Я прав. Городскому архитектору следует как минимум застрелиться.
«Автобус» остановился на главной площади напротив темных стен дворца, тянущего к небу вычурные витые башни. На земной вечеринке я видел похожий шоколадный торт.
– Я знаю хорошую гостиницу, – начал Мишка.
Мучимая жесточайшим похмельем Радесса хотела ему что-то ответить. Полагаю, про гостеприимство королевы и отдельный номер в городской тюрьме. Но светоч ошарашил нас всех:
– Гостиница – слишком мелко для такой замечательной компании.
Он первым распахнул дверцу и выбрался на площадь. Нас уже встречали – Рэй подсуетился. Его братья по вере в количестве семи персон разных рас выстроились по линеечке и разве что честь нам не отдавали. Хотя была ли у них честь, если посмели так нас компрометировать?
– Почтенные Апофис дха’Гвардей и Рэйвандистиэль Атнародиэль Файорсан дих’Этиль, а также все сопровождающие вас, – высокопарно начал высоченный и самый разряженный из компании эльф, приветствуя нас кивком головы. – Мы взяли на себя смелость снять для вас особняк.
Рука в золотых кольцах и браслетах изящно взметнулась и указала на трехэтажный домище цвета капучино, щедро украшенный белоснежной лепниной и позолотой.
Приятно было наблюдать за ошалевшим лицом Радессы.
Как раз из-за тонкой сетки облаков выбралось блеклое солнышко, озарило мой новый домик и стоящий справа от него золоченый храм Творца. Остальная часть обширной площади осталась в тени. Более театрального появления я бы себе не вообразил. Хотя, нет, представителей фан-клуба было маловато. Где очередь за автографами? Где визжащие фанатки? Непорядок.
Я изобразил вежливую улыбку, поклонился светочам.
– Да ты святоша, некромант, – презрительно и одновременно заинтересованно прищурилась Радесса.
– А что, все поместимся, – по-хозяйски заявил Мишка. – Чур, мне две комнаты для репетиций.
– Спасибо, что подвезла, – добила эльфийку Лина. – Не болей после застолья.
«Супруга» взяла меня под руку и потащила вслед за разряженной компанией светочей. Не стоило так злить королевскую шпионку. Тем более шпионку с похмелья. Но я был спокоен. Неделя у меня есть. Королева выслушает Радессу, но предпочтет не ссориться со служителями веры, вначале пустится в разбирательства. А там я проверну свои делишки и… Так, мечтать рано. Сегодня ночью меня ждут пять ритуалов в разных концах города.
Радесса Фае из клана Алавиль
С улицы здание тюрьмы тюрьму не напоминало. Светлые оштукатуренные стены, украшенные росписью вокруг окон, резные входные двери, светлая парадная и уютные кабинеты начальства на входе: все создавало впечатление добропорядочности, спокойствия. Часть камер действительно была образцовой и предназначалась скорее для посещения международных делегаций, нежели для реального содержания преступников. Но едва прибыв в столицу, Радесса спешила не в них. В примыкавшей к головному зданию башне содержали изменников родины. И сегодня королева лично пожелала присутствовать на допросе дельвийского шпиона, пойманного отрядом Радессы.
Заклинание правды на него не действовало. Копаться в чужой голове и расплетать ажурное кружево защитных чар тюремный маг не пожелал. Пришлось призвать палача и через пытки болью взламывать барьеры в сознании. Шпион молчал долго, терпел там, где другие уже лишились бы чувств. Но палач знал свое дело, и теперь по коридору разносились вопли и проклятия.
– Может, эффективней вызвать мага? Что, если он не выдержит? – осторожно осведомилась у королевы эльфийка.
Они стояли у дверей пыточной, наблюдая за бьющимся в оковах саффой. Тот умудрился устроиться в казначейство, передавал врагам информацию о военных расходах. Когда его разоблачили, долго отказывался верить в провал, дерзил, пока не очутился здесь.
Королева покровительственным жестом погладила Радессу по плечу:
– Что ты, милочка, – улыбнулась ее величество. – Заклинание правды – это банально и неинтересно. А пытки раскрывают личность, показывают ее потенциал. Да и смотреть, как пленник реагирует на различные раздражители, весьма занимательно.
Эльфийка мысленно выругалась, но послушно кивнула. Она не в том положении, чтобы спорить. Раз за разом в такие моменты перед глазами вставала холодная сырая темница. С потолка по стенам сочилась мутная вонючая жижа. Неровные плиты пола за годы пропитались влагой. Из узкого окошка под потолком постоянно дуло. Много дней провела в темнице пленная эльфийка. Тесный металлический ошейник стискивал шею, короткой цепью крепился к стене, мешая дышать и глотать.
Первые трое суток длина цепи позволяла стоять на коленях. Ни встать в полный рост, ни сесть, ни тем более лечь было невозможно. Когда Радесса от безысходности попыталась удавиться, явились тюремщики, сменили цепь кандалами, оставив подавляющий магию ошейник.
Королева пришла на четырнадцатый день, брезгливо прикрыла платком нос, долго разглядывала сидящую в углу пленницу. Шпионка помнила, как поразили ее тогда эманации страха, боли, смерти, исходящие от гостьи. Как она с ужасом осознала – ни благородному Таресу, ни безрассудному Лиорсару ее не победить.
