Эрбаст смущенно улыбнулся.
— Студенческая привычка, знаете ли.
Эльга густо покраснела. «Он опять читает мои мысли!..»
Эрбаст смотрел на нее и улыбался. «Разве Уилар не научил вас…?» — услышала она у себя в голове чужой голос. Окончание вопроса она не разобрала — как и вчера, во время двойного диалога Эрбаста и Уилара, когда она понимала в лучшем случае лишь половину их мысленных реплик — вместо второй половины она уловила не осмысленную речь, а какое-то неразборчивое бормотание.
— Разве Уилар не научил вас защищать свои мысли? — повторил вслух Эрбаст Ринолье. Эльга помотала головой. Ей все еще было стыдно за свою первую мысль, подсмотренную душевидцем.
— Странно. Обычно это одно из самых первых упражнений, которому учат тех, в ком стремятся развить способность к эмпатическому общению. Впрочем, если вы путешествуете недавно…
Почувствовав, что девушка споткнулась на незнакомом слове, Эрбаст поспешил разъяснить его — с помощью мысленной речи: «Эмпатия — это…» Далее последовал целый водопад понятии и смысловых оттенков, долженствующих объяснить всевозможные значения данного слова.
— Какие упражнения для освоения этой способности вы практиковали? — поинтересовался Эрбаст после того, как Эльга более-менее справилась с наплывом информации.
Эльга опустила глаза и тихо покачала головой. Эрбаст изумленно вскинул брови.
— Никаких? Очень странно… Уилар вас совсем ничему не учил?! Но… но тогда это просто поразительно!
— Что поразительно? — удивилась Эльга.
— Если вы обладаете столь высокой психической чувствительностью от рождения, это, поистине, исключительный случай!
От рождения? Эльга задумалась, а затем снова сделала отрицательный жест. Пока она жила в Греуле, ничего подобного она не умела. Была самым обычным ребенком… Как и все дети, время от времени она испытывала разного рода странные переживания, что-то изменялось в ее восприятии мира, но не более того. Ничем не отличалась она и от простой бродяжки, когда после сожжения Греула была вынуждена побираться в землях Данласского архиепископства. Что-то начало меняться, когда она поселилась у матушки Марго. Перемены были настолько медленными и незаметными, что поначалу казалось, будто бы их и вовсе нет. Эльга вспомнила, как матушка Марго пыталась научить ее слушать людей. Впрочем, матушка утверждала, что все, буквально все на свете имеет свой голос люди, животные, деревья, камни, реки и небеса… «Научись слушать людей, — сказала она как-то. — Когда они молчат, они все равно говорят. Часто так бывает, что у них что-то болит, а они сами об этом не знают и сказать, бедные, ничего не могут. А тело-то знает. Ты к телу прислушайся, узнай, где у него беда и болезнь. Это первое правило для всякого лекаря. Вот если ты знать не будешь, где болезнь сидит, как же ты ее вынуть сумеешь?..» Когда Эльга спрашивала как нужно слушать, матушка Марго не могла толком объяснить. «Слушай и все». Иногда Эльге казалось, что она и вправду что то слышит. Вернее, не слышит, а чувствует. Иногда удавалось угадать, зачем очередной посетитель пришел в дом матушки, что ему надо и что у него болит — еще раньше, чем человек открывал рот. Случалось, что она ошибалась, но со временем ошибок было все меньше и меньше. Во всем этом почти еще не было ничего чудесного, но с тех пор, как она начала свое путешествие с Уиларом, «чудесное» стало происходить постоянно. Вернее, не происходить, а прямо-таки обрушиваться на голову, когда меньше всего этого ожидаешь. Эльга вдруг осознала, насколько преобразило ее путешествие.
Хотел этого Уилар или нет, но она сильно измелилась, будучи вынужденной как-то приспособиться к пугающему и противоречивому миру, в который он ее втянул.
— Простите, — самым непринужденным тоном попросил Эрбаст Ринолье. — Вы не могли бы думать чуть помедленнее?..
— Вы не успеваете?.. — Эльга против воли улыбнулась. Ее щеки снова вспыхнули, но на этот раз она решила побороть смущение. Она подумала, что в просьбе Эрбаста есть что-то неприличное, что-то, похожее на просьбу незнакомого мужчины, который, заглянув в чужую комнату и увидев там обнаженную девушку, просит ее не визжать и вообще одеваться чуть помедленнее и поизящнее — иначе он, видите ли, не успеет ее рассмотреть! Потом Эльга подумала о том, что и эту мысль Эрбаст, скорее всего, тоже про читает, покраснела еще сильнее и решительно подумала: «Ну и пожалуйста! Хочется ему пялиться — пусть пялится!..»
