рабов, преступников и королевских бастардов. Ни один не справился.
Справится ли Лиорсар, до сего дня никого не убивший, несмотря на десятки успешных дуэлей?
Он спешил подобраться как можно ближе к куколке. Нельзя использовать серьезные заклинания. Нельзя звать Запредельное, ведь это разрушит наложенную на него личину. Нежити не прибавлялось, зато сама куколка вынырнула из-за ближайшего холма неожиданно, словно ждала в засаде, замолотила в воздухе щупальцами, завертелась на месте.
«Ты пришел!» – раздалось в его голове, бросило на колени в крошево льда и битого кирпича. Затуманившийся взгляд мага отметил осколки посуды, неумело сшитую детскими руками тряпичную лису, наполовину вмерзшую в лед.
«Войди в мой дом!»
Приказ заставил Лиорсара встать на четвереньки и поползти вперед, к шевелящему щупальцами чудищу, не разбирая дороги, сдирая в кровь ладони и колени.
«Скорее! Ты живой и теплый!»
От чужого голода забурлило, заурчало в животе. Рот наполнился кровью из прокушенной щеки.
Давя в щепу остатки деревянной изгороди, к нему двигалась куколка. Лиорсар не чувствовал страха, только болезненное оцепенение. Морозный воздух втекал в горло, раздирал кашлем легкие, мутил рассудок, как и новый приказ: «Быстрее!» Но вместе с ним слышалось куда более слабое: «Помоги!» – точно внутри ужасающего сухопутного спрута боролись две несовместимые сущности.
Голодная нежить не осмеливалась претендовать на чужую добычу, откатилась в стороны, очищая магу дорогу. Несколько минут движения к собственной смерти, и вот его оплело за талию щупальце, оторвало от земли, потащило в единственное узкое окошко, которое не зарастил оживший дом-панцирь. Только тогда волна животного ужаса накрыла молодого человека, заставила заорать, задергаться в тщетной попытке обрести свободу.
Он шлепнулся на пыльный пол, больно приложился боком о какую-то утварь. Внутри было как в обычной хате – стол, стул, лавки, печь. Но не они притягивали взгляд, заставляли бороться с рвотными позывами, а то, что восседало на сундуке в углу, замотанное в полуистлевшие тряпки, с нечесаными космами и отростками-щупальцами.
Без сомнения, некогда оно было женщиной. Лицо еще не одеревенело, как остальное тело, не покрылось шевелящейся массой корней и веточек, сросшихся с домом. Бескровные губы дрогнули, силясь что-либо сказать, но ни звука не вылетело из перекошенного болью рта. Женщина плакала бесслезно и обреченно, зная – ничего не вернуть.
«Поклонись своей госпоже!» – новый приказ согнул Лиорсара в три погибели, но молодой человек устоял на ногах, а потом, превозмогая боль, шагнул к женщине, сдернул ворох тряпья, обнажая пульсирующий раздутый живот, в котором вызревала куколка.
Какими же подонками нужно быть, чтобы сотворить непотребство над несчастной матерью и ее нерожденным ребенком!
«Убей нас, – беззвучно шевельнулись губы. – Убей, пока я держу ее…»
Лиорсар не стал тратить драгоценные секунды на раздумья. Выхватил меч и посох. Взмах – голова несчастной покатилась по полу. Взмах – и напитанный магией металл на кости древнего ящера разорвал вздувшееся чрево, пришпилил жуткое дитя к стенке панциря. Должен был пришпилить.
Нечто внутри забулькало, зашипело, зашевелилось, плюнуло кислотой. Некромант едва успел отпрыгнуть в сторону, когда посох архимага вспыхнул лиловым огнем и осыпался на пол жирными хлопьями сажи. А из брюха на свет вылупилась куколка тысячи бедствий.
Она была похожа на рептилию и одновременно на паука – местами синюшная кожа, местами желтая чешуя покрывала тощее тело на шести кривых конечностях. Лысый длинный хвост, оканчиваюшийся жалом, бился из стороны в сторону. С почти человеческого черепа скалилась плоская морда с шестью фасеточными глазами. Мощные жвала шевелились, сочились кислотой.
«Она еще дитя. Причем недоношенное, – с ужасом понял Лиорсар. – Если вырастет и окрепнет…»
Маг попятился. Рука выгребала из сумки и карманов защитные амулеты и обереги, щедро надаренные магами. Куколка их не заметила. Она, обманчиво беспомощная, неуклюже ковыляла вслед за молодым человеком. Потом плюнула. Лиорсар чудом увернулся. На полу осталось шипящее, дымящееся пятно.
Заклинания одно за другим, как и метательные ножи, отскакивали от морщинистой влажной кожи чудовища. Один из ножей тварь легко поймала и разжевала, словно капустный лист. А потом прыгнула, раскроив когтем сапог. Тот слетел с ноги, и чудовище с удовольствием им закусило.
Лиорсар отгородился столом, ища пути к отступлению. Умирать во славу короля расхотелось. Осталось желание выжить любой ценой.
Пол ходил ходуном, изба двигалась. «Она играется со мной! – понял маг. – Как сытая кошка с мышью. Набегается и придушит или того хуже – присоединит к своей мертвой армии».
Силы уходили, высасываемые куколкой и ее полуразумным жилищем. Тварь легко перемахнула через стол и плюнула снова. Сквозь плотную кожу куртки, сквозь кольчужную рубашку и две шерстяных маг ощутил ее яд. Плечо заныло, загорелось невыносимой болью, правая рука перестала слушаться, повисла вдоль тела, выронив меч.
