— Пойдем, — позвал его за собой Эван. — Парни уже заждались. Как бы наши порции не съели.
Брок заставил себя улыбнуться, хоть на сердце было муторно от загадки Малыша:
— Эти могут… — он, забрав пакет с документами, пошел на второй этаж в общую залу, где после дневного патруля парни оформляли отчеты, споро печатая их на машинках. Клавиши стучали так, что у Эвана моментально начала раскалываться голова. То и дело громко звенел колокольчик возврата каретки. Вся зала аппетитно пропахла жареной рыбой, картофелем и пивом, бутылки с которым стояли открытыми почти на каждом столе. Констебли, отвлекаясь от еды, здоровались, пожимали руки Броку и Эвану и тут же снова погружались в работу — из-за усиленных ночных патрулей многим после девяти вечера обратно на улицы города.
Одли, односложно что-то отвечая по телефону, махнул Эвану и Броку рукой на свой стол, где на газетах были разложены сразу три порции картофеля и рыбы.
Брок притащил два стула для себя и Эвана, тут же устало плюхнулся на свой и придвинул ближайшую газетку с едой, задумчиво выбирая себе соус. Он остановился просто на ломтике лимона, выжимая его сок на рыбу. Эван предпочел есть без соуса, без сил откидываясь на спинку стула и кладя свернутую кульком газету с едой себе на колено.
Одли положил телефонную трубку на аппарат, сморщился, встал и гаркнул на весь зал:
— Так… Красавицы и нер комиссар… У инквизиции реформистов произошел взрыв.
Эван тут же дернулся, всматриваясь в Одли. Тот сразу понял его волнение и успокоил:
— Наша Вики жива — задело только осколком. Итак… С самого начала. Взорвали паромобиль Эвирока — это теракт, а не упущенная вода в паромобиле: есть свидетели, как в паромобиль закинули адскую машинку. Только Эвирока от взрыва прикрыл отец Маркус. Он в плохом состоянии — очевидцы говорят, что шансов живым доехать до госпиталя нет. Сам Эвирок посечен кое-где осколками, но жив. Нашу Вик легко задело, как еще пару случайных горожан. Они все направлены в госпиталь орелиток… Теперь главное. Особое управление в лице лейтенанта Шекли затребовало помощь в расследовании. У них оказался полный некомплект офицеров с допуском к самостоятельным расследованиям. Ривз мертв, Гилл пострадал от взрыва, Блек в инквизиции, Фейна не могут найти с самого утра. Остался один Шекли. Нер комиссар…
Эван тяжело посмотрел на Одли:
— Какова вероятность, что это кто-то из наших…?
Сержант скривился:
— Чрезвычайно мала, но есть. Все же… Эвирока тут ненавидят.
— Тогда… — Эван нахмурился. — Кто у нас свободен?
Брок подсказал:
— Направь Байо. Лео занимается как раз бомбистами. Будет дело в зачет для экзамена на детектива.
— Хорошо, — согласился Эван, поглядывая на настенные часы — до совещания у лер-мэра никак не успеть выбраться в госпиталь. Как там его девочка… И не телефонирует, чтобы не беспокоить зря. Вот же… Проклятый этикет Тальмы! Жить надо так, чтобы никого не беспокоить.
Брок тихо напомнил:
— С Вики все будет в порядке — у неё же амулет. И не бойся — я сейчас в бордель…
Одли заливисто присвистнул, и Брок старательно загадочно улыбнулся:
— Завидуй молча, Вин! И… Эван… Я в бордель, потом сразу же в госпиталь к Вик. Все будет хорошо. Я телефонирую сразу же, как что-то узнаю.
— Спасибо, — Эван нашел в себе силы говорить спокойно — Алистер спешно открывал окна: гарью в зале завоняло знатно.
Одли задумчиво спросил, присматриваясь к Эвану:
— Нер комиссар, вы у нас случаем не хаотик, как Лео? Ваши вспышки сильно на то смахивают.
— Меня много раз проверяли, серж, — мрачно сказал Эван.
— Проверки проверками, но вы подумайте над моими словами хорошенько. Переход на новый уровень силы в вашем возрасте маловероятен, а вот если вы хаотик… Мама, забери меня обратно! Мне Лео за глаза хватает!
Брок его осек:
— Вин, хватит паясничать. У нас дел по горло.
— Так возвращайся быстрее, — парировал Одли. Он любил иногда оставлять за собой последнее слово.
До борделя Брок добрался только через полтора часа — стемнело, в Аквилите начал действовать светомаскировочный режим, и даже масляный фонарь, выданный Одли, не особо спасал на темных, сразу ставших неузнаваемыми улочках города. Паровики, естественно, не ходили, а брать и так редкий служебный транспорт Брок не стал — парням важнее. Пришлось идти пешком.
Бордель, кстати, оказался закрыт — оставшийся в городе придверник доложил, что стрекозки улетели подальше от войны на север — там сейчас безопаснее. Брок мысленно поругался на себя, что мог бы и догадаться, и направился обратно от берега Ривеноук в сторону «Королевского рыцаря» и расположенного поблизости от него штаба инквизиции дореформистов. Заканчивался седьмой час вечера, и адер Дрейк должен был быть уже дома. Но удача в этот день решила отвернуться от Брока — в погруженной в сумрак инквизиции, где горел тусклый свет только на стойке в холле, адера не оказалось. Мальчишка-побегушка по имени Шарль доложил, что адер уже вторые сутки не вылезает из госпиталя орелиток.
