аследников» мы устранили. Есть предположения еще о двоих. Продолжаем поиски.
Эту историю Радесса слышала не раз и раздраженно мотнула головой. Не ее дело рыться в грязном белье покойника. Ухель не обиделся, соорудил себе бутерброд с ветчиной, с удовольствием откусил половину, не заботясь о том, что хлебные крошки обсыпали шерстяную серо-зеленую рубаху, по тону близкую к цвету его кожи.
Из дома на застекленную веранду пробралась кудлатая черная дворняга, обнюхала белую скатерть заставленного различной снедью стола, ткнулась в подол платья гостьи, шумно вздохнула и улеглась на дощатом полу, положив голову на сапоги орка.
– Ухель, она отправляет на ликвидацию посольства Леса не меня, а тебя! – продолжала сокрушаться гостья. – Десятилетиями я подготавливала почву, фабриковала улики, нашептывала в уши вельможам и воинам о лживости и подлости жителей эльфийских земель. Десятилетиями приближала этот день! И где результат? Королева посылает меня охмурять деревенщину с островов!
– Все верно, – флегматично отзывался орк. – Ты ввяжешься в драку, поднимешь шум, раньше времени начнешь войну с Лесом. А мои ребята организуют тихий несчастный случай. Ни одна комиссия длинноухих не найдет концов.
Эльфийка вздохнула, отвлеклась на огнешкура – сотканное из багрового необжигающего пламени существо, похожее на мартышку. Оно стерегло садовые ворота. Пламенный силуэт вытянулся ввысь, заглянул через высокий забор, но не нашел там ничего опасного для жизни и спокойствия хозяев, снова уменьшился в размерах, заскользил между кустов. Прохладный ветер раскачивал ветки сирени, дурманно пахла акация. Садик и орочий дом казались островком уюта и спокойствия, выпавшим из суетливой столичной жизни. Но даже тут эльфийку не оставляли злость и ненависть.
– Да знаю я! – Радесса раздраженно звякнула о блюдце чашкой с травяным настоем. И почему могучий зеленокожий воин не пьет ничего крепче этой бурды? – Догадайся, что меня бесит больше всего?
– Не ты нашла главные улики, – хмыкнул орк, отправляя в рот внушительный кусок морковного пирога. – Вы с Илликом друг друга терпеть не можете, гадите друг другу при любой возможности. Тоже мне, капитаны разведки!
– Не в Иллике дело! – прошипела Радесса. – Ухель, улики-то настоящие! То есть мои клятые сородичи на самом деле вели подрывную войну против Сиарнэ, срывали торговые договоры с Киронхо и Дельви, устроили раскол в общинах Архипелага, влезали в мозги послам и чиновникам!
– А ты так увлеклась подлогами, что прозевала настоящую шпионскую сеть. – Орк наклонился, погладил псину. – Ушастики мстят за истребление леса, за торговую изоляцию. Много за что мстят. И людям, и нам – за то, что мирно с людьми живем. И оставшимся среди нас своим сородичам, не пожелавшим разделить идею единого Леса.
– Будь они прокляты! – прорычала в ответ эльфийка.
Лесное посольство прибывает завтра. Состав почти тот же, что и два года назад. Мстительная коронованная крыса тогда приставила свою шпионку, вернее, фрейлину, сопровождать посла по всему Зиирину. Радесса с трудом выдержала пытку, с трудом никого не убила: ни отца с сестрой, ни дядьку, ни напыщенных старейшин, за все восемь дней ни разу не назвавших ее по имени, только «госпожа фрейлина». Ни один не задержал на ней взгляда дольше положенного по этикету. Ее выкинули из памяти. Может, даже без ритуалов забвения. Просто отреклись от недостойной. Теперь она безымянная обслуга, ничего не значащая для дипломатических переговоров и семьи.
До сих пор перед глазами стояло тошнотворно довольное личико сестры, весь визит в столицу людского королевства щеголявшей фамильными изумрудами. Отец обещал подарить их ей, Радессе, на свадьбу с принцем Таресом, но так и не явился на торжество. Потом из-за какой-то паршивой тетради заклинаний трехтысячелетней давности семья продала ее королеве-самозванке, убогой человечке! В отчем доме Радессу связали во сне, накинули на голову мешок и передали врагам.
Говорят, тетрадь сгинула вместе с Лиорсаром в застенках Нойса. Радует, что отцу и дядьке с дедом ничего не досталось. Однажды они решили, что глупая писанина дороже дочери, и лишились и той, и другой.
– Как они умрут? И когда?
– Промахнутся с наведением портала. Попадут не на площадку во дворце, а прямиком в гномьи печи на окраине. – Эльфов орк не жалел и с радостью бы выжег все лесное королевство.
– То есть им не дадут шанса оправдаться, выторговать жизнь, – кровожадно оскалилась Радесса. – Хоть какая-то радость. Как объясните?
– Гномы запускают новый конвейер, созывают к себе восьмерых мэтров магии для производства пробной партии чего-то там не военного. – Орк пожал плечами. – Помехи неизбежны. Они могут повлиять на работу портала.
Огнешкур распахнул калитку, впуская во дворик тучную молодую орчанку в окружении четверых детей. Клыкастая пасть орка растянулась в улыбке. С невесткой он ладил, внуков обожал. Эльфийка с сожалением посмотрела на шумную ребятню, к которой успела искренне привязаться. Некогда сегодня с ними возиться, играть. Коронованная тварь дала поручение.
