Издаться можно было и, не состоя в СП, но это было достаточно сложно. По воспоминаниям Александра Чернобровкина обычный член СП имел возможность опубликовать свою книгу примерно раз лет в пять. Если тиснуть роман, то гонорар позволял жить на уровне шахтера (одна из самых высокооплачиваемых рабочих профессий в Союзе). Вот не членам пробиться без волосатой лапы было крайне сложно. Также трудно было втиснуть своё произведение в толстый или средний литературный журнал вроде «Авроры», «Нового мира», «Невы» и им подобных. Возле каждого такого издания кормилась своя группа авторов. Также имело место и перекрестное опыление: «я, главный редактор, в своем журнале публикую тебя, а ты в своем меня».
Любая книга должна была сначала получить рецензию от внештатного рецензента. В некоторых случаях таких рецензентов могло быть несколько. Например, на произведение исторической тематики следовало получить одобрение профессионального историка. То есть отойти от линии партии по поводу каких-либо исторических событий оказывалось просто невозможно.
Это не всё, даже, если редактор одобрял книгу, то она должна была пройти уровень Главлита, а также идеологический отдел. Затем еще она проверялась партийными органами. Уровень их зависел от веса литератора, а также того, какое издательство планировало опубликовать произведение — центральное или региональное. Поэтому рассматривать книгу на соответствие линии партии могли, начиная от горкома, и вплоть до отдела культуры в ЦК.
Фильтрация получалась очень жесткая. Прежде всего, проверялась лояльность писателя к советской власти и официальной идеологии, а также на соответствие произведения принципу «социалистического реализма». При таком подходе становится понятно, почему с таким трудом в СССР пробивала себе дорогу фантастика. Очень уж непонятный для партийных функционеров жанр, слишком много в нём допущений и фантастики.
Не зря с 30-х годов фантастическая литература развивалась, прежде всего, в рамках «ближнего прицела». Тут можно вспомнить Адамова с его «Тайной двух океанов», ряд книг Беляева, Казанцева. Да даже Стругацкие с этого начинали.
Особо тщательной проверке подвергались молодые литераторы. Уже это делало задачу пробиться в союз писателей достаточно непростой, тем более, чтобы подать заявление на вступление, нужно было не меньше двух публикаций. А ведь еще работать нужно было, так что для творчества приходилось выкраивать время по вечерам и ночам. Невероятные мытарства приходились на долю русскоязычных авторов, проживавших в союзных и автономных республиках. В местных издательствах их не ждали от слова совсем.
terramorpher
Отец был поэтом, русским, жил в Северной Осетии. Пытался издаться там в «Региональном» а его посылали в Россию: «у нас тут для своих, издавайтесь у себя там, у вас издательств много».
В российских издательствах его уже наоборот, посылали в региональные: «Зачем вы лезете в центральные, сначала издайтесь у себя в Осетии, потом посмотрим».
Вот такое вот «От Понтия к Пилату».
Была целая схема — он написал диссертацию на пьесы Сергея Михалков, через какие-то невероятные схемы диссертацию смогли передать мэтру, тот написал благожелательную рецензию. Потом отец напечатал несколько стихотворения у нас на Урале (!) используя связи мамы и бабушки, и вот с подборкой газет и благодарственным письмом Михалкова его приняло одно из поэтических издательств. Редактура и подготовка сборника заняла где-то год или полтора. Отец погиб, мама пыталась договориться о посмертном издании (ну хоть как память, даже не ради гонорара), но рукопись таинственно пропала а редактор оказался «невероятно занят».
Я ВИДЕЛ ПОЭТОВ.
Я видел молодых поэтов,
От водки умирающих,
Я видел пожилых поэтов,
Окурки подбирающих,
Я видел яркую звезду,
Пылающей в выси,
Я видел как в большом саду
Запретный плод висел!
Я видел всё!… И ничего!
Я видел, как глаза пылали
У тех, кто прыгнул высоко,
И как потом они упали!
Вам не дадут вкусить вовек
Плода запретного в саду,
Их охраняет человек
Всем людям на беду!
Печально мне, что человек
Бывает хуже зверя,
И перед носом у таких же
Захлопывает двери!..
Оспицов В. Я. (мой отец), 1972 год.
Но и уже проверенные кадры могли легко войти в немилость, если начинали «хотеть странного». Тут опять же стоит вспомнить Стругацких, которые активно писали в 70-е годы. В среде их любителей считается, что в СССР в этот период они почти не издавались. Но от и другое мнение:
jetrabbit
Все повести АБС, написанные в 70-х годах, как-то «Отель у погибшего альпиниста», «Малыш», «Пикник на обочине», «Парень из преисподней» и «За миллиард лет до конца света», плюс первоиздание «Обитаемого острова» в 1971-м, публиковались практически сразу в журналах «Аврора», «Юность» и «Химия и Жизнь». Также были и книжные публикации, к сожалению, сейчас не могу привести данные — но они были, помимо «Полдень XXII век. Малыш» ДЛ, 1976, Л., «Обитаемый остров», ДЛ, 1971, М. («рамочка»), это то, что помню.