Брок поблагодарил Шарля и направился было на выход, когда по лестнице вниз сверзнулся худой, белобрысый мальчишка, тут же бросившийся вдаль по темному коридору. Шарль вскочил из-за стойки и крикнул ему вслед:
— Альк!!! Не смей есть конфеты адера!!! Я в последний раз предупреждаю!!!
Брок заледенел — мелкого мальчишку-акробата из цирка «Огни Аны», изображавшего на площади Танцующих струй Чумную Полли, он бы и без имени узнал. Одна проблема — тот мальчишка был бесповоротно мертв. Брок сам закрывал ему глаза.
Шарль понесся по коридору за мальчишкой:
— Аль, убьюююю!!!
Брок вернулся к стойке и резко дернул на себя трубку с телефонного аппарата:
— Нерисса, Центральный участок полиции, сержанта Одли, пожалуйста…
Когда ему ответил уверенный голос друга, Брок спросил:
— Вин, дело Азуле было передано в суд?
Тот ненадолго задумался, переключаясь с новых забот на старые:
— Было. Он признан виновным в убийстве, приговорен к казни через повешенье.
— Его… казнили?
— Не знаю. Узнать?
Брок еле выдавил из себя:
— Узнай. Тут вскрылись новые обстоятельства…
Обстоятельства нагло промчались мимо него обратно на второй этаж, таща в руках кулек конфет.
Азуле осудили за убийство Алька. Только Азуле не был убийцей. Его дело надо было квалифицировать иначе. Брок положил трубку на аппарат. В груди пекло от злости на адера — тоже мне, святой отец! Скрыть такое… Это было за гранью.
Брок вышел из инквизиции, провожаемый озадаченным взглядом Шарля — тот ничего не понял.
Глава 36 Взрыв
Аквилита изменилась: по улицам ходили усиленные патрули вооруженных констеблей, на главных перекрестках организовывали военные посты, витрины многих, продолжавших работать магазинов были забиты фанерой, некоторые лавки закрылись, быть может, навсегда — их владельцы-вернийцы предпочли не рисковать. Мегги рассказывала в библиотеке, что ночью пытались устроить погромы в районах с беженцами-вернийцами, но благодаря действиям полиции это не удалось. Улицы опустели — люди покидали город. Причем, парадокс Аквилиты, из города уезжали коренные аквилитцы, перебираясь на более безопасный север, в Тальму. Вернийцы, которым находиться в приграничном городе было опаснее, не бежали — им некуда было уезжать. На севере и востоке — Тальма. На юге — война. На запад уже не ходили суда и не плавали дирижабли. Говорят, в Арселе, расположенном дальше по побережью на север, собирали конвои дирижаблей, отправлявшихся в другие страны, но не тут, не в Аквилите. Тут акватории, и океаническая, и воздушная, были пусты — только хищные акулы в небесах, да темно-серые громады кораблей на горизонте.
Вик споро шла в сторону инквизиции, мысленно собирая аргументы, способные убедить отца Маркуса наконец-то с ней честно поговорить — она имеет право встретиться с Тони, она должна поговорить с Блеком, она обязана найти эмпата, пока не стало поздно.
Солнце клонилось за горизонт — стоило поспешить, возвращаться домой по темноте нынче трудновато, да и Эван будет волноваться. С океана летел влажный, противно-теплый ветер. Снег окончательно стаял, и газоны в парке, через который Вик сократила путь до инквизиции, во всю зеленели. Пахло сырой землей и цветами. У высоких, то и дело попадавшихся на глаза паровых труб, сбрасывающих излишки давления в отопительной системе, во всю набирали цвет нарциссы. Кое-где их белые, ажурные головки уже трепетали на ветру. Аквилита, сумасшедшая и непредсказуемая, где даже зима неправильная и пахнущая цветами. На одной из беседок парка мелом была выведена непонятная надпись «Кто убил Яна?». Вик прочитала её машинально, потом эта странная фраза попадалась на глаза еще несколько раз — на стенах домов, на тротуаре и даже на рекламной тумбе, написанная углем поверх старой афиши цирка. Уж не смертью Ян Ми кто-то озадачился?
Штаб-квартира инквизиции находилась у самой железной дороги, шедшей вдоль морского побережья, — последний, угловой дом был с видом на невысокую насыпь, по которой сейчас мерно стучал колесами длинный поезд с зелеными треугольниками на стенах и крышах. С небольшого крыльца инквизиции вместе спустились Гилл в партикулярном платье и отец Маркус, направляясь в сторону паромобиля, припаркованного у тротуара. Вик прибавила ходу, понимая, что может не успеть — ей еще пару домов пройти и дорогу перебежать. Заметив, как Гилл открыл водительскую, а потом и пассажирскую дверцу, предлагая отцу Маркусу сесть, она крикнула:
— Отец Маркус! — Вик, благодаря поезд, остановивший движение на довольно бойкой улице, бросилась лавировать между стоящими паромобилями, перебегая дорогу к инквизиции. Да-да-да, неры не бегают и тем более не кричат на улицах, но этим нерам не надо спасать чужие жизни и собственные способности к магии. — Подождите!
Это и спасло жизнь Гиллу — на крик Виктории остановился именно он, разворачиваясь от паромобиля: