– Не воркуем, а вникаем в особенности государственного устройства Сиарнэ и его геополитической ситуации, – озадачила она Мишку сложной фразой.
Сообразительный певун выскользнул из каюты и прикрыл за собой дверь.
– Что тебе не нравится? – разозлилась Ангелина.
– Ты отправила к чертям мою маскировку! Ты женщина с островов! Ты должна…
– Быть дурой? – разозлилась она. – Сидеть в номере, молчать, не уметь читать в чужом мире? Если тебя убьют, если потеряюсь, как буду выживать? Ты об этом подумал?
– Меня не убьют. Я маг! – рявкнул я.
И умолк. Что на меня нашло? Не иначе после ритуала не отошел. Она права. После «сброса» накопившейся магии в груди было слишком легко. Сила Запредельного свободно текла сквозь меня, сбивая устоявшиеся десятилетиями энергетические потоки. Я отвык от этого ощущения, опьянел. Плохо.
– Все свои последующие занятия будешь согласовывать со мной, – нельзя было терять лицо после вспышки гнева.
– Размечтался. – Она не собиралась сдаваться. – Ты обещал обо мне заботиться, а то…
– А то подсыплешь яд из кольца?
Она побледнела, спрятала руку с перстнем за спину и тут же вернула назад.
– Что бы ни думал Карло, яд не для тебя. Я слабая женщина без магии. Это мое оружие, – выкрутилась она. – Ты сильный, грозный, у тебя задание. Отвлечешься, пойдешь на подвиг, а со мной что будет?
– Ну-ну.
Я вышел на палубу, хлопнув дверью. Фиговый у меня самоконтроль. Но девочка тоже хороша, ведет себя… Я выбрался на корму и сидел, глядя на волны, медитируя, обдумывая будущее. Подобные срывы опасны для меня и для нее и не должны повторяться.
Ангелина пришла ко мне сама, присела в стороне, демонстративно развернула газету. Первым порывом было встать и уйти. Ребячество, конечно. Но магические потоки по-прежнему хаотично текли в моем теле. Предстояла долгая работа по восстановлению их правильных маршрутов. Я прикрыл глаза и снова погрузился в медитацию.
Мы просидели на корме до заката, полюбовались красками угасающего дня, не сговариваясь, поднялись с места, одновременно направились в каюту. Произошедшее больше не обсуждали.
Когда кораблик причалил к берегу, между нами и Тальверией колыхалась плотная многослойная завеса тумана. Каждый слой был особым, рукотворным. Ни один десяток магов потрудился над созданным произведением. Если первый плыл сразу над водой, вязкой белесой массой обнимал борта и льнул к ногам – мокрый и неуютный, то следующий, желтоватый, отступал от корабля на десяток метров, морщился жеваной бумагой, создавал иллюзию движения невнятных фигур. И не понять – действительно ли в нем кто-то бродит, движется по пристани или скользит по волнам. Или это очередной морок, обманка для излишне любопытных глаз.
Я различал и другие слои тумана – дальние, мутные, искажающие картину и не позволяющие самому взыскательному взгляду пробиться сквозь них, выведать секреты Тальверийского порта. Казалось, мы повисли в безвременье, потерянные и забытые. А на борту нашего корабля красуется полустертая надпись «Летучий Голландец».
Я вынес вещи на палубу и запахнул плащ. Лина куталась в шерстяную кофту – худая и беззащитная, точно засушенная березовая веточка. Только черные глаза горели на бледном лице.
– В неудачный сезон прибыли, – неслышно подкравшийся к нам светоч веры заставил вздрогнуть. – Тут очень красивая гавань и на редкость чистый порт.
Жрец путешествовал налегке. Даже перекинутая через плечо сумка была полупуста. Золоченые нашивки на ней наверняка весили больше клади.
– Едва возобновилось противостояние с Лесом и Дельви, сюда много военных и дипломатических кораблей приходит, их туманом закрывают от любопытных глаз, – продолжал просвещать нас эльф. Все верно, пусть распинается перед нами – деревенщиной.
О близости войны я прочел в купленных газетах. С эльфами Сиарнэ бодалось давно, без конца деля приграничные территории, устраивая набеги и диверсии. С королевствами на Дельви успело рассориться в последний год. В причины конфликта я не вникал, знал лишь, что Карло считает потенциальную войну «самоубийством для родины» и винит в ней королеву. Интересно, если моими руками он уничтожит правящую семью, кого посадит на трон?
– Наверняка важная шишка прибыла, раз обзор закрыли, – сообщил Рэй, не переставая разглядывать мою спутницу.
Я вовремя схватил холодную ладошку Лины, предупреждая ненужные вопросы. Вчера мы так и не поговорили. Ее ручной Медвежонок притащился в номер с гитарой и до полуночи мучил наши уши собственными творениями. А после я забрался в каюту погибшего в схватке с нежитью пассажира и до трех ночи упражнялся в плетении чар. Не слишком успешно, но внутри уже не звенело от обилия силы, не кружилась пьяно голова. И то результат.
Встречал корабль маг-путеводитель. Он вышел из-за завесы, словно той не было и в помине, небрежным жестом махнул в сторону порта, прорезая в слоях тумана проход достаточный, чтобы прошли трое вряд, и пригласил команду и пассажиров сойти на берег.
