— Добрый вечер, Витя, — сказал я.
— Нельзя туда, — убитым голосом сказал Витя.
— Мне можно.
Витя замотал головой.
То ли я не сосредоточился в достаточной мере, чтобы стать убедительным, то ли в простой душе телохранителя не помещалось больше одного хозяина.
— Нельзя, — с болью в голосе повторил он. — Точно вам говорю, нельзя.
— Ну и что ты будешь делать? — спросил я.
Витя помрачнел. Он явно знал, что все его тренированные мускулы и профессиональная подготовка спасуют перед функционалом совсем не устрашающего вида.
— Вы мне хоть в глаз дайте, что ли! — попросил он. — Синяк набейте…
— Сам справишься, — укоризненно сказал я. — Ты же мужчина!
Оставив Витю горестно смотреть на свой увесистый кулак, я прошел к двери. Хотел позвонить — и обнаружил, что дверь не заперта.
— Тук-тук, — сказал я, входя.
Меня не услышали — ссорились.
Квартира была не слишком большой по меркам этого дома — метров пятьдесят. Свободное пространство с двумя опорными колоннами, украшенными полочками и какой-то аляповатой живописью того уровня, что продается на измайловском вернисаже. У одной стены — изрядная круглая кровать, напротив — плазменная панель на стене, журнальный столик и кресла. В одном углу барной стойкой отгорожена кухонька. Даже ванная комната была отделена полупрозрачной стенкой из цветных стеклянных блоков. Нет, симпатично в целом. В девятнадцать лет такие квартиры очень нравятся, в двадцать пять — вызывают одновременно и умиление, и слабое подозрение, что молодость миновала.
Настя и Михаил стояли у барной стойки. В руках у них я заметил высокие стаканы с каким-то напитком. Но им было не до коктейля. Похоже, выдержки им хватило лишь на то, чтобы наполнить стаканы — и начать ругаться. Михаил был в расстегнутом плаще, Настя — в коротком халатике домашнего вида.
— Ты даже пальцем не пошевельнул! — кричала Настя. — Ты меня бросил умирать!
— Зачем ты связалась с ними? Мне все рассказали! — в том же тоне отвечал Михаил. — Дура!
— Ты меня бросил!
— Я бы договорился и забрал тебя, — резко ответил Михаил. Мне показалось, что он не врет. — А в тот момент ничего невозможно было сделать! Со временем — забрал бы.
— После того, как меня перетрахал бы весь поселок? — Настя, конечно, не успокоилась от такого обещания. И вот тут Михаил сглупил:
— Тебе не привыкать. С таможенником переспала?
Настя глотнула воздух и замолчала. Похоже, ее и впрямь оскорбило это предположение.
— Нет, — сказал я в ту самую секунду, когда Настя влепила Михаилу пощечину. — Она со мной не спала.
Михаил, потирая щеку, повернулся ко мне. Я поймал его взгляд и понял, что не войди я так вовремя — Настя получила бы в ответ хорошую затрещину…
— Что вы здесь делаете? — спросил Михаил холодно.
— Я должен перед вами отчитываться? — удивился я. Не разуваясь прошел по мягкому ковровому покрытию, сел в кресло. Принюхался — пахло чем-то съедобным и очень вкусным. И с чего на меня такой жор напал? Последствия ранения? — Настя, я так… вдруг зашел. Ты не против?
— Нет, конечно, — сказала она очень непринужденно. — Тебе что-нибудь смешать?
— Джин-тоник, — попросил я.
— «Сапфир», «Бифитер», «Гордонс»? — тоном опытного бармена спросила Настя.
— Даже не знаю, — заколебался я. — Все так соблазнительно звучит… Михаил, что вы посоветуете?
На лице бизнесмена заиграли желваки. Он вдруг стал удивительно похож на Ипполита из «Иронии судьбы», обнаружившего, что доктор Женя бреется его бритвой.
— «Сапфир», конечно, — сказал Михаил. — Всего доброго, господин таможенник. Всего доброго, Настя.
— Пока, — сказала Настя ледяным голосом. Открыла дверцу холодильника, загремела бутылками.
Михаил поставил бокал. Развернулся и двинулся к выходу. Уже у дверей приостановился и сухо сказал:
— Я попрошу тебя больше мне не звонить. Не хочу иметь ничего общего… с террористами. Теперь я понимаю, что ты меня использовала!
Дверь хлопнула. Я пожал плечами. Ну… ничего ушел. Более-менее достойно. Что-нибудь вроде «шлюха» или «истеричка» прозвучало бы глупо и неуместно. А так в его словах есть правда.
— Квартиру эту бросить придется, — задумчиво сказала Настя. — Она на Михаила записана… впрочем, здесь такая квартплата, что все равно не потяну. Использовала… надо же!
— Не обижайся, но он ведь прав, — сказал я. — Использовала?
Настя покосилась на меня. Насыпала в стакан лед. Спросила:
— Тебя-то с какой стати это интересует?
— Может, я хочу знать, любила ты его или нет.
— А он что, меня не использовал? — Настя протянула мне стакан. Сама села на высокую табуретку у барной стойки. — Зачем пришел?
— Я же говорю — вдруг захотелось заглянуть. Шел мимо…
— Ну-ну, — кивнула Настя.
— К родителям ходил, — неожиданно для самого себя признался я. — Они меня не узнали. Они теперь одни… я был единственным ребенком. Отец постарел.
Настя отставила бокал и посмотрела на меня с неожиданным пониманием.
— Не переживай, Кирилл.