– Пойду я, Ухель.
– Бывай.
Она поднялась из-за стола, хлопнула по плечу гостеприимного хозяина, на пороге обнялась с Альей и сорванцами и поспешила домой – наряжаться. Ей предстояло исполнить приказ королевы – очаровать некроманта, вовлечь в череду интриг, подставить и под угрозой гибели сделать таким же рабом, как она сама. Все просто, этот трюк она проделывала с другими не менее двух десятков раз.
Искать повод посетить Апофиса не пришлось. Через четыре дня был объявлен официальный экзамен на звание мага для всех самоучек и тех, кто постигал ремесло, обучаясь индивидуально. Без его сдачи занятия магией за деньги приравнивались в королевстве к незаконной торговле и могли привести в тюрьму.
Радесса должна была лично занести приглашение чернокнижнику. Собиралась она долго. Довела до истерики двух служанок, перетряхнула гардероб. Каждый раз она поражалась собственным чувствам. Как можно до отвращения ненавидеть королеву, напиваться до и после общения с ней… и с азартом голодной ищейки кидаться выполнять очередное задание? Последствие клятвы?
Сейчас эльфийка понимала, из нее самой королева вышла бы паршивая. Возможно, она бы разлюбила Тареса, ведь смертные быстро теряют красоту и стать, несмотря на омолаживающие эликсиры. А еще погрязла бы в интригах, пошла на поводу у лесных старейшин.
«Неужели я столь никчемна, что покорно отправлюсь соблазнять деревенского неотесанного простофилю? Пусть даже внука Лиорсара? – в тысячный раз задумывалась она. – Хотя Лиорсар тоже был идиотом. Как и Тарес. Как и я в то время». Она вздохнула, отбросила очередное платье. То пролетело половину гардеробной и шлепнулось на пол.
– Ленивая тварь! – рявкнула эльфийка на замешкавшуюся служанку. – Руки тебе отрублю, если ловить не научишься!
– Госпожа, простите! Госпожа… – пролепетала та, бережно поднимая наряд.
– П’шла вон. Зови Инору! Она порасторопней тебя!
Девушка убежала. Не прошло и полминуты, как явилась другая. Радесса замерла перед длинным рядом шкафов. Чем ей привлечь внимание провинциала с островов? Знала бы, что прикажут очаровывать невежду, не пила бы при нем. Теперь придется играть роль раскаявшейся грешницы.
– Инора, где мое новое платье цвета осенней луны?
Через час перед зеркалом стояла строгая и в то же время манящая женщина. Пшеничные волосы собраны в высокую прическу. Единственный не попавший в нее локон подчеркивает длинную гибкую шею и глубокий вырез узкого платья, слабо светящегося в полумраке. Стоило сделать шаг, и открывались разрезы до середины бедра. Никаких украшений, кроме крошечных сережек-звездочек и массивного перстня на среднем пальце правой руки.
Вчерашний хмель гудел в голове. Но эльфийка честно пыталась почувствовать азарт от предстоящей ловли жертвы. Не выходило. Слишком мелка добыча. Поручили бы ей загнать кого-нибудь из собственного клана Алавиль…
Радесса крутанулась перед зеркалом. Юное лицо украшал приятный румянец. Если не присматриваться, сойдет за натуральный. Для провинциала такого образа более чем достаточно. На фоне эльфийки простушка Ангелина померкнет и растворится, будто капля краски в озере.
Улыбнувшись своему отражению, шпионка направилась к выходу. От ее квартиры в старой части города до дворца семь минут хода. Автомобили дочь лесов недолюбливала, на небольшие расстояния по-прежнему ездила в карете или верхом. Может, не брать экипаж? Но после утреннего дождя туфли опасно скользили на камнях брусчатки.
Подъезжая к особняку, в котором поселились святоша, вор и некромант с женой, эльфийка порадовалась. Старая Юло вчера легко устроилась туда кухаркой и посудомойкой. Карис додумался превратиться в мальчишку-подростка, столкнуться на улице с Ангелиной. Что Карис нарассказывал простушке, неизвестно. Но та взяла его к себе в услужение – выполнять мелкие поручения.
Все пошло быстро и легко. Слишком легко. Где ловушка? Работающие на святош более подозрительны к чужакам. Хотя, говорят, на островах люди доверчивы. Пора в этом разобраться.
Стоило выехать на площадь, как дверь нужного дома распахнулась. Некромант присел на порог, будто у себя в глухой деревне, закурил трубку. Напротив дворца! Пусть эльфийка ненавидела королеву, но этикет блюла ревностно. От негодования она чуть не забыла окликнуть кучера.
– Доброго дня, госпожа королевская фрейлина, – деревенский хам не потрудился встать. – Что, у входа во дворец парковаться не положено? И вы избрали мой дом? – продолжал он, заставляя Радессу бессильно сжимать кулаки. – Увы, все ушли. Сторожить экипаж некому.
От возмущения рука эльфийки стала искать шпагу.
– Ты всегда хамишь дамам? – стараясь совладать с собой, поинтересовалась гостья. Пришлось выбираться из экипажа, опершись на руку кучера.
– Прости, на островах дружеская болтовня хамством не считается. Если я недостаточно учтив, то потому, что не обтесался. – Он пожал плечами.
Проклиная королевский наказ, Радесса возвышалась над наглым хамом. Тот пускал ажурные колечки дыма. Эльфийка мысленно досчитала до двадцати и сообщила: