Улыбка на лице Лиз мелькнула, как проглядывает солнышко в ненастный день между туч — была и тут же нет, только печальные, всматривающиеся вглубь его искалеченной души глаза.
— А мне показалось, что это звучит как: никакого конфетно-букетного периода, потому что у меня долг, расследование и временные трудности.
— Лиз…
— Знаешь, я не сумасшедшая, я отдаю себе отчет в том, что отвратительно мало знаю тебя. Я видела все фиксограммы в газете. Я знаю, как опасны люди со вспышками ярости. Я знаю, что ты разведчик, что тебя учили лгать в глаза, но я надеюсь на лучшее. Я… Мне хочется доверять себе и своему сердцу. Но предупреждаю сразу: хоть раз на меня повысишь голос — я соберу все вещи и уйду. У меня есть еще третий паспорт — лежит в далекой-далекой стране и ждет меня. Вот как-то так, не лер, не Блек, но еще майор Грег Эш. А теперь поцелуй меня, пожалуйста, снова… Можешь не верить, но мне, действительно, страшно — я три года не была де Бернье. Я боюсь — мне снова придется смотреть в глаза той же нере Аргайл, нере Ренар и другим…
Грег поцеловал ей куда-то в висок, спешно стаскивая с мизинца тонкий перстень и надевая его на безымянный палец Элизабет:
— Дела с твоей помолвкой с Броком я решу сам. Хорошо?
Она лишь кивнула и обняла его.
Он еле слышно сказал:
— Ты говорила про не обломится…
— Я передумала, — спешно возразила она.
— Лиз, я лишь хотел сказать, что до нашей свадьбы никаких планов стать моей любовницей.
Она приподняла голову вверх, в изумлении заглядывая в глаза:
— Совсем?
— Совсем. Не обломится, Лиззи. Совсем-совсем-совсем. Может, я и не лер теперь, может, как офицер я оказался тоже так себе, но одно я знаю точно: ты будешь моей только после свадьбы — я не рискну тобой, давая тебе шанс уйти от меня в любую минуту. И, прошу, не забывай: я могу стать чудовищем в любую минуту, к сожалению. Уходи, не задумываясь.
— А ты не забывай напоминать, что это ошибка, хорошо?
Он лишь прижал её к себе:
— Обещаю, Лиз, я буду стараться, я буду очень стараться измениться, потому что жить с чудовищем — так себе выбор. Я буду стараться… — Грег нахмурился и вспомнил: — надо телефонировать отцу…
— Телефонируй, но готовься к новому броску трубки от известия об обручении со мной — я так себе выбор.
— Ты лучший выбор на свете, Лиз, никогда не смей в этом сомневаться!
Грег поднял трубку:
— Телефонная нерисса, соедините, пожалуйста, с Олфинбургом!
— Прошу прощения, уже несколько минут Олфинбург не отвечает ни на один вызов — неполадки на линии. Наверное, опять буря в Серой долине задела кабель. Телефонная компания приносит свои извинения.
— Ничего страшного… — Грег положил трубку на рычаг.
К этому времени уже было разбомблено здание Парламента в Олфинбурге, а зенитные орудия ловили в перекрестье прицелов длинные хищные сигары тяжелых дирижаблей, заходящих на цель — королевскую резиденцию. Защищенные потенцитом оболочки дирижаблей пока выдерживали залп за залпом — Мюрай не зря добывал металл в штольнях Аквилиты. Дирижабли выдержали даже проход через бури Серой долины, с рассветом выйдя на столицу Тальмы. Только вряд ли известия об этом порадовали бы Брока.
Глава 62 Арест
Брок разъяренной рыжей кометой летел по коридору полицейского управления. Его уже в дверях общей залы, откуда доносился гулкий, серьезный голос сержанта Арбогаста, заловил Одли — просто вытянул руку, закрывая дверной проем:
— Тих-тих-тих! — Он отлип от стены, которую до этого подпирал. — Рыжий, держи себя в руках — за тобой воздух кипит…
Брок резко остановился — ломать руку другу он не собирался. Он старательно продышал ярость, которая кипела в нем с самого утра, с той грешной газеты со статьей про некомпетентность Эвана. Противно было то, что в конце статьи Дживс словно подлизывался к Броку, сообщая читателям, что здравый смысл в новом комиссаре все же возобладал, и он вернул на прежнее место умного-неподкупного-компетентного-чьи методы работы мы хорошо знаем Мюрая. Репортер как специально сравнивал их с Эваном и пытался стравить. До этого Дживс никогда такого себе не позволял… Век живи — век учись, как говорится.
— Ты читал газету?
— Тут все читали, — меланхолично отозвался Одли.
— Сдал кто-то из наших — там факты со вчерашнего совещания! — Брок положил руку на дверную ручку.
Одли принялся его увещевать:
— Дай Алистеру шанс — это его первый кризис как сержа. Не порть ему репутацию. Дай самому справиться. Рыжий, не надо… Все же начинали — пришла очередь Алистера. Сегодня всего второй день его новых нашивок!
— Третий, — поправил его Брок. — Я лишь хочу помочь.
— Так помоги не вмешиваясь.
— А так бывает?
Одли вздохнул:
— Бывает. И, Брок, я все понимаю — хреново. Крайне хреново, но бывало и хуже.
Брок прислонился к стене и сгорбился:
— Когда, например?