— Пытаюсь.
— Они у тебя живы. А у меня мать умерла два года назад. Отец пьет. Не могу ничего поделать, не слушает меня… Миша все обещал, что договорится с врачом-функционалом… но что-то не получалось. Теперь и не получится.
— Он вернется, — с наигранной уверенностью сказал я. — Обязательно.
— Нет, Кирилл. Он перепугался. Ему объяснили, что я связана с подпольем, работающим против функционалов в разных мирах. — Настя фыркнула. — Лестно, конечно, что нас так серьезно оценили.
— Иллан в Москве, — вспомнил я. — У моего друга.
— Я знаю, она звонила… Кирилл, что с нами будет?
— В смысле?
— Они же нас выследят. Функционалы.
— Выследят. — Я не стал спорить. — Настя, я думаю, что если вы с Иллан откажетесь от своих идей…
— Ну?
— Вас оставят в покое. У меня был разговор… про тебя в общем-то. Но я думаю, что Иллан тоже никто не будет трогать.
Настя кивнула, но ничего не сказала.
— Вы с Иллан были правы насчет Земли-первой, — продолжал я. — Я там был.
— Пятая дверь? — Она оживилась.
— Да. Это мир, откуда пришли функционалы. А все остальные — их экспериментальные площадки. Что будет, если создать мир теократии, мир с рабовладением, мир с усиленным развитием техники, мир без государств… Их это интересует. Больше им ничего от нас не надо. Так что можно спокойно жить. Выбрать ту Землю, которая нравится, и поселиться там.
— Как-то стыдно. — Настя неловко улыбнулась.
— У тебя возрастной максимализм, — сказал я. — Ну подумаешь, экспериментальная площадка! Все равно свобода невозможна. Кто-то из великих сказал, что нельзя жить в обществе и быть свободным от него.
— Это Ленин сказал.
— И правильно сказал. Робинзон — и тот был свободен только до появления Пятницы. — Я глотнул джин-тоника. — Нет, ты права, мне самому чертовски обидно. И, между прочим, в меня на Земле-один стреляли! Я ранен был. Чуть не сдох.
— Да? — Настя подозрительно на меня посмотрела.
— У нас все быстро заживает. Так что к этим сволочам у меня свой счет… и заигрывать с ними я не стану. Но и воевать с ними мы не можем. Ваши глупые детские налеты… чем кончились? Тем, что я положил этих мальчишек. Ну, даже захватили бы вы меня, или Феликса, или Цая… еще кого? Что с того? Пришли бы функционалы с Земли-один, сделали бы новых полицейских. Надрали бы вам уши. Кого в Нирвану, а кого и в расход.
Настя каким-то детским жестом потерла коленку. Спросила:
— Так что, ты с ними не воюешь?
— Нет. — Я покачал головой. — Плетью, знаешь ли, обуха не перешибешь. Я — пас. Я буду работать на своей таможне. А в окно на Землю-один стану выливать помои и показывать оскорбительные жесты — пока им не надоест и они не закатают башню в бетон снизу доверху. И… если ты хочешь… можешь у меня поселиться.
— Очень деликатное предложение стать содержанкой, — фыркнула Настя. — Что, я выгляжу шлюхой, да?
— Нет. Ты мне нравишься.
— Спасибо на добром слове. Нет!
— Что нет?
— Мой ответ «нет»! Я не собираюсь сидеть словно мышь под веником! Получится у нас с Иллан, не получится — все равно мы будем бороться! Лучше умереть стоя, чем жить на коленях!
Прозвучало это смешно, наивно, но абсолютно искренне. Я вздохнул. Кажется, спорить тут было бесполезно… И в этот момент от двери донеслось:
— Зря вы так, девушка.
Я повторил ту же ошибку, что передо мной совершили Настя с Михаилом. Дверь оставалась открытой, чем и воспользовался незваный гость.
Было ему лет сорок, и выглядел он совершенно невинно. Грузный, в сильных очках, с ощутимой залысиной. В руках он неловко сжимал мокрую шляпу — вы часто видите на улицах людей, которые носят шляпы? Простенький серый костюм в брызгах дождя, заляпанные грязью ботинки и плохо завязанный галстук довершали картину. Такими бывают школьные учителя из числа старых холостяков, живущих с мамой и монотонно бубнящих детям о важности образов Базарова и Обломова.
Вот только он был функционалом.
— А вы еще кто? — воскликнула Настя, соскакивая с табуретки. — Что за день открытых дверей?
Я тоже встал, занимая позицию между девушкой и «учителем».
— Это функционал-полицейский, — сказал я. — Наш, московский.
Полицейский кивнул:
— Вы совершенно правы, Кирилл. Извините, что я так, без спроса… работа такая. Вы же понимаете. Меня зовут Андрей. Кстати, очень приятно познакомиться!
— Вот и заходили бы в гости, — сказал я. — Башня у «Алексеевской», прием круглосуточно.
— Не получится, увы. Далековато для меня, оторвусь от функции. Я по юго-западу работаю, но тут попросили помочь… — Андрей виновато улыбнулся. — Собственно говоря, сложившаяся ситуация мне крайне неприятна, в чем-то даже отвратительна…
Я посмотрел на Настю. Ага. Губы-то дрожат. Кажется, проняло!
— Что вы хотите сделать? — спросил я.
— Мне надо решить вопрос с девушкой. — Он виновато развел руками.
— Феликс обещал, что она может остаться у меня, — быстро сказал я. — Вы знаете Феликса?