Когда вздымавшаяся почти до облаков туманная громада осталась позади, перед нашим взором оказался современный с точки зрения землян город: небоскребы из стекла, камня и какого-то пористого разноцветного материала на уходящем далеко в море мысе, компактная и в то же время броская архитектура пятиэтажных зданий на побережье. Город растекся по долине, нехотя взбирался по пологим горным склонам, постепенно мельчал и растворялся в пышной зелени южного леса.
Под ногами был пористый, чуть пружинящий темно-зеленый материал. Из него возвели и «крылья» морского порта. Транспорт плавно скользил по зеленым дорожкам, развозя грузы и пассажиров. Тяжело пыхтели портовые тягачи, выбрасывая клубы лилового дыма из многочисленных сопел, прожорливо перерабатывая топливо и магию, перевозили крупные ящики и бревна в четыре обхвата, металлические трубы и щебенку в открытых контейнерах. За дизайн местных автомобилей земные кинорежиссеры, снимающие фильмы о будущем, отвалили бы немалые деньги. Обтекаемые изящные формы, закрытые щитами крупные колеса, низкая посадка, вместительный кузов, снабженный декоративными крыльями, сзади некое подобие пропеллера. И три ряда стильных фар спереди, сзади и по бокам. То, что смотрелось бы дико на земных дорогах, в магической Фардии гармонично вписывалось в пейзаж.
Магии в воздухе было много. Я с удивлением рассматривал местные стройматериалы и технологии, замешенные на заклинаниях и науке. Мне она показалась гораздо более продвинутой, чем земная.
Память подленько подсовывала картины прошлого, когда я, мучимый жаждой мести и болью, метался, собирал армию, вербовал союзников нам с Таресом. С тех пор все слишком сильно переменилось. Выражение лиц горожан и приезжих, взгляды, интонации в разговорах – все иное. В них нет ни страха, ни заискиваний, ни жалобных ноток. Похоже, местная власть старательно строила «всеобще счастье» и весьма в этом преуспела.
Мы неторопливо шли к автостанции. Эльф позади нас что-то упорно разъяснял менестрелю, жестикулировал, звенел браслетами. Мишка слушал его в пол-уха, думал о своем. Он напоминал настоящего ярмарочного медведя. Тяжелый, медлительный, рубашка красная, атласная, с вышивкой по воротнику-стойке, штаны широкие, с множеством карманов, за спиной гитара.
Лина даже не пыталась умерить эмоции, с детским удивлением глядела на новые чудеса, то и дело дергала меня за рукав и шепотом спрашивала:
– Апофис, что это? Кто это? Зачем верзиле такие смешные уши? Как называется тот милый зверек на поводке? Почему тому серому уроду все кланяются?
Приходилось разъяснять великовозрастному ребенку, впервые попавшему в зоопарк, что там за зверушка и чем она опасна.
– Это гном, дорогая, – терпеливо прошептал я, когда Ангелина удивленно уставилась на очередного встречного.
Ну да, фильмы и игры рисовали вполне симпатичных представителей данной расы. Никак не большеголовых, лопоухих, карликов с куцей бороденкой, щекастых, полногубых, с чересчур приплюснутым носом. С непривычки гном казался уродливым, но на самом деле…
– Милая женушка, он очень красив для своего народа, – поспешил я удержать ее нелестную реплику. – И судя по утонченным чертам лица, благородного происхождения. И кожа у него не напоминает растрескавшийся камень, вполне гладкая, без бугров. И одежда богатая, и цепь на шее слишком толста даже для бультерьера. Если не принц, то очень богатый благородный господин. Так что не глазей на него.
Эльф, слушая мои пояснения, усмехался уголками губ. Но взгляд служителя Творца становился тяжелее и задумчивей. Мне это не нравилось. Не учудил бы чего, не нафантазировал бы про меня и девочку какой-нибудь опасной чуши. Есть у него Мишка, пусть пасет на здоровье.
Мы поравнялись с гномом, и я отвесил вежливый поклон неуклюже ковыляющему на каблуках карлику. Мне эта коротконогая мелочь едва заметно кивнула, а вот к нашему эльфу подошла и попросила благословения на удачные переговоры. Светоч помахал жезлом над лысеющей гномьей макушкой, позволил облобызать свою холеную ручку и поторопился прочь от просителя.
Да, интересные настали времена, если гном просит у эльфа благословения и эльф легко его дает. Я задумался и едва не прозевал марла – речного жителя – чешуйчатого, рыбоголового, обряженного в карикатурное подобие земной военной формы. Марл радостно рванул к нам наперерез людскому потоку.
– Балу! – окликнул он менестреля гулким голосом. – Ты уже здесь, гад удачливый! Слушателями обзавелся!
Мы со светочем отреагировали одновременно, успев оттолкнуть Мишку и повалить на землю нападавшего, отобрать у того нож. Жаль, светоч опередил меня. Он возложил руку на лоб несостоявшегося убийцы и прошептал благословение. Марл затих и забубнил молитву. Теперь пару дней будет бестолково биться в религиозном экстазе. Не допросишь. Хм, еще один повод побеседовать с Рэем по душам.
И с Мишкой тоже побеседую. Я с трудом отцепил от него Лину. Манипулирует девчонкой, гад, попутно про нас выспросить пытается. Забыл, что я некромант, от меня даже на том свете не скроешься.