— Э-э… Алексей Александрович! Вы со мной, что ли по-взрослому решили поговорить? — начал издалека мальчик.
— Примерно так. А что, есть другие предложения? — хитро улыбаясь, спросил директор.
— Вы ведь понимаете, что это не я? — с обидой поинтересовался Васька.
— Некоторая надежда на то, что это так, у меня действительно есть. Однако, по уровню замысла и качеству исполнения подобная шалость под силу весьма ограниченному числу учеников нашей школы, включая старшеклассников! — вздохнул мужчина.
— Боюсь, мне трудно согласиться с вами, Алексей Александрович, — Васька напряжённо «держит взрослый тон». — По части пакостей и мерзостей выдумка человеческая не знает пределов.
Директор остановился на пороге своего кабинета и повернулся к собеседнику.
— Хорошо. Считаем, что это не ты. Тогда кто?
— Честно обещаю, если узнаю, не скажу, — Васька даже смотреть старается по-взрослому.
— Эх, Васиссуалий! Мне бы твои заботы! Костика ко мне пришли. Ступай.
Глава 13
В школьной столовой шумно, суетно и вечно не хватает мест. Багира, опять где-то задержавшаяся, стоит с подносом и обшаривает взглядом столы, выбирая, куда бы приткнуться. Васька сидит со «своими» девочками спиной к ней — за столиком больше нет места, он — на четверых. И весь заставлен.
Однако, мальчик смещается в сторону, а одновременно с этим от освобождающегося места отодвигается Маха. Зулька протягивает руку за «беспризорным» стулом, приткнутым к стенке, и ставит его в аккурат в освободившийся промежуток. Лерка переставляет тарелки, расчищая пространство на столешнице и взмахом руки подзывает одноклассницу.
— Садись, Ирка, — приветливо улыбается она, на секунду отвлёкшись от так и не прервавшегося разговора о Большом Взрыве, который, вообще-то затеял за соседним столом Стас, но Чернокнижник вцепился в тему, и громит эту несчастную теорию… следующий урок — физика.
— Спасибо, — Ирка уже втиснулась. — Чернокнижник, почему у тебя полторы котлеты?
— Мне много целой, — смущается Лерка, — а Васенька не наедается. Он у нас — растущий организм.
Багира с удивлением смотрит на три йогурта рядом с Зульфиёй и двойную по объему горку гарнира на Махиной тарелке. Почти слышно, как в голове её работает вычислитель, оценивая, откуда что убавилось, и где чего прибавилось.
— А вы здорово сдружились на выживалке, — вздыхает она завистливо. Не то, что эти козлы… — недовольный взгляд в сторону Костяна, Ляпы и Пня.
Маха разломила пирожок и отдала половину Лерке:
— Ты ведь любишь с капустой.
— Ага, спасибо.
А Васька выпучив глаза смотрит на ровный срез, разделивший части кондитерского изделия. Всплеснувшаяся в нем тревога настораживает всех — слишком уж обыденно пользуются они рухнувшим на них даром, слишком повседневно. Вот ведь прямо сейчас, не задумываясь, подруга рассекла пирожок «застеклением портала». И никто ничего не заметил. Даже Ирка. Хотя на короткие переглядки отреагировала болезненно:
— А что я такого сказала?
— Да это мы не из-за тебя. Васька, гад, на ногу мне наступил, — вывернулась Маха. Слушай, Ир, а на выживалке, если по правде, что там было?
— Степь, река, камыши. Я в них и пряталась, потому что пацаны пытались за мной подглядывать. Пробовала отойти подальше — так начали охотиться на меня. Нас же без одежды высадили.
— И что страшного? — Зулька даже скривилась. — Они на тебя смотрят, ты — на них. Это довольно быстро надоедает. Мы после четырёх дней вообще никакого внимания на наготу не обращали.
Теперь настала очередь Багиры округлять глаза. Она чуть не подавилась от изумления. Однако, похоже, у ней внутри так нагорело, что желание высказаться пересилило всё, и она продолжила жаловаться:
— Потом была пустыня. В ней вообще спрятаться некуда. Но там я воспользовалась тем, что пока мальчишки спали, успела забраться на верх обрыва. Так эти гады полезли за мной, и пришлось убегать. Я всё-таки спортсменка, не то, что Ляпа с Пнём. В общем, они отстали, а Костяна удалось отогнать камнями.
Следующее задание прошло легче. Мы там оказались одетыми, и четыре дня шли на лыжах по заснеженной равнине, питаясь сухими брикетами и заедая их снегом. Я уж думала, что больше никаких недоразумений с этими подонками не будет, но нас опять высадили голыми на остров. Эти товарищи, которые мне вовсе не товарищи, успели забраться в беседку раньше меня. А я не могла к ним подойти, потому что без одежды. Так что, пришлось мне почти всё время плавать в море, но там какие-то скользкие комки на меня натыкались.
Главное, засранцы, могли бы мне принести еды, питья и какую-нибудь одежду, а сами отойти. А они там обжирались, расхаживали в плавках и дразнились, типа: «Гюльчатай, открой личико». Караулили по всему пляжу — никак не выйти было.
Полный ненависти взор упёрся в Костяна.
