– А мне необходимо оставаться здесь – вот вам и сказ! Если у вас важные дела, то говорите при мне. Вы не имеете права толковать о предметах, которые неприлично слушать честной женщине с характером.
– Ну, характерец-то у вас истинное сокровище, нечего сказать! – проворчал Саул, сердито посматривая на Стаута.
– Вот так всегда, с того несчастного дня, как она переступила порог моего дома, – оправдывался Голиаф. – Верите ли, что однажды вобьет она себе в голову, того не выбьешь из нее и топором. Никогда нет мне покоя. Ах, какое было бы счастье, если бы меня убили эти ядовитые твари! Они только лишили меня превосходного спиртного напитка с маленькой примесью воды из Красной реки, а тут терпи все невзгоды!
Такой обиды Персилья Джейн уже не могла вынести и бросилась на своего супруга с явным геройским намерением. Но он, как опытный воин, закаленный в боях, бросился со всех ног и улепетывал, что заяц, преследуемый собакой. Но не такова была женщина Персилья Джейн, чтобы отказаться от сладкой мести. Она ринулась за ним в погоню, и вскоре супруги исчезли из виду к общему удовольствию.
– Доброго пути! – закричал Саул им вслед. – Признаюсь, в жизни не встречал таких свиней. А знаете ли, Кенет, девушка, которую вы нашли в таком жалком положении в лесу, самое милое и доброе дитя. Как она напоминает мою дорогую дочь! Все это время она ухаживала за мной, как Розанчик в былые времена. Право, мне кажется, что ее белые, нежные руки много способствовали исцелению моих ран.
– Я ждал случая расспросить о ней, но эта отвратительная мегера мешала мне. Узнали ли вы подробности ее истории?
– Не могу сказать, что все узнал, но ее зовут Флорела, как вам известно.
– Вообще-то у всех людей бывает имя и фамилия, – заметил Кенет.
– Она не представляет исключения из общего правила. Ее фамилия Дефарж. В истории ее нет ничего необыкновенного. Какой-то негодяй влюбился в нее и похитил, но ей посчастливилось убежать от него, прежде чем он успел осуществить свои гнусные намерения. Несколько дней она скиталась по лесам, но Провидение смилостивилось над ней и послало нас… Ну, вот я и поправился, а теперь готов преследовать гнусного злодея по всем закоулкам Канады. Старик Саул откопает его в самых мрачных пещерах, куда бы он ни скрылся.
– Вот наш план, – сказал Кенет, – завтра рано утром мы все отправимся в поход и обыщем весь этот край. С помощью Божьей надеюсь на успех.
– Ну да, право слово так, я покорный ваш слуга! – подтвердил Ник.
– Чем раньше, тем лучше, – сказал Саул со вздохом, итак, до завтра. Но как бы я желал, чтобы это завтра было уже сегодня!
Глава XLНик уходит
Торговое общество Компания Гудзонова залива основало укрепления и фактории во всех частях Северной Америки для охраны своей торговли; но только два укрепления, форт Гэри и форт Стоун, заслуживают особого внимания. Укрепление Гэри расположено на берегу реки Асинибоан в трехстах шагах от слияния ее с Красной рекой, это – обширное квадратное здание, обнесенное стенами и хорошо укрепленное. В стенах его расположены магазины, конторы, конюшни и все другие нужные помещения. Мирно течет река Асинибоан у подножия его стен. Окрестности довольно унылы. Поселения на Красной реке простираются на пятьдесят миль вдоль реки. Леса стоят по берегам, в них преобладают дубы, тополя, ивы. Куда ни обернешься, везде леса, равнина и болота, что представляет прескучную картину.
Так по крайней мере думал Кенет, остановившись в тот же вечер у ворот укрепления. Медленно заходило солнце за далекие леса запада, заливая золотом волны Асинибоана, по которым изредка скользили челны из древесной коры, управляемые канадцами, шотландцами или индейцами. С невыразимой грустью любуясь пейзажем, Айверсон не заметил, как из форта вышел Ник Уинфлз с собакой. Охотник был в полном вооружении и с сумкой за плечами. Он кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание молодого друга, но безуспешно, тогда он окликнул его.
– А вы не на шутку захандрили, – сказал Ник, – думаю, что все влюбленные любят похандрить. Впрочем, я ударялся в хандру, когда, бывало, красотка приглянется мне, ей-же-ей!
Кенет с улыбкой повернулся к охотнику:
– Если это так, то вы, любезный Ник, уже как раз на той дороге, чтоб стать самым отчаянным ипохондриком из всех смертных. Дочь Облака в черной одежде произвела на вас такое сильное впечатление, какое не сбросить с себя, как дорожный плащ. Примите меры предосторожности против черных глаз и миловидного личика.
– Не в первый раз я их вижу! Ведь мы люди бывалые. Вот если бы я был новичком – беда! Опасность велика, но теперь не тревожьтесь по случаю такого затруднения, – возразил Ник, поправляя ремни походного ранца.
– Да и старость подходит, в ваши годы, по правде сказать, наверное, не до любви.
– В мои годы? Разве вы находите, что я старею? Посмотрите-ка на меня получше, я не умею стареть и буду молод до самой смерти, придет ли она немного раньше или немного позже. Поймите же, молодой человек, возраст не от лет зависит. Телом можно одряхлеть, как Мафусаил[21], но духом быть бодрым и молодым. Я молод и даже очень молод. Годы приходят и уходят, а я только подсмеиваюсь над старым ворчуном. Время не мое затруднение – о нет, ей-богу, нет!
