— Грееег! Прекратите, немедленно! — громче, чем надо в катакомбах, сказала Клер. Её слова эхом заметались по пустым проходам.
— Прррростите… — Грег уперся лбом в стену, успокаиваясь, а потом отстранился и вытер кровь на костяшках пальцев о мундир. — Простите, не хотел вас пугать. Это… Случайность.
Клер строго сказала:
— Давайте так. Я расскажу без утаек, почему я оказалась тут, а вы расскажете о себе и причине вашей опасности для окружающих, а то я нервный тик заработаю, снова и снова хватаясь за револьвер. — она подошла к мужчине и уверенно сказала: — дайте руку! Её надо перевязать. Тут катакомбы, тут куча разных инфекций. Вы хотите заработать себе тризм? От него нет лекарства.
Грег без слов протянул ей свою руку, взамен в другую получая котят. Клер принялась платком перевязывать разбитую кисть.
— У меня был жених. Я его сильно любила. Очень. Но началась война, и Джеймс хотел, уходя на неё… Он был офицер и лер… — хорошо, что, когда перевязываешь рану, не смотришь в глаза. Так рассказывать о себе было проще. — Он, уходя с полком хотел, чтобы я стала его женой пусть не перед богами, но перед ним самим… Только до свадьбы было еще полгода.
— Вот тварь, — тихо сказал Грег.
Она прошептала:
— Да нет, я была счастлива, что стала его. Я не думала о последствиях — молодым девушкам о таком не рассказывают. Предупреждают о падении, но никто никогда не поясняет: как именно теряют репутацию.
Грег мягчее мягкого, словно разговаривал с маленьким ребенком, предположил:
— Клер… Он разболтал, да?
Она как раз завязывала узелок и с ненужной силой дернула концы. Наверное, Грегу было даже больно.
— Хуже, Грег. Молодым лейтенантам было страшно, иным я объяснить это не могу. Оказывается, куча офицеров, у которых были молодые невесты, поспорили, чья падет, а чья откажется. Выигрыш был огромен, только и доказательства требовались весомые…
Грег осторожно взял её руки в свои. Каску с котятами он пристроил на выступ в стене:
— Кажется, я догадываюсь, Клер, что было дальше. Как с лерой Августиной и билетами на её купание сто лет назад в Олфинбурге?
Клер судорожно рассмеялась, тут же оказавшись прижатой к чужой, пропахшей почему-то храмовыми пряностями груди:
— Что вы, Грег. Прогресс не стоит на месте. Тем более в Вернии. Куда там леру Бертраму, продававшему друзьям место у окошка купальни своей жены-красавицы… Джеймс записал нашу ночь на фиксатор. Визуалофиксатор.
Грег её поправил:
— Таких не существует. Фиксаторы способны записывать непрерывно звук или делать всего лишь снимок.
Почему-то в его объятьях было тепло и уютно, и Джеймса вспоминать не хотелось:
— У вас, Грег. У нас в Вернии есть фиксаторы, которые записывают почти как в синематографе. Качество так себе, но догадаться о происходящем можно… Кажется, я сейчас разболтала государственную тайну…
— Я сохраню её, слово чести. Клер… Если не хотите, дальше можете не продолжать. Я примерно догадываюсь, что было дальше.
Она потерла носом о мягкую шерсть мундира, чуть не чихая от скопившейся на ней пыли:
— … А дальше был скандал. Шума было много: всплыли не только мои записи — еще пара лейтенантов хотела сорвать банк. Выбор у меня был небольшой: петля или монастырь. Умирать телом или душой я не хотела. Оба варианта меня не устраивали, в отличие от двух других девушек. Пришлось вмешаться королю — так я попала в Аквилиту. Сейчас я уже понимаю, что про Мюрая и потенцозем на момент скандала было известно. Тогда же предложение короля было чудом для меня. Чудом избежать смерти.
— Вас разыграли в темную.
Она фыркнула Грегу в грудь:
— Я хотя бы не пострадала просто так, в отличие от двух других лер. Взамен я получила новую жизнь, деньги и новый титул — без земли, но мне она и не нужна.
— А ваш жених? Он…
— Мертв. Граф де ла Тьерн, отец Джеймса, возненавидел меня — официально Джеймс погиб в бою. Только рана характерная — под подбородком…
— …с размозженным затылком. Как при самоубийстве.
— Именно. — подтвердила Клер.
— Вот же чудовище! И граф, и виконт! Готов на что угодно спорить: граф же на вас возложил всю вину. Как же, если невеста не устояла — всегда виновата она, а не женишок, который не удержал в шта… — он осекся. — Простите, опять забылся.
Клер дернула плечом, стараясь не расплакаться — она не впервые рассказала о случившемся, но впервые её поняли, и кто — мужчина!
— Вы не могли бы… — сбивчиво начала она, но Грег сильнее прижал её к себе:
— Простите, я вас сейчас не отпущу — вам нужно утешение, нельзя носить в себе такое…
— Тогда я расплачусь, — честно сказала Клер. — лучше расскажите о себе. Вы обещали.
— О себе… — его руки чуть расслабились. — Инквизитор сказал, что я действовал под принуждением какого-то зелья, но что-то в это слабо верится. Я потерял контроль над собой на допросах. Я избивал людей…
— Я знаю, что такие методы допроса до сих пор законны. — старательно спокойно сказала Клер. Пытки — это её личный сигнальный маячок, то, что она считала недопустимым для себя и окружающих.
Грег подтвердил:
— Законны. Но отвратительны, особенно когда пелена ярости застит глаза, и ты становишься чудовищем, а не профессионалом. Я был чудовищем. Хуже того… Мне это нравилось. Еще хуже. Главный пострадавший — Мюрай. И самое отвратительное, не успей вы скрыться до обвала, я бы… Я… — ему не хватило смелости закончить, впрочем, Клер прекрасно его поняла:
— Я знала, что могу попасться. Я знала, что меня ждет в таком случае. Так что ничего страшного вы для меня не сказали. И Брок знал. Все знали.
— Клер…
Она отстранилась:
— Вы первый, кто понял меня. А я понимаю вас. Случившееся отвратительно, но если инквизитор сказал про зелье, то значит, там в подвале были не совсем вы.
— А если он солгал? — упрямо возразил Грег.
— Инквизитор? — Клер растерялась от такого. — Разве они умеют лгать?
Грег отпустил задумчивую, уже успокоившуюся женщину из своих объятий:
— Даже если не лжет… Я в любой момент снова могу стать чудовищем — я не могу не пить, и я не знаю, кто подливал мне зелье.
Клер сказала очевидное:
— Значит, надо искать.
Грег кивнул:
— Надо… Как жаль, что в вашей истории я везде опоздал.
Клер не удержалась от злой шутки — она вырвалась раньше, чем женщина подумала:
— Даже о том, что не успели задержать?
— О нет, это единственное, за что я бесконечно благодарен Мюраю. С вами я не успел.
Она взяла Грега за руку — когда ты мальчишка, многое можно, в отличие если ты лера:
— А, может, и жаль. Если бы я оказалась у вас на допросе, вы бы остановились. Вы же настоящий офицер, а не как Джеймс. Вы бы не тронули женщину. И тайна зелья вылезла бы раньше.
Он качнул головой:
— И все равно, хорошо, что вам удалось бежать. Может, сменим тему? Она стала немного натужной…
— Давайте, Грег. — согласилась Клер. Она узнала главное — тут в катакомбах Грег, чтобы ни говорил о себе, не опасен.
— Так… — он задумчиво посмотрел в свод пещеры: — Что вы думаете о книге Генри «О клерках и капусте»?
— Думаю, её стоит почитать… — уклончиво сказала Клер — ей было стыдно признаваться, что три года она провела не читая.
— Я могу вам её подарить? — неожиданно просил Грег, пугая Клер. Она заставила сердце успокоиться — это не могло быть тем, чем казалось. Только все равно не удержалась и уточнила:
— Грег, это ухаживание?
— Почему бы и нет? — с невероятной серьезностью сказал Грег.
Клер удивленно приподняла брови:
— После того, что я вам рассказала о себе?
— А что вы такого сказали, что мешает мужчинам ухаживать за красивой девушкой?
— То, что я не девушка и не вдова. Я даже с нерой Ренар боялась заговаривать, чтобы не нарваться на отповедь. Меня не пустят ни в один приличный дом. Даже к нерам в дома я не рискую заходить, чтобы не узнать о себе много… Хорошего. Вы, правда, считаете, что стоит ухаживать за такой лерой? Учтите, я не из тех, кто бежит по первому зову. Вам не обломится, как говорят в порту. Пусть я пала, пусть я изгой в обществе, но я…
— …храбрая, гордая, сильная, уверенная, невероятная, красивая, восхитительная лера. Жаль, что мне, как вы сказали, не обломится даже если я сделаю вам предложение… Так я не могу вам подарить книгу?
— Нет, — резко сказала Клер. — Давайте лучше помолчим. Я уезжаю сегодня днем. Навсегда.
Грег отрицательно качнул головой:
— Вы не сможете уехать.
Дуло потенцитового револьвера уверенно смотрело ему в лицо:
— Только попробуйте мне помешать, Блек! Я не шучу.
Он вздохнул:
— Ошибка, Клер. Я имел в виду, что тоннель закрыт — железнодорожное сообщение временно невозможно. Только это…
Клер дрожащими руками откинула в сторону барабан, проверяя, чтобы камора револьвера была пуста — иногда револьверы сами стреляли. Убедившись, что пули нет, она вернула барабан на место, поставила револьвер на предохранитель и убрала его обратно в карман:
— Простите, это все темнота и тишина. Она и меня сводит с ума.
Грег деликатно спросил:
— Можно просьбу?
— Попробуйте. — честно сказала Клер. Она не была уверена, что захочет её выполнять.
— Не бегите дальше. Вы в Аквилите три года. Тут ваши друзья, тут ваши приятели. Тут знакомые, даже простая подавальщица в забегаловке знает вас. Стоит ли бежать отсюда, лера Элизабет Агнес Клер де Бернье?
— Можно я не буду отвечать на этот вопрос?
— Это не допрос. Да и на допросе у вас есть право не отвечать. Пойдемте дальше — у нас еще куча работы, Элизабет. Красивое имя…
Глава 50 Причины говорливости Клер
Ночь вошла в свои права. Подморозило. Ветер с гор принес холод, превращая лужи в лед и в иней одевая деревья и кусты. Зимой в Аквилите всегда так — периоды сырости и дождей внезапно сменяются морозами и обильными снегопадами. А пахло все равно весной — нарциссы в парках продолжали цвести, хоть лепестки и побило морозами. Было тихо, звездно — ни облачка на небе, — и темно. Город смолк, город замер в болезненном оцепенении, город вслушивался в дыхание провала, который, как раковая опухоль, разъедал городские улочки, откалывая от них все новые и новые куски, с тихим шорохом съезжавшие в разрастающуюся яму.