— Когда тебя арестовали, и мы не знали за что. Или когда тебя из Особого вытащил Эван, и мы решали: отбивать тебя или стоит чуть-чуть подождать и не устраивать революцию? Или когда нас заловила банда контрабандистов, а патроны уже закончились. Лео тогда первый раз испугался — мы потом контрабандистов по зубам опознать пытались. Еще вспоминать?
Брок бросил на друга косой взгляд:
— Вин…
Тот его покровительственно похлопал по плечу:
— Эй, эй, рыжий, вот только не надо расчувствоваться и пускать слезу. Это служба. Сейчас они нас сделали, потом мы их. — Он дернул галстук, расслабляя его петлю, и признался, хлопая ладонями по своему серому в элегантную белую полоску костюму: — знаешь, в мундире было удобнее. Может, зря я согласился на повышение. Вот точно зря…
Брок отрицательно качнул головой:
— Ты заслужил, Вин.
— Угу… Кстати, я направил запрос в пограничную службу — надеюсь ответят. Судя по времени, поезд Арис-Аквилита уже прошел границу. В обед будем точно знать — сбежал Аранда или нет. Если сбежал — объявим в розыск. У нас теперь вся полиция Тальмы на подхвате, рыжий. Прорвемся же.
— Прорвемся… — уныло согласился Брок, прислушиваясь к словам Алистера. Мало что было понятно, кроме последней команды «разойдись!».
Дверь открылась, и из залы, зло бурча, повалили констебли. В своих Брок был уверен, а вот в приданных ему из центрального участка констеблях — не очень. Надо будет снова сесть и тщательно проверить каждого… Или довериться своим новым сержам — Себу и Алистеру. В конце концов это их обязанность.
Брок, дождавшись, когда людской поток схлынет, зашел в залу, где у окна о чем-то мрачно шептались новые сержанты. Одли шел за ним, снова уговаривая:
— Тих, рыжий, хорошо?
— Хорошо… — он внимательно посмотрел на непривычного в костюме-тройке Одли. — А вы всерьез обсуждали мятеж? Из-за меня?
Одли криво улыбнулся:
— Рыжий, а ты чем-то кардинально отличаешь от Русселя?
— Да, отличаюсь. Я был виновен.
Одли пожал плечами:
— А еще ты был живой, в отличие от Русселя. Ты не видел, но в городе в тот момент творилось хрен знает что. Пришла Тальма. На каждом перекрестке стояли военные. Некоторые реформисты всерьез предлагали грабить и жечь храмы дореформаторов. Говорили о необходимости люстрации, о чистках в полиции. Тут гул стоял от слухов и призывов бежать, вскрывать склады с оружием или спасаться, учитывая опыт Вернии.
— А что в Вернии?
Одли скривился:
— Рыжий, не кажись глупее, чем есть. Когда Тальму выкинули из Вернии, в первые же сутки всех полицейских, кто посмел остаться на служебном посту, вырезали под корень — только за то, что те служили Тальме. И никто не пискнул, что эти люди на самом деле служили закону и всего лишь защищали порядок. Нас могло ждать тоже самое. Не приди тогда в Управление Хейг… Не обещай он лично, что отстоит каждого… Не скажи он, что полиция, она же таможня, она же разведка и войска, только его вотчина и никто не тронет ни одного полицейского… Не поклянись он своей жизнью в этом, то уже ночью мы бы пошли на штурм бывшего Особого. — Одли почесал затылок: — Знаешь, я тут подумал… А ведь власти только этого и ждали от нас. Ведь эмпат уже был в городе.
Алистер что-то веско сказал возмущенному Себу и повернулся к Одли и Броку, сбивая того с мысли:
— Доброе утро, инспектора. Мюрай, я читал газету, и я найду ту сволочь, что продалась. Готов к выговору.
Брок был вынужден признать:
— Это и моя вина, Алистер. Прорвемся. Может, и к лучшему, что этот Аранда не вернется в Аквилиту — припереть его к стенке особо нечем. В полдень обещал прийти Блек — я поговорю с ним и попрошу разрешение на обыск дома Аранда. Надо было вчера не играть в закон, а воспользоваться случаем.
Одли присвистнул:
— Комиссар вернется и по головке тебя не погладит.
Брок твердо, убеждая прежде всего себя, сказал:
— Иного выхода нет. По крайней мере я не вижу.
Скрипнула дверь залы — дежурный констебль замер на пороге:
— Нер старший инспектор… Нер Аранда хочет вас видеть. Он…
Алая вспышка за спиной дежурного констебля подвинула его в сторону давая проход… Невозмутимому неру Аранда собственной персоной.
Одли вновь присвистнул от удивления, а Алистер и Себастьян двинулись вперед, собой прикрывая Одли и Брока.
Нер Аранда, в дорогом, чуть помятом дорожном костюме, сером пальто, наброшенном на плечи и серой же шляпе, спокойно сказал:
— Недоброе утро, лер и неры. Я нер Васко Рауль Гарсия Аранда пришел чистосердечно признаться в убийствах. — он чуть нахмурился и уточнил: — в тридцати убийствах.
Брок от неожиданности вздрогнул, пытаясь понять, чье убийство не включил Аранда в свой счет? Фишера или Тома? Скорее последнего — тогда Аранды в Аквилите не было, хотя кто знает, когда он вернулся в город на самом деле. Может даже вчера.
Одли, забыв о своей новой должности, пробурчал:
— Охренеть…
Аранда проигнорировал его слова и вытянул руки вперед:
— Арестуйте меня, я чернокнижник. И блокиратор не забудьте одеть — я опасен.