл подумал, что можно бы пока сходить за чаркой медовухи, но его внимание привлекло какое-то движение в пустующей ложе. Кайл готов был поклясться, что минуту назад там никого не было, но уже сейчас на сиденье возвышалась фигура, закутанная в дорогой чёрный плащ. Кайл нахмурился. Что-то в этом человеке было зловещее и настораживающее.
Идрис вдохнула полной грудью. Магистры уехали в столицу, Кайл оставил ей ключ от башни с огненными птицами, и уже завтра она подарит им свободу. Так напугавшие её поначалу птицы теперь виделись прекрасными и дикими, настоящими волшебниками, которые исполнят её мечты.
С отъездом Магистров из Библиотеки исчезло напряжение, и даже дышать стало как-то легче. По коридорам гулял приятный ветерок, врывающийся в распахнутые окна, в лучах мягкого солнца плясали золотистые пылинки, а корешки книг лоснились старой затёртой кожей и поблёскивали металлическими вставками.
Нетерпение Идрис возрастало. Ей захотелось ещё раз взглянуть на страшных птиц, восхититься их мощью, ужаснуться их красоте, чтобы поверить, что они – не сон, не фантазия, а грозная и прекрасная явь. Она повертела в руках ключ Кайла и улыбнулась себе под нос. Никто из обитателей Библиотеки и подумать не может, что за оружие в руках у девушки, которую они за глаза называют дикаркой.
– Что за вещица? – Эмма появилась так неожиданно, что Идрис едва не вскрикнула. Она поспешно сунула ключ в карман.
– Ключ от дома, – с вызовом ответила она.
– Мм… – протянула черноволосая Хранительница. – Слушай, как ты думаешь, с башни будут видны королевские фейерверки?
– В Биунуме наверняка тоже будут пускать огни, – равнодушно повела плечом Идрис. – И не только. Коронация – праздник для всего вашего Королевства.
– Скучаешь по Птичьим Землям? – Эмма сочувствующе посмотрела на неё. Идрис едва сдержалась, чтобы не фыркнуть: только жалости ей не хватало!
– Не надо меня жалеть, – бросила она. – Если Библиотека смогла стать твоим домом, то станет и моим.
Конечно, она лгала. Уже скоро она забудет о пыльных коридорах и тесной комнатке, вернётся под шумящие кроны вязов и лиственниц, чтобы ночами пить густой ежевичный воздух и слать молитвы предкам, живущим средь Млечного Пути.
– Ты не права. – Эмма грустно покачала головой. – Каждую ночь мне снится, что моя тётушка Леанца обращается пустельгой и с визгом вылетает, взрезая крыльями ночь. Что с ней теперь? Жива ли она? Библиотека стала нам прибежищем, но никогда не станет домом.
– Благодари Вольфзунда, демона с горы, – откликнулась Идрис. – Это его злоба, его проклятие сделали ваших невинных наставников птицами. Но скоро его время уйдёт, так и не начавшись. Вот увидишь.
Эмма с недоверием посмотрела на неё и чуть заметно нахмурилась.
– Ты говоришь с такой ненавистью, будто готова сама убить демона.
– Может, и готова, тебе откуда знать?
– Человек с ним не справится. Говорят, у него армии каменных рогатых чудовищ, волки, сотканные из страха и тьмы, а в замке прислуживают ведьмы, пьющие кровь краденых младенцев. Вот жуть, правда? – Эмма поёжилась и обхватила себя за плечи.
– Жуть, – согласилась Идрис. – Но его погубит не человек.
– Будто ты всё знаешь, – буркнула Эмма и побрела прочь, втянув голову в плечи.
– Не всё. Но это знаю точно, – бросила Идрис ей в спину.
Она знала, что ещё слишком рано, что срок наступит только завтра, но всё равно, едва сгустился вечер, решила подняться в башню, сжимая в ладонях нагревшийся от её тепла ключ. Она только посмотрит одним глазком, только улыбнётся чудовищам – и пойдёт в свою комнату готовиться ко сну, чтобы скорей наступил новый день.
Дверь скрипнула, и из каменных залов донеслись ужасающие крики: птицы снова дрались. Отблески пламени были видны даже отсюда, а жар сделал стальную дверную ручку тёплой, как недавно вынутый из печи чугунок. Идрис быстро захлопнула дверь, чтобы крики птиц не услышал никто другой, и крадучись двинулась в сторону клетки.
Птицы успели стать настоящими исполинами. Их огненные тела с трудом помещались в их тюрьме, и твари дрались и шумели, раздражённые теснотой. Сердце Идрис зашлось от страха, но уголки губ дрогнули в полуулыбке. Нет, далеко не человек уничтожит Вольфзунда. Его убьёт его же оружие: колдовство. Огонь из самой Преисподней, приумноженный тьмой, опоенный ядовитым зельем из страха и черноты.
Кайл рассказал ей, что в стене есть рычаг, который поднимет металлическую решётку со стороны улицы, и Идрис огляделась, высматривая его. Жар стоял невыносимый, и пот уже бежал струйками по её вискам, а от воплей птиц закладывало уши. Рычагов оказалось два: серые, как и стены, они почти сливались с камнем, и только резкие тени выдавали их.
Одна из птиц закричала громче, привлекая к себе внимание. Идрис повернулась на крик и сама едва не взвизгнула: тварь точила клювом один из прутов решётки, и даже заговорённый металл уже плавился от жара и напора чудовищ, как огарок свечи. Идрис попятилась к выходу, обливаясь потом. Кончики её кос и ленты на платье уже начали тлеть и дымиться.
Вторая птица боднула в бок первую, и они сплелись в комок, пиная друг друга ногами и ударяя мощными клювами. Третий огненный демон пытался расправить затёкшие в тесной клетке крылья, но пламенные перья ударялись о решётку, проходили сквозь неё, будто ограды не было вовсе. Искры и целые языки пламени выплёскивались на пол и стены, оставляя уродливые чёрные отметины.
Несколько прутьев не выдержали и с глухим шипением оплавились на пол, словно куски масла, брошенные на раскалённую сковороду. Птицы замерли, вращая блестящими глазами, и Идрис замерла тоже, будто вросла спиной в стену. Сердце колотилось, изнывая от жара и страха, и всё её тело умоляло её броситься бежать, но ноги не слушались, будто налившись свинцом. Самая склочная из птиц застрекотала противным голосом и шагнула из клетки. Огонь её оперения ещё ярче заплясал на стеклянных оплывах, невыносимым пеклом обдал Идрис, испуганно съежившуюся у стены. Птица расправила могучие крылья и с воплем ринулась вперёд. Идрис истошно закричала.