Маг отпрыгнул в дальний угол и призвал все имеющиеся у него силы, разорвал ткань реальности, потянулся к Запредельному. Портала не получилось. Не призвать демонов – хранителей Дагеру и Нальгерата. Предводительницу Дикой охоты – Судью – не дозваться. Зато можно сделать то, что гарантированно уничтожит тварь, но наверняка убьет его – стать проводником силы. Столкнуть бесконечный океан энергий Запредельного с магией смерти, сжечь куколку в очистительном пламени сил мирового равновесия…
Очнулся маг от ледяной воды, льющейся на раскалывающуюся голову. Открыл глаза и увидел над собой небо – низкое и тяжелое, словно груз грехов человеческих. Под темно-серыми тучами проплывали более светлые – кудлатые и бесформенные, несущие щедрые запасы снега. Одна за другой снежинки падали на мокрое лицо и обнаженное тело мага и не таяли, просто прилипали. Или примерзали?
– Мэтр, он ожил! – выкрикнул слуга и ученик Панайда, бросая ведро на снег и отбегая в сторону.
– Хвала Творцу! – где-то рядом обрадовался мэтр. – Тащи мерзавца сюда.
– Мэтр, он тяжеленный! – заныл ученик, даже не сподобившийся произнести нужное заклинание.
Этот факт отчего-то разозлил Лиорсара, и тот воспарил над лежанкой, подлетел к ошалевшему мэтру земельной магии.
– Ай-яй-яй, мэтр, что-то вас сегодня рабы не слушаются. Не заболели ли вы ненароком? – съязвил некромант, с любопытством осматривая роскошный бледно-зеленый фасад чьего-то особняка.
Три этажа, закругленные сверху широкие окна, украшенные лепниной, высокое крыльцо с пустующими сейчас цветочными вазами вдоль ступеней. Главное, внутри тепло, уютно, не то что на заледенелой скамье в заснеженном саду.
– Оглянись, парень, – отступил назад Панайд.
Лиорсар с удивлением понял – мэтр его боится до дрожи. Как и немолодой коротышка в лисьей шубе и пышном парике за его спиной. Как и спешащий к крыльцу ученик. И те, которые спрятались, затаились в теплом доме у жаркого камина с бокалами изысканных вин, тоже. Они наблюдают из окон, ждут, не решаясь приблизиться.
– Оглянись, – повторил Панайд. – Я не знаю, как тебе такое удалось, но часть силы «сухой чумы» перешла в тебя, дурака. Ты высосал энергию твари, точно оголодавший упырь свою жертву.
Лиорсар с опаской оглянулся. Ничего. Спящий под снегом сад, расчищенные дорожки, следы подков и санный след, вороны на макушках тополей. Не то! Рядом, вокруг него, если посмотреть магическим зрением, сворачивались вихри энергий, бурлили, кипели полупрозрачные голубые потоки силы, оплетая тело плотным коконом. Но это были силы, дарованные вовсе не поганой куколкой, а Запредельным.
– Ты четыре дня провел на снегу, пока мы не решились подойти, – устало опустился на освободившуюся скамью Панайд. – Ты спалил на себе одежду, высушил снег, спек в стекло почву под ним. От жилища «сухой чумы» остались одни головешки. Твое сердце билось, нас обжигало собранной тобой силой. Ты сжег карету, в которую тебя погрузили, две телеги, оплавил железный настил в санях. Двенадцать дней ты лежал здесь, не замерзая, не реагируя ни на какие попытки привести тебя в чувство. С утра наметились изменения. Твоя энергия не искрила, не взрывалась фейерверками. И я решил попробовать…
– Работай на нас, – выступил вперед коротышка в парике. Тогда Лиорсар еще не был знаком с Баллессом Карло, королевским канцлером, но увидел, как трусливый Панайд не посмел ему возразить. – Получишь титул, деньги, уважение. Принесешь вассальную клятву. Только поделись секретом, как «чуму» одолел.
– Не помню, – озадаченно пробормотал в ответ некромант. И тут же насторожился. – С чего такая щедрость?
– Стране нужны верные маги, – спокойно ответил Карло. Панайд за его спиной презрительно скривился.
– Ах, стране, – усмехнулся Лиорсар. – Я подумаю.
Робко подкрался слуга со стопкой одежды. Некромант приземлился на снег и спешно принялся одеваться. Холода он пока не чувствовал, но стоять голяком под чужими взглядами было неприятно.
– Даю тебе на раздумья пять дней, – установил срок Карло. – Явишься во дворец для присяги.
Он развернулся и зашагал к дому. Панайд, сверливший некроманта неприязненным взглядом, не шелохнулся.
– Счастливо оставаться, мэтр. – Маг застегнул последние пуговицы на полушубке. – Я приму к сведению ваше предложение.
Он ушел без споров и шума, еще не ведая, что в ночь его поимки произошло в городе у моря. Не зная, что стал герцогом иль’Харса.
Лиорсар Желлес, герцог иль’Харса, ныне Апофис дха’Гвардей
Сегодня я был непозволительно щедр на эмоции и разорвал связь слишком поспешно. Ангелина охнула и обессиленно завалилась на кровать.
– Какой кракозяброй ты стал? – без тени страха поинтересовалась она, приподнимаясь на локтях.
Золотая цепочка на тонкой длинной шее Лины зацепилась за пуговку новой сиреневой блузки и теперь тускло поблескивала в свете грушевидных светильников. Взгляд непроизвольно задержался на вырезе кофточки. Я заставил себя отвернуться: не время и не место для любовных игр.