«Да уж! — пронеслось в Васькиной голове. — Не приведи Господи, кого-то из моих девчат настолько рассердить! Ведь в лепёшку размажут. Или разломят, как этот пирожок».
— Правда, потом вроде что-то интересное на песочке увидели, — вдруг задумчиво добавила девочка, заставив ребят взволнованно переглянуться. — Столпились там, а я быстренько в домик рванула: одежду и пару яблок схватила и в джунглях отсиживалась. Так и не поймали до конца игры.
— Надо же, как у вас много всяких приключений было! — притворно вздохнула Маха. — А мы четыре дня трескали ракушки. Хорошо, что Васенька отыскал кислые ягодки, так мы этих «устриц» с их соком трескали. К четвёртому дню даже притерпелись.
— И что, никакой реакции организма? — Багира даже есть перестала, задумчиво глядя на Чернокнижника.
— Кроме обычных — никакой, — усмехнулась Лерка. Только сок надо было хорошенько водой разбавить, чтобы не обжечься, а то он когда крепкий, даже ракушки прожигает.
«Так вот какое было правильное решение у первой задачки!» — подумал Васька с изумлением.
— Думаете, наш «маг» — кто-то из парней? — задумчиво спросила Лерка, открывая обычное собрание в сарае.
— Наверное, — кивает Васька. — Там ведь ничего особо интересного, кроме примусов, и не было. Не песок же они там рассматривали!
— Но тогда почему «маг» только один? — задала справедливый вопрос Машка.
— А кто его знает! — чуть подумав, махнул рукой мальчик. — Может, остальные побоялись трогать непонятных животных. А, может, пока не у всех сила проявилась.
Ребята одновременно поежились: им с одним «магом» непонятно что делать, а если их будет трое….
— И как нам быть? — первой нарушила молчание Зулька.
— Для начала надо выяснить, кто владеет «магией», — сказал Васька. — Вот только как?
— Может, попробуем обострить свои чувства? — неожиданно предложила Лерка. — Ну, вроде как лучше прислушиваться к окружающему миру. Вдруг получится уловить эмоции нашего «мага»?
На том и порешили.
Васька теперь всегда ходит в школу вместе с Лерой. Он и раньше ходил с ней, но не рядом, а позади — специально подстерегал момент появления её из подъезда, а потом стремительно скатывался с лестницы и топал следом, вроде как сам по себе. Вот стеснялся, и всё тут.
Нынче этот номер не прошел — подруга обернулась и дождалась, когда он поравняется. А потом взяла его за руку. Вот так-то — детство кончилось! Хватит в прятки играть. Теперь — всё по-серьёзному. А после занятий подруга убегает в больницу. Её предки — медики — где-то там дочку свою припахали. Говорит — градусники по палатам разносить.
Мама Чернокнижника знает Лерку по работе, но, если случается помянуть, называет Валерией Валерьевной. Говорит, что санитарки и сестрички нарочно так поминают её даже в разговорах между собой, чтобы больные уважали маленькую помощницу. Персонала реально не хватает, а девочка пришлась ко двору. Нет, полных смен она не отрабатывает, но в периоды, когда много процедур бывает полезна. Особенно — в выходные дни.
Так вот, сегодня, проснувшись, как обычно, ни свет ни заря, Васька понял — идти ему в школу одному. Пеленг на Лерку нынче совсем другой — как раз в том направлении, где она бывает после занятий. В больнице. Стало вдруг любопытно, чего это в такую рань потребовалось ставить пациентам градусники. Вышел на кухню, перекусить, а на столе мамина записка: «Срочно вызвали на работу, завтракай без меня»
Дела! И маму вызвали, и Лерку! Что-то стряслось, не иначе. Сразу устроил портал до конечного пункта, и шагнул в него.
Вышел он в закутке — загогулине пустынного в этот час коридора. Только миновал поворот…
— Больной! Немедленно вернитесь в палату! В это время полагается спать! — строгий голос мамы, быстро толкающей каталку в сторону распахнутой двери лифта. Еле успел отскочить за угол, отвернувшись.
Уфф! Не узнала. Видно сильно торопилась.
А он-то, хорош! В полосатой пижаме и шлёпанцах. За кого, кроме пациента могут принять такого?
Как только двери кабины захлопнулись, пошел влево. Туда, откуда везли раненого (а бинты на «пассажире» каталки он приметить успел) и в направлении на подругу. Открыл дверь — мама родная! Штук пять носилок стоят на полу, на каждых — человек. И между ними мечется Лерка, что-то поправляя, подвязывая или разрезая одежду.
— Не стой столбом, Чернокнижник! — она сразу почувствовала его присутствие. — Распори штаны на этом верзиле!
Получив ножницы, Васька принялся за работу над дядькой, левая нога которого была ненормально согнута. Не в том месте, где положено.
— Большая авария на шоссе, — объяснила Лерка. — К нам самых тяжелых привезли, потому что близко. Все операционные задействованы — там неотложных ремонтируют, а меня оставили присмотреть за теми, что могут потерпеть.
Она подошла с какой-то белой тряпкой:
— Держитесь дяденька, сейчас вам будет очень больно. Только зубами не скрипите.
Человек, лежащий на носилках схватился за их края, а его обнажённая Васькиными стараниями нога вытянулась, выпрямилась, и легла на подставленную Леркиными руками тряпицу.