Альбиносы! Карфианин охотился не на переживших силовой шторм. Он, возможно, принял Вик за альбиноса.
Бешенные белочки, а в альбиносах что такого привлекательного для карфиан? И ведь статистики нападений на альбиносов она тоже не знает… А если ли вообще такая статистика тут в Аквилите. И к Чарли теперь не обратиться за помощью — он напридумывал себе страшилок про Эвана. Пока сам не поймет, что ошибся, связываться с ним не хотелось.
Альбиносы… Не будь раненой ноги, уже бы вскочила и мчалась бы в библиотеку — там смешные замки и сигнализация. И форма бы не остановила — расследование важнее. Только левая нога почти нечувствительной колодой лежала на кровати и мешала двигаться.
Вик сжала губы: а если снизить обезболивание? Если из-за него она не чувствует ноги и не может ходить? Где-то крайне близко дернулся Брок, но сил ему не хватило — пришлось смириться с тем, что поток эфира тек к нему от Вик, а не наоборот.
Дверь тихо открылась — на пороге стоял уставший Эван, со светляком над головой — Вик его днем научила делать такой. Он прошептал одними губами:
— Доброй ночи, солнышко… Еще не спишь?
— Тебя жду… — так же тихо отозвалась Вик.
— Вижу, не скучала, — Эван прошел в спальню и осторожно погладил спящую Полин по голове.
— Прости… Пусть поспит с нами, Эван?
Он, стаскивая с себя мундир и рубашку, согласно кивнул:
— Пусть поспит. Я бы тоже боялся одиночества в темноте после стольких лет жизни в катакомбах. Пусть поспит у нас…
Он переоделся в ночную рубашку и лег с другой стороны Вик, обнимая её со спины.
— Как все прошло? — тихо поинтересовалась Вик.
— Да как тебе сказать… — отозвался Эван, сильнее притягивая её к себе. От него пахло дымом, снегом и сигарами. Наверное, вечерок был тот еще — Вик помнила, что он не переносил табак.
— И все же…?
— Ривз не пришел. Фейн напился. Или изображал пьяного — я так и не понял. Гилл… Он внезапно заступился за полицию.
— Дааа..?
Эван кивнул, почти утыкаясь носом ей в затылок:
— Он просил не отбирать у констеблей фиксаторы.
Вик резко развернулась к мужу:
— Что? Ты отберешь фиксаторы?!
Эван вздохнул:
— Не я. Лер-мэр спит и видит это, заодно главный суперинтендант Тальмы этого требует. Я же… Я же надеюсь не опустить полицию Аквилиты до уровня Тальмы, а поднять полицию Тальмы до уровня Аквилиты. Но для этого мне нужна хорошая, а главное, честная статистика… А с этим в Аквилите пока сложно. Надеюсь, за зиму разберусь со статистикой…
— А ты знаешь, что плащи, как форма констеблей, морально устарели?
Эван рассмеялся:
— Вики, давай сперва разберемся с фиксаторами… Хорошо?
— Что-то еще интересное было?
Эван замер, не зная, стоит ли говорить ей о том, что Гилл — один из Эвироков. Он две седьмицы молчал об этом, надеясь, что эта информация не всплывет, и вот… Шекли все разболтал.
— Да как тебе сказать, Вики… Я боюсь, что скоро может начаться сведение счетов с приехавшими офицерами… Из-за Брока.
— А разве они не заслужили?
Эван нахмурился, и Вик осторожно рукой разгладила морщинку между бровей:
— Они сами напросились, Эван.
Он вздохнул:
— Солнышко, это не те люди, которых напугают кулаки и драка. Иного законного способа отомстить за Брока нет. Да и… Кулаки никогда ничего не решали.
— Это ты Броку скажи…
Эван скривился:
— Это другое, Вики… Я лишь повторюсь — дракой их не напугать. Это не те люди, которые боятся боли.
— Но они заслужили её — за Брока. И ведь можно сделать все по закону.
— Солнышко… Их сослали сюда, потому что по закону как раз сделать ничего не смогли. У Блека, о чьей склонности к насилию знают, поверь, все, есть хороший покровитель, который не даст его в обиду. У Фейна тоже самое. У Гилла — думаю, то же.
— У Ривза? — назвала Вик фамилию того, кого проигнорировал Эван.
— У Ривза… Для начала его надо протрезвить — он не отъявленная дрянь, как Блек и Фейн. Он был блестящим офицером, пока его что-то не сломало.
— И что же могло его сломать?
Эван потер висок:
— Возможно, Душитель с алой лентой.
— Ох… — только и выдавила Вик. Полин застонала и заплакала, и Вик резко развернулась к девочке, прижимая её к себе и утешая. Разговор заглох — Эван почти моментально заснул. Вик не стала его будить — ему приходилось тяжело последнее время. Не каждый день от тебя отказывается семья, а король бросает в свободное плавание, желая утонуть.
Сердце Вик зашлось от боли — не за Эвана, это опять её коснулись отголоски боли Брока. Куда это беспокойное хозяйство опять влезло? О драке на набережной ей еще днем рассказал Эван, а что случилось сегодня, пока оставалось тайной.
Глава 13 Проклятье, это проклятье!