Иван Петрович, тут молодой автор пришёл, откажите ему, пожалуйста. Карикатура из журнала «Крокодил» №12 за 1976 год
Неудивительно, что в некоторых издательствах не особо стремились издавать молодых авторов. Зачем, если есть множество уже проверенных старых писателей? А еще лучше издавать Дюма, Сабатини, Стивенсона, Пушкина — они давно умерли, к ним претензий точно не будет.
Только после всех проверок и одобрений, книгу включали в план. Автор подписывал договор с издательством и получал аванс. Остальная часть гонорара выплачивалась после выхода произведения. Дело растягивалось на много месяцев, а то и год-два. Очень неспешно работали и наши издательства и полиграфическая промышленность.
Гонорар советского писателя представлял собой плату за объем в авторских листах с учётом величины тиража. Ставки определялись Советом Министров республики, в которой выходило произведение. В РСФСР в середине 70-х они были равны 150, 175, 200, 225, 300, 400 ₽ за а. л.
Минимальная ставка была 150 рублей, столько платили начинающим автором, еще не вступившим в СП. Это тарифы для региональных издательств. В них обычно получалось пробиться попроще, но и тиражи там были меньше, чем в центральных книгоиздательств. Существовали минимальные выпуски, меньше них обычно выходили только книги, распространение которых специально ограничивалось. Для республик минимум был установлен особо, для каждой свой. В РСФСР он равнялся 15 000 экземпляров. В маленькой Эстонии — 8 000.
По указанным выше ставкам происходила оплата. Если тираж выше нормы, то шла доплата. Например, в региональном российском издательстве выходит книжка тиражом в 30 000 экземпляров. Это уже сразу две нормы. Такое превышение учитывается как переиздание. За них плата шла так: за первое и второе 60% от гонорара, за третье 40%, за четвертое 35%, за все последующие по 30%.
В центральных изданиях минимальная ставка была выше, начинаясь от 250 рублей за массовый тираж. А им считался выпуск книги не менее 50 000 экземпляров. Получается, что издание в 100 000 считалось, как два массовых. При этом если первое издание книги выходило массовым тиражом, то автору платили сразу два гонорара: один обычный, а второй за массовое издание.
В общем, система была весьма сложной, как говорится «без пол литры и не разберешься». Да и с пол литрой получится ли ещё, кто знает.
Кстати, тут еще такая хитрость, как написано выше, за первое издание платили 100% гонорара, затем 60% и так далее, постепенно снижаясь до 30%. Но, если в книгу были внесены изменения, то отсчет начинался снова. Именно поэтому некоторые писатели так любили переделывать свои произведения. Например, Михалков в каждом новом издании пьесы «Смех и слёзы» менял королевство. То оно было шахматное, то карточное, разве что до шашечного с городошным не дошло. Волков своего «Волшебника изумрудного города» тоже постоянно «улучшал». А все из-за этого. Нет, я лично могу понять, кому понравиться, когда гонорары уменьшаются? Автор тоже человек, ему кушать хочется.
Еще интересный момент, советский ВААП в 70–80 годы продавал на Запад произведения даже неугодных власти писателей. Онли бизнес! Причём даже согласия самих писателей не требовалось. Например, Стругацкие в 70-е у нас в стране издавались в десятки раз реже, чем на Западе. Никакой антисоветщины — всё совершенно легально с договором через ВААП. Повести Стругацких исправно выходили в США, Британии, ФРГ, Франции. Мало того, в это время их публиковали в Польше, Чехословакии, ГДР, Болгарии, причём много и часто. Были и экранизации.
Стране была нужна валюта, и она её исправно зарабатывала на интеллектуальном товаре. По воспоминаниям Бориса Стругацкого государство забирало себе 87% гонорара. Но остальное исправно зачислялось на счет автора инвалютными рублями, которые можно было отоварить в «Березке» или заказать товары через «Внешпосылторг». Борис так себе «Жигули» купил в Березке на очередной гонорар.
АБС издавали зарубежные издатели очень интенсивно. Только повесть «Трудно быть богом» до 90-го года вышла 28 раз на немецком, английском, японском, шведском, финском, испанском, болгарском, венгерском, польском, чешском, датском, сербском, португальском языках. За счет этого опальные писатели совсем не бедствовали.
Хорошо в советские времена оплачивалась научно-популярная литература. Если книга была для взрослых, то ставки составляли 100 и 300 рублей за а. л. По какой из них заплатят, зависело от научных степеней и должности автора. Для детских книг гонорар был выше — 200, 250 и 300 рублей. Минимальный тариф повышен и понятно почему — к сожалению, научные звания отнюдь не способствуют тому, чтобы писать просто и ясно, чтобы даже дети могли легко разобраться в вопросе.
Детские научно популярные издания были делом весьма выгодным. За взрослые книги при тираже свыше 100 тыс. экземпляров шла надбавка в 50%, а более 200 тыс. — 75%. За детские же при тираже в 100 тыс. платили 2 гонорара — один по детским расценкам, второй — по взрослым.