Одли, стоявший в дверях уже с четверть часа и наблюдавший за боем, громко захлопал в ладони:
— Браво, красавицы! — Ему особо «понравился» заплывший глаз Брока и рассеченная губа Эвана — на них его укоризненный взгляд задержался надолго. Эван даже смущенно ладонью вытер кровь с губы, чувствуя себя наказанным ребенком. Одли прошипел: — Шшшикарно выглядите… Думал, живыми вы оттуда уже не выползете. Совсем с ума сошли?!
Брок вздохнул, осторожно сползая с ринга:
— Прости, Вин. Эван тут ни при чем. Это я дурил.
— Ага, я заметил, — пробурчал Одли, переводя взгляд с Брока на Эвана: — Нер комиссар, а теперь вот это самое… То, что там вытворяли на ринге, нашим парням — мне, между прочим, пришлось применить силу, чтобы не дать им вам мешать. Алистер слезно просит обучить его парней такому же… Непотребству. И на всякий случай, напоминаю: штурмовой отряд вы сами просили, нер комиссар.
Эван, собирая свои вещи со скамьи и давясь стонами, пробурчал:
— Обучу.
— Лады, — обрадовался Одли. — И шли бы в душ, нер комиссар. Там как раз мыло заменили… У вас через полчаса совещание у лер-мэра.
Эван лишь поджал губы, чувствуя, как трещина на губе снова закровила. Он с ворохом одежды прошел мимо сержанта. Тот выглядел таким довольным, словно кот, дорвавшийся до хозяйских сливок, что Эван не выдержал:
— Одли, сколько ты уже в сержантах? Сколько служишь?
— Дык… — Одли опешил, хмурясь: — Полгода в патруле, полгода капралом ходил, остальное — сержантом.
— Четыре года, — подсказал Брок, догоняя Эвана и кидая ему на плечо чистое полотенце. — Вин, хватит изображать скучающего наставника. Все понял, осознал — накинь уже на нас с Эваном лечебную сеть. Подыхаем же от боли.
— Пффф, — воздел глаза вверх Одли, направляясь за хромающими мужчинами следом по коридору: — думать надо было головой, а не в драку лезть. Говорить ртом полезнее для мозговых тараканов, чем драка. Ты сам меня учил этому: говорить, а не драться!
Брок скривился и, гордо стараясь не горбиться при ходьбе, направился в душевую:
— Эван, в пекло Одли — я Алистера попрошу нас подлечить.
Эван обернулся на сержанта:
— На днях получишь инспектора. Готовься к новым обязанностям.
— Чегоооо?! — взревел Одли, все же эфиром обезболивая Брока и Эвана, вдобавок добавил плетение от отеков и гематом. — А кто будет вместо меня?!
Эван принялся перечислять:
— Ты станешь инспектором, Алистер — сержантом штурм-отряда, Себ — сержантом патрульных, Лео уйдет в детективы. Итого…
Одли мрачно закончил:
— Итого — у меня в отделении нехватка сразу трех констеблей!
— Четырех, — педантично поправил Эван, заходя в душевую, и в раздевалке, где вдоль стен стояли низкие скамейки, стаскивая с себя штаны и кальсоны. — Вик после раскрытия дела чернокнижника пойдет сдавать экзамен на детектива.
Брок, бросая пакет с документами и одежду на скамью, уточнил на всякий случай:
— Кто так решил?
— Я так решил, — твердо сказал Эван, скидывая с плеч полотенце, и осторожно зашагал в душевую по холодному, скользкому полу босыми ногами — в прошлый свой раз он тут умудрился поскользнуться и упасть.
Душевая была простой — отделанные самой дешевой плиткой стены, невысокие перегородки из кирпича, отгораживающие кабинки, и железные лейки, вмурованные под потолком. Воняло сыростью, какой-то прелью и почему-то сладко розами. Эван стал откручивать вентили, включая воду.
— Хватит, меня патрулирование Вик в гроб вгонит. — горько признался он. — Напишу «в виду особых заслуг» и отправлю на экзамен. И пусть только попробуют не принять его у неё.
Одли печально констатировал, замирая в узком проходе между душевой и раздевалкой:
— В пекло такие перестановки — теперь четыре констебля где-то искать!?!
Эван, оборачиваясь из душевой кабинки — низкие перегородки не прятали даже по плечи, вновь его поправил:
— Тебе патрульное отделение полностью набирать — штурм-отряд не будет принимать участие в патруле.
Трубы загудели, и, разок недовольно фыркнув, из них полилась вода — сперва ледяная. Впрочем, она прогрелась моментально — вот что Эвану нравилось в Аквилите однозначно, так организация водоснабжения и отопления. Не то, что в Олфинбурге, где до сих пор камины и дровяные баки для нагрева воды. Там даже в Центральном дивизионе горячей воды хватало не на всех патрульных, про его бывший родной Восточный дивизион вообще можно было молчать — чуть теплая вода там была праздником.
Вода щипала ободранные, еще не зажившие плечи, до красна разогревая кожу и прогревая мышцы, унося с собой усталость и стихающую боль. Эван закрыл глаза и просто стоял, наслаждаясь горячей водой. В соседней кабинке так же замер Брок, раскрасневшись, как помидор. Его от природы светлая кожа, чистая от веснушек, плохо переносила жар.
Одли затейливо продолжал ругаться, но уже в коридоре — понес новость парням. Впрочем, он тут же вернулся, снова замирая в проходе душевой:
— Самое главное забыл спросить…
И Брок, и Эван обернулись на него из своих кабинок:
— Чего?