Но тогда дочь Леса была куда отважней, чем сейчас. Прыжок через всю камеру к тюремщице получился великолепным. И бесполезным. Девушка врезалась в невидимую стену и рухнула на плиты, раздирая в кровь колени и ладони.
– Ты, гниль болотная, за меня отомстят! – бессильно шипела она. – Ты кровью умоешься, мерзкая смертная.
Угроза насмешила тюремщицу.
– Клан Алавиль… – продолжила эльфийка.
– С радостью продал тебя, – закончила за нее королева, наслаждаясь гневом жертвы.
– Лживая крыса!
– За жизнь напыщенных дураков из посольства старейшины и твоя родня были счастливы заплатить жизнью воровки, передавшей в грязные руки смертного реликвию лесного народа.
– Реликвию? Она три тысячи лет валялась в хранилище!
Радесса что есть силы рванула ошейник. Металл ожидаемо выдержал. По корке запекшейся крови на шее потекла свежая – алая с зелеными искрами, как у всех эльфийских магов. Королева с интересом наблюдала за мучениями пленницы.
– Подумай, девочка, готова ли ты заплатить почти вечной жизнью за причуды двух смертных мальчишек? Если да, помни – дерево отменно горит.
Она спокойно выслушала эльфийскую и орочью брань и ушла. В окошко своей камеры Радесса видела ужасную казнь Тареса, смотрела, как солдаты складывали костер для нее. Она любила Тареса, уважала Лиорсара, но…
Она честно пыталась держаться. Лишь когда ее вывели на площадь, привязали к столбу, севшим от страха голосом магичка прохрипела:
– Не надо! Я все сделаю! Все, что она скажет! Расскажу, предам, убью! Все во имя нее!
Ее покаяние не оценили. Огонь жадно накинулся на хворост у ног. Вспыхнули одежда и волосы. Исчезло все, кроме чудовищной боли. И тут королева явила милость, щелкнула пальцами, потушила пламя. Ничего не соображающая от страха и боли девушка послушно повторила вслед за мучительницей клятву полного служения в обмен на жизнь и исцеление. Клятву рабыни. Так из врага родилась преданная шавка.
Бессильно повисший в оковах шпион из Дельви заговорил. Радесса не вслушивалась в его сбивчивые всхлипы. Ей хотелось поскорее выйти на воздух, увидеть над головой небо.
– Разрешите вернуться к своим обязанностям.
– Конечно, милочка, – легко согласилась королева. – Переоденься и умойся с дороги. Через полтора часа жду тебя у себя с докладом о путешествии.
Эльфийка поспешила домой, после – во дворец. Чтобы понять: пыток вражеского шпиона королеве оказалось мало. Проверка работы казначейства вскрыла пропажу корабля, купленного у островных купцов, и гибель двадцати шести воинов из отряда Радессы. Королева лично проверила выплаты семьям погибших и теперь требовала ответа.
– Только честность для своей королевы, правда? – тихо уточнила мучительница.
Радесса подавила всхлип, распласталась по полу малахитового зала приемов. Пшеничные волосы растеклись по цветной каменной мозаике. Лоб чувствовал шероховатости пола. Не показывать, как бы ни было больно – главная цель доклада о выполнении поручения. Более чем за век эльфийка уяснила для себя: стоит вскрикнуть, застонать, боль вернется на радость ненавистной ведьме на посеребренном троне.
– До последнего слова правда, – набравшись сил, шпионка подняла спокойное лицо. – Балу Кирон утопил корабль с моими… вашими людьми. Мой просчет, моя вина. Такого больше не повторится. Больше ничего не утаю!
– Встань с колен, милая, – как ни в чем не бывало, приказала королева. – Я вижу твой гнев, – продолжала она испытывать терпение шпионки. – Но поверь, если на кого-то лучше действуют лесть, деньги, крупицы власти и славы, ты понимаешь лишь это.
Пальцы ее величества шевельнулись, и Радессе стоило огромных усилий сохранить бесстрастное выражение лица. Ведь во все ее тело вонзились тысячи тончайших невидимых иголок. Одежда немедля пропиталась потом. Колени задрожали от слабости.
– Рассказывай и показывай все, что касается вора.
Эльфийка кивнула, подождала, пока перед глазами перестанет сверкать и кружиться, медленно осмотрелась, будто видела окружающую обстановку впервые. В тронном зале царил полумрак. При таком освещении резной камень стен казался не зеленым, а болотно-коричневым. Мраморные статуи королей и королев, героев прошлого скучали в гулком помещении. Свет из единственного не закрытого ставнями окна озарял два трона: позолоченный для короля и посеребренный для королевы. Королева задумчиво подперла пухлую щеку кулаком. Расшитое простым цветочным узором бирюзовое платье помялось. В черных волосах недавно помолодевшей владычицы поблескивали жемчужины. «Старая рухлядь, все молодишься! Когда же власть тебе поперек горла встанет?»
Радесса не торопилась, доложила о каждом своем шаге, подробно описала и показала спутников Балу Кирона, которого теперь звали странным именем Мишка.
– К святошам подался, значит, – задумчиво пробормотала королева. – Зря я столько лет щадила паршивцев. Помолимся за их души. Ты сказала, Балу – клятвенник дворянина с островов?