– Я не отказал в помощи. Я лишь объяснил, почему наши солдаты не отправятся в Аркан или Демос. Но помощь… помощь бывает разной. У тебя не вызовет возражений, если Марко побудет с тобой в качестве моего представителя?
– Нет, конечно. Он хороший собеседник.
Кардинал чуть заметно улыбнулся.
– Да, я знаю…
11
Сон – единственная радость, которая может приходить не вовремя.
Нет, это не Монтень. Это я сам придумал.
Но если всерьез, то ведь так оно и есть. Признаваться в том, что любишь поспать, как-то даже не принято. Нашел чем заняться – спать! Работать надо на благо себя и государства. Или книжки читать для ума и сердца. Или в клубе с девушками танцевать, отдуваясь за то, что у сапиенсов половое влечение постоянное и, значит, брачные танцы горных козлов приходится практиковать в любое время года. Сон – это же так, ерунда. Сплошная потеря времени. Ну, в кои-то веки сон интересный приснится, но кому нынче интересны сны – во времена забитого фильмами интернета и моря разливанного компьютерных игр.
А с другой стороны – спросите наигравшегося с утра до вечера ребенка, хочет ли он спать. Поинтересуйтесь у студента, вернувшегося с танцулек и уныло глядящего на учебник квантовой физики. У молодых мам-пап поспрашивайте, у которых ночью сплошное «уа-уа» в люльке. У старичка, который без таблетки снотворного в койку не ляжет. У профессора физиологии – тот, превозмогая зевоту, все вам расскажет про процессы торможения-возбуждения в коре головного мозга, про важность сна для здоровья психического и физического…
В общем, сон – это и впрямь истинное удовольствие. Если бы еще было можно отсыпаться впрок! Спать с запасом в скучные вечера, в пустые дни, в долгие зимние ночи – и тратить накопленное в годы бесшабашной молодости, или для важной и срочной работы, или для интересных разговоров…
Я потянулся за кофейником и вылил в чашку остатки кофе, уже остывшие, с осадком. Марко с сочувствием посмотрел на меня.
– Может быть, отправитесь спать, Кирилл?
– Сейчас. Только давайте еще раз пройдемся по датам. У вас две тысячи девятый год… ну, тут можно списать на погрешности исчисления… Когда был основан Рим?
– Восьмой век до Рождества Христова.
– Ага, верно. – Я помнил не так уж много дат из истории, они благополучно стерлись из памяти сразу после школьного экзамена. Но что-то все-таки всплывало в голове: – А вот… Юлий Цезарь?
– Да? – с готовностью отозвался Марко. – Что Цезарь?
– Лет за пятьдесят до нашей… до рождения Христа был убит Брутом?
Марко покачал головой.
– Ну, если мне не изменяет память, то Юлий Цезарь умер от сердечного приступа во время любовной встречи… в двадцать четвертом году до Рождества Христова.
– Тогда это и есть та точка, в которой истории наших миров разошлись! – торжественно сказал я.
– Обычная ошибка человека, пытающегося разобраться в различии миров веера. – Марко улыбнулся. – Что-нибудь поближе к нашим дням?
– Подожди, ты прав… – Я посмотрел на томик Монтеня. – Ваша библиотека… если такие давние и старые различия между мирами… Не было бы никакого Монтеня, Сервантеса, Гюго, Достоевского…
– Кто такой Сервантес?
– Дон Кихот – знаешь? Санчо Панса?
– Испанцы? – уточнил Марко. – Это все известные в вашем мире писатели?
– Чушь какая-то! – не выдержал я. – Если мир начинает меняться, то он должен измениться радикально. Изменения все накапливаются и накапливаются, не должно быть уже ничего общего! Какие у вас страны? Мы – в Италии?
– Мы в Ватикане, – улыбнулся Марко. – А Ватикан в Италии, да. Он разделяет Италию на Северную и Южную.
– Час от часу не легче… США?
– Северные Штаты Америки?
– Соединенные Штаты Америки.
– Ну… есть.
– Развитая страна?
– Весьма. Одна из самых развитых. Канада, конечно, побольше…
– Бред! – с чувством сказал я. – Россия?
– Какая из? Северо-восточная Россия, Южно-Украинская или Сибирско-Дальневосточная? Это конфедерация.
Я не выдержал и потянулся за бутылкой с коньяком. С хорошим местным коньяком, произведенным во французской провинции Коньяк.
Коньяк не изменился.
– Лютер?
– Видный деятель Церкви.
– Ленин? Гитлер? Сталин? Черчилль?
– Черчилль, – обрадовался Марко. – Знаменитый английский писатель и философ. На мой взгляд – чересчур зануден, но…
– Почему так, Марко? Кто-то исчез вообще, кто-то написал другие книги, кто-то занялся в жизни другими делами. Допустим, это работа функционалов. Допустим, они вмешиваются не сотни, а тысячи лет. Но такие изменения должны менять мир полностью, а он изменен выборочно!
– Именно так. А Вероз, в котором нет нефти? Там изменения должны были произойти еще в доисторические времена. Глобальные, геологические. И при этом даже в Верозе ты найдешь знакомые имена и людей, которые занимаются тем же, чем в Демосе или у нас.
Марко налил коньяк и себе. С сочувствием посмотрел на меня:
– Ты пытаешься за пару часов найти ответ на вопросы, над которыми наш мир бьется уже столетие. Оставь, Кирилл.
– Должен быть ответ, – упрямо сказал я. – Может, он на поверхности, просто у вас взгляд замылился.
– Замылился?
Я объяснил, что это значит.
– Может быть, – легко согласился Марко. – Мы отличны от вас. Вы – техники, мы – биологи.
– У нас бы сказали «генетики»… Не знаю только, как вам удается заниматься генной инженерией без электронных микроскопов и прочей лабуды…
– С Божьей помощью, – улыбнулся Марко.
– Ага. И, наверное, с помощью какой-нибудь медузы… «глаза архангела»… Марко, кардинал сказал, что нам не помогут. Что ваши солдаты не станут защищать наш мир.
– Каждый достоин лишь того мира, который он способен защитить сам, – твердо сказал Марко. – Приди мы к вам, пусть даже с бескорыстным желанием помочь, – чем бы это кончилось? Ваши обычаи ужаснули бы нас, наши – вас. У вас огромное количество атеистов, они согласятся принять помощь? А мусульмане? Тем более – помощь в борьбе против неизвестного врага, не особенно и беспокоящего вас.
– А если тайно?
– Тайно не получится. Это будут не поединки рыцарей на уединенных ристалищах. Это будет война – на улицах ваших городов и сел. Будут гореть здания, умирать женщины и дети… вы готовы платить такую цену? Мы заплатили – но мы сами приняли это решение.
– Знаете, Марко, я стал вас уважать, – честно сказал я. – Мне понравился Вероз… я был всего в двух городах, но они хорошие. И ваш мир… хоть я его и не знаю толком, мне тоже симпатичен. Вы правы, вам не надо вмешиваться.
Марко развел руками.
– Но только что нам делать… – пробормотал я. – За мной, кстати, просто-напросто охотятся!
– Хотите – оставайтесь у нас, – легко предложил Марко. – Убежище мы, конечно же, вам дадим. Если хотите – то и вашей семье, друзьям. У нас уже не те времена, когда даже отрекшихся функционалов ссылали на закрытые поселения. Живите и радуйтесь. Я полагаю, что человек вашего характера – я имею в виду технический склад ума, присущую вам энергию и отвагу… нет, нет, не улыбайтесь, в вас все это есть!.. – найдет себя в нашем мире.
– А соблазнительно, – сказал я. – Честное слово.
И я почти не лукавил. Когда через пять минут я укладывался в постель в одной из отведенных мне комнат, я обдумывал это предложение на полном серьезе.
Правит здесь церковь, ну и что? Все-таки церковь привычная, заповеди знакомые. Никого не принуждают, свобода совести… Телевизоров нет? И прекрасно! Компьютеров… ну, обидно, конечно.
Зато есть поле для деятельности! Пойду работать генетиком. Буду выводить живые компьютеры! У нас и то уже сплошь и рядом рассуждают, можно ли построить компьютер из живой материи. А здесь, где тепловизоры и ультрафиолетовые детекторы лепят из медуз, это будет гораздо проще. В конце концов, это тоже Земля, пусть и другая. Сервантеса у них нет, зато Свифт своего Гулливера в целый сериал расписал! Во всем есть и плюсы, и минусы…
Коньяк у них хороший, табак не запрещен… и девушки красивые. Хотя, конечно, на этих воинственных кармелиток глаз не положишь…
Уснул я с самыми мирными мыслями.
Хотя, возможно, коньяк из чужой Франции тоже этому способствовал.
Разбудило меня пение птицы за окном. Я оторвал голову от подушки и недоуменно посмотрел в окно.
Уже рассвело, на голубом небе не было ни облачка. Пушистая зеленая ветка качалась за открытым окном. Маленькая птичка – лазурное тельце, малиновые крылышки, размером чуть крупнее синицы, сидела, крепко вцепившись в раскачивающуюся ветку, и пела:
Новый день пришел, друг мой,
И любовь пришла в твой дом,
Солнце в небе голубом
Поскорей глаза открой!
Голосок у птички был тоненький, но не писклявый. Приятный такой голосок, словно пела девушка вдалеке.
Увидев, что я смотрю на нее, птичка чирикнула и перепорхнула по ветке чуть дальше. Я снова уронил голову на подушку.
Птичка-будильник? Или птичка-будильник-метеостанция?
Просыпайся, милый друг,
Вознеси Творцу хвалу,
Ля-ля-ля, ля-ля-лу,
Так прекрасно все вокруг!
– Кыш, несчастная! – воскликнул я. И, вспомнив манеру выражаться Андрея из Орысултана, добавил: – Умолкни, дочь греха и мачеха расслабления!
Тон, во всяком случае, птичка поняла. Недовольно зачирикала и улетела.
Нет, ну а чему удивляться? Волнистые попугайчики говорить умеют? Умеют. Остается добиться лишь того, чтобы голосок у них стал приятнее. И выучить нескольким песням. Если с неба каплет, то пусть поют: «Легкий дождичек услада и для травки, и для сада!» Если небо обложило конкретно, то пусть голосят: «Тень-тень-тилитень, зарядило на весь день!»
Если разобраться, то обычный электронный будильник с барометром и гигрометром не менее удивителен.
Я встал и отправился в ванную комнату. Помылся в душе – ощущение низвергающегося на тело водопада было ужасно приятным. Надо будет дома о