— Ужин на вас брать? Мы с парнями сейчас перекус устроим.
— Брать, — улыбнулся Эван. — Я оплачу.
Брок его перебил:
— Я. Одли, достань из большого бумажного пакета на скамье чековую книжку и оплати сразу год обедов и ужинов для парней.
— Шикуешь? Ну-ну, — фыркнул Одли. — Ты мне, рыжий, двадцатку должен — я по глупости поставил на тебя. Думал, ты уложишь нера комиссара, без обид, Эван.
Он взял пакет со скамейки и залез в него, тут же ругаясь:
— Твою же дивизию… Ты кого ограбил, рыжий?! — он удивлено крутил в руках золотую чековую книжку.
Ему ответил Эван, беря мыло с полки и принюхиваясь — оно воняло уже не прогорклым жиром, а печально розами:
— Рыжий вступил в наследство. Он теперь лер де Фор, а не нер Мюрай. Сиятельный.
Рыжий, отплевываясь водой, попавшей в нос, буркнул:
— И Одли, зайди еще в кофейню — оплати кофе на год. И найди чайную. С приличным чаем для Виктории. Подпись же мою еще не разучился подделывать?
— Угу… Не разучился… — Одли почесал в затылке, — будет сделано. И не задерживайтесь, ужин скоро, все хотят жрать. Все, я пошел.
Брок поверх перегородки глянул на замершего с мылом в руках Эвана:
— Что-то не так?
Тот, смирившись, принялся мылиться:
— Вик терпеть не может аромат роз. Я обещал исправиться. Не получилось…
— Так… — Брок замер, а потом до него дошло: — так мыло в душевой по твоему приказу заменили?
— Да, — Эван решительно вернулся под тугие струи душа, смывая грязную пену, пахнущую розами. Она потекла в отверстие в полу, уже чуть-чуть забитое мусором.
Брок тихо рассмеялся:
— Я три года бился с интендантом, чтобы он перестал закупать дешевую гадость, а ты…
Эван фыркнул:
— Я сказал, что испепелю. Он поверил. Только и всего. — Он закрыл глаза и запрокинул голову вверх, смывая мыло с волос.
— Ммм, ясно… — Брок признался: — Не подумал.
— Ты теперь так тоже можешь — ты же герцог. Сиятельный.
— Иди ты… — Брок закрутил железные вентили и вышел из душа. Облако пара тут же окутало его — Эван подсушил ему кожу и волосы эфиром. — Спасибо.
— Не за что, — отозвался Эван, тоже закрывая воду и моментально высыхая. Он замер перед запотевшим зеркалом, рассматривая подзажившую из-за эфира Одли губу и решая, стоит ли бриться? Решив, что это потерпит до дома, он пошел вслед за Броком одеваться.
Брок, воюя с кальсонами, позвал:
— Эван…
— Эм?
— Какие планы на вечер?
Эван, натянув нижнее белье, с помощью эфира приводил в порядок помявшуюся одежду — свою и Брока:
— Иду на собрание к лер-мэру, потом, надеюсь, домой. А ты?
Брок, сев и застегивая под коленями подтяжки для носков, пробормотал:
— В бордель — узнавать про Малыша. Потом домой — надо активировать бумаги и посмотреть, что хочет от меня разведка. И… Эван, хоть убивайте меня с Вик, но Малыш — мальчишка. Как можно заставить леру так изменить свою жизнь? Совершить недостойный поступок — выдавать себя за мальчишку… Уехать в никуда, в чужую страну, где никого не знаешь…
Эван пожал плечами:
— Причин может быть много. От авантюризма в крови до патриотизма. От банального шантажа до угроз жизни родным. Тут только Малыш может сказать, как её заставили.
Брок понюхал свою футболку, забраковывая её, и нагло надел сорочку сразу на голое тело:
— Он не…
— Она не! — поправил Эван, застегивая сорочку.
— Она не признается. Ни за что. — Брок обиженно сверкнул своими зелеными глазами — все так и отказывается соглашаться с тем, что Малыш — девушка. — И авантюризм — так себе причина.
Эван предложил другие причины:
— Желание кого-то увидеть? Родню, знакомых, жениха, друзей? Она могла ехать к кому-то, кого хотела увидеть.
Брок качнул головой:
— У Малыша никого в Аквилите, кроме меня, не было.
Эван сдался, пожимая плечами:
— Спроси у адера Дрейка? Он встречался в Вернии с Малышом. Вдруг он что-то знает.
— Спрошу, — решительно сказал Брок, на ощупь завязывая галстук. — Обязательно спрошу.
И занозой в сердце почему-то увязло слово «жених»… Увидеть жениха. Только у Малыша, кроме него, в Аквилите никого не было. Кроме него. Него. Но как тогда в эту мозаику встраивается письмо о смерти леры Элизабет? Откуда оно взялось? Почему оно оказалось не в общем пакете? Почему оно не было защищено эфиром от прочтения? Малыш сильно рисковал, пересекая границы между странами.
Эван тихо позвал его в дверях, уже полностью одетый:
— Брок?
— Только не это… — у Брока даже руки ослабли от резкого осознания.
— Что именно?
— А если жених… — Брок заставил себя это сказать: — я?
Эван крайне серьезно сказал:
— Тогда настоятельно рекомендую сегодня же навестить Малыша и извиниться.
— Небеса и пекло…
— Хуже, если это какая-то твоя кузина.
— Пекло и небеса, — вновь выругался Брок. — Я уже не знаю, что хуже.