Ник прищелкнул языком и спокойно смотрел на заходящее солнце.
– Правда, вы молоды, молоды душой и телом, в том нет сомнения, – подтвердил Кенет рассеянно и, только тут заметив вооружение охотника, спросил: – Но что все это значит? Куда вы так снарядились, при походном ранце и с карабином в руке, целый арсенал оружия за поясом?
– Это значит, что я собрался в поход.
– Куда это? – удивился Кенет.
– На поиски Розанчика. Куда же еще?
– Но не с вами ли мы условились только завтра отправиться в путь? А я надеялся, что вы пойдете со мной.
– Что прикажете делать? Я и сам знаю, что странностей во мне хоть отбавляй. Никогда не умел я быть таким, как все; вбил я себе в голову мысль, что мне надо одному приложить руку к делу, ну и приложу один – ей-ей! Право так, покорный ваш слуга! И вот я пойду в одну сторону и постараюсь как могу, а вы вместе с Саулом, коли охота есть, идите по другой дороге. Ведь с этим стариком каши не сваришь, он способен весь мир обойти без карты и компаса, под влиянием инстинкта, который природа вложила в него.
– По какой же дороге вы отправляетесь?
– Сам еще не знаю, пока поселки в глазах маячат. Чтобы собраться с мыслями, мне необходимо вдохновение необъятных и безлюдных прерий. Где многолюдье и порядок, там я перестаю быть Ником Уинфлзом. Как попадутся мне на глаза следы бизона, тропа индейца, селение бобров – ну, тут я как дома. А ночью я люблю засыпать под концерты волка, филина и дикой кошки.
– Да, я вполне понимаю вас, – сказал Кенет, на лице которого отражалось восторженное удивление красноречием, свойственным одному Нику.
– Вот вы все понимаете. У людей, начитавшихся книг, тоже есть много странностей. И вы также престранный молодой человек! Вы хотите прочитать в душе Ника, точно в большой книге. В вас сразу чувствуешь что-то очень хорошее… Напасть так же думает, не правда ли, верный друг?… Заметили ли вы, как она при этом подмигнула мне, да еще и головой кивнула. Это значит на ее языке «да». О! Мы с ней понимаем друг друга как нельзя лучше.
– Кто же сомневается в этом? Но разве вы отправляетесь пешком?
– Да, пускай Огневик отдохнет маленько. Впрочем, пешим легче отыскивать следы тварей, чем с коня. Я же намерен преследовать хищника до тех пор, пока не попаду в последнее затруднение, из которого не в силах буду уже выпутаться. Прощайте, милый человек! В путь-дорогу. Напасть!
Ник вскинул ружье на плечо и скорыми шагами удалился в сопровождении собаки. Но Кенет видел, как на дороге он остановился и о чем-то толковал с госпожой Стаут, которая, умышленно или случайно, встретила его на некотором расстоянии от укрепления.
– Ну вот! – прошептал Кенет. – Он, наверное, подстрекает на новую выходку эту несносную женщину. А вот как раз выступает счастливый обладатель этой уникальной собственности.
Голиаф подходил к нему.
– Господин Стаут! – закричал Кенет еще издалека. – Уж не любовное ли свидание там назначено? Посмотрите-ка! Но хочу надеяться, что грех ревности вам не присущ.
– Я-то? Нет, я в жизни не умел ревновать. И странная вещь! За всю жизнь никто не попытался даже похитить ее сердце у меня, хотя нельзя сказать, чтобы это была обыкновенная женщина. Ах, если бы кто-нибудь сделал попытку и имел бы успех! Персилья Джейн самое необыкновенное существо на свете, а между тем я тогда только и счастлив, когда она подальше от меня. Вижу, что ей в голову опять что-то взбрело, но что именно, пока не могу себе представить… А я к вам с покорнейшей просьбой. Вы и Саул Ван-дер завтра уходите из форта, не будет ли вашей милости угодно и меня захватить с собой? Конечно, я не блестящий ходок, но постараюсь всеми силами быть полезным и как можно меньше тревожить вас.
– Боюсь, что это невозможно. Подумайте только об опасностях и, главное, о Персилье Джейн.
Голиаф с ужасом оглянулся на то место, где стояла его супруга, но она уже исчезла, что, видимо, его успокоило.
– Мне было бы в тысячу раз приятнее общаться с ядовитыми змеями, чем оставаться здесь, – заговорил он тихо. – Персилья способна растерзать меня на клочки. Если вы отвергнете мою просьбу, то мне остается только надеть петлю себе на шею. Подумайте о моей злосчастной судьбе: меня ограбили; краснокожие твари выпили мою превосходную водку с самой малой примесью воды. Была у меня лошадь с полной упряжью; где она теперь? Наверное, эти гнусные твари ее сожрали. А может быть, она еще жива и мне суждено отыскать ее, если пойду с вами. Ее так легко узнать по приметам: на одном боку у нее нарисован красной краской винный бочонок, а на другом – пьяный индеец.
– И рад бы помочь вам улизнуть от супружеского счастья, но прежде мне надо переговорить с Саулом Вандером и Гэметом.