— Я успеваю уловить только самые поверхностные мысли, — ответив улыбкой на ее улыбку, сказал Эрбаст. — Вообще, в большинстве случаев, мышление это очень сложный и неупорядоченный процесс. Как вы могли бы заметить, словами мы мыслим не так уж часто. Как правило, это целые букеты образов, полуоформленные ощущения и идеи — но не как логические цепочки, а идеи, данные сразу, целиком, идеи, имеющие даже свой вкус и цвет. Для практикующего душевидца вроде меня, одной из самых сложных проблем в изучении мысленной речи человека является проблема отделения собственно душевных переживаний субъективных по самому своему существу — от объективной реальности, свидетелем которой является человек. Вот характерный пример. Иногда городская стража привлекает кого-нибудь из моих коллег для помощи в том или ином деле, но в целом наше заключение не имеет неопровержимой силы — и сейчас я поясню почему. Казалось бы, что может быть проще — заглянуть в разум человека и узнать непосредственно и точно, что было с ним в тот или иной момент его жизни? Тем не менее это вовсе не так просто, как может показаться. Зачастую бывает так — особенно если речь идет о человеке излишне эмоциональном и не обладающим даже в зачатке должным критическим подходом к фактам, — что объективная реальность и собственные фантазии сливаются в одно неразличимое целое. Десять свидетелей утверждают, что драку начал именно этот человек, а он сам уверен в обратном. Понимаете, в чем дело? Человек никогда не воспринимает реальность такой, какая она есть, но иногда его сознание искажает факты в довольно незначительной степени, а иногда — буквально переворачивает все с ног на голову. И даже опытному душевидцу подчас невозможно разобраться, что есть что на самом деле. Именно поэтому я попросил вас думать чуть помедленнее и почетче. Несомненно, за время знакомства с господином Бергоном вы имели массу весьма интенсивных и необычных переживаний… Вообще Уилар Бергон — человек необыкновенной психической силы… Правда, его мировосприятие несколько… эээ… специфично и, я бы даже сказал, архаично, но это уже вопрос сугубо личный и несущественный. Что же касается природы ваших переживаний…
— Вы думаете, это были только «переживания»? напрямую спросила Эльга. — Вы думаете, это все было… не по-настоящему?
— Ну почему же. — Эрбаст пожал плечами. Я вижу, вы со мной не согласны, но, между прочим, я еще ничего не утверждал. Да и как я могу что-либо утверждать, если я даже не знаю, что именно вы пережили? Я ведь не вижу вас насквозь, от и до, я только наблюдаю некоторые феномены… своего рода мимолетные вспышки на громадном темном массиве, который во многом неведом и вам самой и который меж тем есть вы… есть все то, чем вы являетесь, и все, что вы когда-либо переживали. Я — повторюсь еще раз — всего этого не знаю. Я всего лишь призываю вас к некоторой осторожности при обращении с фактами. То, что могло казаться вам настоящим, на самом деле…
— Ненастоящее?
— Нет-нет… Скажем так: несколько другое. Какое именно, хотите вы спросить? Но об этом я, простите, судить не могу. И все-таки странно, что Уилар — это я понял из ваших мыслей совершенно четко — ничему вас не учил. Если ваши психические способности столь поразительно высоко развились сами по себе, то каких же результатов можно было бы ожидать при систематическом обучении! — Эрбаст покачал головой, искренне переживая за то, что столь блестящие возможности до сих пор оставались нереализованными.
— Уилар действительно почти ничему меня не учил, — медленно произнесла Эльга. — Но, кажется, я начинаю понимать… Вы не правы… Уилар… — Не зная, как правильно подобрать слова, она посмотрела на Эрбаста.
— Любопытная идея, — сказал душевидец через несколько секунд. — Вы всерьез полагаете, что его тактика как раз и заключалась в том, чтобы, полностью пренебрегая всеми методами систематического обучения, ставить вас перед ситуациями, когда вы будете вынуждены действовать? Вместо того чтобы тратить время на объяснения, как нужно плавать, он просто бросал вас в воду и смотрел, выплывете вы или нет?
Эльга кивнула.
— Может быть, именно поэтому мои способности и развились так быстро. Впрочем, по-настоящему я еще почти ничего не умею.
— М-да, любопытная точка зрения… — Эрбаст задумчиво потер подбородок. — Вообще, должен заметить, что все это вполне в духе того господина Бергона, которого я знал еще по университету… Вполне, вполне в духе теории иррациональной изнанки видимого мира — или некой второй, «мистической», реальности — теории, которой он, похоже, и до сих пор придерживается. Позволю себе заметить, что, конечно же, методика, используемая им, совершенно ненаучна и, несмотря на некоторые поразительные эффекты, вообще, должно быть, способна привести к весьма опасным и непредсказуемым последствиям… Впрочем, я нисколько не стремлюсь как-либо критиковать методы господина Бергона, которого лично глубоко уважаю. Оговорюсь, что я не критикую, а скорее всего лишь характеризую используемые им методы.
Эльга пожала плечами. «Зачем он произносит столько длинных и совершенно ненужных слов? — подумала она. — Наверное, благодаря этому он чувствует себя очень умным. А окружающих…» Она вдруг сжалась и поспешно подавила эту мысль. Она снова забыла, что очаровательный молодой человек, сидящий перед ней, может читать в ее разуме, как в открыто и книге. Подняла глаза. Так и есть! Эрбаст со спокойным пониманием — за годы практики ему случалось читать и не такие мысли — смотрел на нее. «Он знает, о чем я сейчас подумала… И знает, что я знаю…»
— Существует несколько простых приемов для того, чтобы