Утро у Брока было то еще — после неожиданного купания в ледяной воде Петлянки болело все. Даже шевелиться было трудно — мышцы ныли, их тянуло, как после хорошей драки. Брока то и дело бросало в жар. Сорочка, вместе с нательным бельем, промокла от пота. В голове плыл туман. Сухое горло драло, как при инфлюэнце, хоть кашля не было. За каждый вдох приходилось бороться — грудь раздирала боль, по сравнению с которой челюсти, где прорезывались новые зубы, почти не болели. Сердце словно рвали на части. Хорошо еще, что Вики по-прежнему поддерживала его. Надо показаться Деррику и все же сдаться, оставаясь хоть один день в постели — дальше так продолжаться не может. Пусть пока побегают парни, тот же Себ. Вик все равно пока в безопасности дома. Но для начала…
Он сел на кровати. Голова тут же закружилась. Брок потер ладонями глаза, перед которыми все расплывалось. Для начала надо стащить с себя грязную одежду и хотя бы принять душ. Вчера после возвращения из центра Аквилиты сил ни на что не было — он просто рухнул, как был, в уличной одежде, на кровать и отрубился от боли. Надо сделать усилие над собой и доползти хотя бы до ванной. Что-то он совсем расклеился. Хорошо, что этот год заканчивается через пару часов. Последняя луна была та еще.
Брок встал, шатаясь и на ходу стаскивая с себя теплый свитер, рубашку и фланелевую футболку. Он включил свет в огромной, уютной и прогретой ванной комнате, снял с себя брюки и замер, рассматривая себя. Псише у стены честно показало во весь рост худого, бледного доходягу в кальсонах, отцветавшего всеми цветами радуги — заработанные вчера гематомы добавляли новые узоры. Но не вид в зеркале поразил Брока — серебро не показывает потоки эфира. Брока поразила алая, несвойственного для эфира цвета паутина, как хищный цветок расцветавшая у него на груди. Проклятье! В смысле, проклятье, он словил проклятье! И корни проклятья уходили глубоко к сердцу, опутывая его так, что без остановки сердца и не выдрать.
— Пекло… Меня прокляли…
Брок нахмурился, без сил опускаясь на стул и продолжая рассматривать алую, пульсирующую в такт сердцу паутину.
Когда бы?! И как… Он не настолько в плохой форме, чтобы не заметить, как на него накладывают проклятье. Или… Именно в такой?
Он прикрыл глаза, откидываясь на спинку стула.
Утро — мимо, утром был только Эван, Николас и Джон. Им он доверял.
День — тоже мимо — Лео и Одли свои, они не предадут.
Вечер.
Вот он протягивает руку Ривзу… Вот их рукопожатие скрепляет Сноб, в смысле Гилл. И грудь прошивает болью. Зерно проклятья именно тогда передали? И кто? Ривз или Сноб? В смысле, Ривз или Гилл? Скорее, Ривз — тому было за что мстить. Одно унижение на набережной чего стоит, хотя Ривз тогда был так пьян, что вряд ли что-то запомнил. Это же надо так по-свински опуститься, и ведь как-то же дослужился до капитана…
Надо привести себя в порядок и что-то делать. Привычно мелькнула мысль: может ли он доверять Эвану? И ведь просили же — без неприятностей! Брок качнул головой — что-то с ним не так. Обычно он решал неприятности, а не приносил их.
Брок еле нашел в себе силы дойти до душа, стаскивая с себя кальсоны — все же надо привести себя в порядок.
Под горячими струями душа, обволакивающими тело и согревающими до самого нутра, стало чуть легче. Хотя бы боль в мышцах стала уходить. Брок быстро намылился, сцепив зубы — двигаться все равно было трудно. Он потер ладонью грудь — внезапно боль стала нарастать толчками, грозясь взорваться вместе с сердцем. Вот же, небеса и бездны пекла! Мелкая, мстительная тварь Ривз…
Паутина проклятья запульсировала быстрее, ноги ослабли, и Брок рухнул на пол, отшибая бок и хваля себя напоследок, что не воспользовался ванной — хоть не утонет. Впрочем, какая разница от чего он умрет — от проклятья или от утопления?
Сознание покинуло его.
Тугие струи воды били в лицо, унося прочь струйку крови, текшую изо рта Брока. Короткие белые волосы колыхались в воде почти в такт пульсу проклятья.
Утро Джона, теперь старшего лакея, было тоже то еще.
Утро Явления всегда тягучее и спокойное, как в единственный в луну выходной. Это день, когда хозяева всегда встают поздно, это день, когда можно поспать на два часа больше, чем обычно. Но именно сегодня выспаться не дали. Его в восемь утра разбудил новый младший лакей Стив. Он затряс Джона за плечо:
— Вставай! Проблемы! Пришли два офицера из Особого управления. Требуют Мюрая — говорят, что он кого-то убил с помощью проклятья. Некоего Ривза.
Джон резко сел в постели и замотал головой, прогоняя сонную хмарь:
— В дом пустил?
— Нет, конечно, — обиделся новенький лакей.
— Тогда иди и долго, крайне старательно объясняй им, что это дом уважаемого человека, и пустить их с парадного крыльца ты не в праве. А потом, когда зайдут с черного крыльца, так же долго объясняй, что без разрешения дворецкого ты их пустить в дом не можешь. Потом закроешь дверь — якобы пойдешь будить дворецкого. — Он встал и принялся спешно одеваться.
— А ты? — настороженно спросил Стив.
— А я будить хозяина, Мюрая и Поттера. И не бойся — Поттер тут же спустится к тебе и поможет. Все, иди…