- Скажите пароль. Осталась одна попытка, - потребовала маска.
Но я не знал пароль. Следующий вздох отдался болью в груди. Похоже, здесь закончится мой поход. Спускаться на нижние этажи было глупой идеей.
- Ты уверен, что не знаешь пароль? - спросил Бип-Боп с другой стороны двери. Он стоял без доспеха и спокойно смотрел на меня. Знаю ли я?
За жизнь я не видел ничего кроме острова и других гремлинов. Вряд ли что-то из этого хранило пароль. Я даже читать не умел, в отличие от Раг-Бага, только различал надписи на деталях доспеха.
Неожиданная догадка посетила меня. Надпись на каждой детали, десять слов, повторяющихся изо дня в день. "Трудись", "Спи", "Страдай"... Я понял, что не смогу вздохнуть еще раз и времени на раздумья не осталось.
Поэтому я назвал то слово, которое мне нравилось больше остальных.
- Мечтай, - сказал я.
- Пароль неверный, - отозвалась маска.
Я заплакал и застучал в дверь:
- Открой, пожалуйста!
Дверь исчезла, и меня внесло внутрь комнаты бурным потоком Белого Моря. Вода швырнула меня в стену и шлем скафандра раскололся. Спустя мгновение дверь вновь появилась на месте, остановив волну кислоты. Комнату успело затопить: вода поднялась до коленных сочленений скафандра. Но я был жив и жадно хватал воздух сквозь трещину расколовшегося шлема. Капли кислоты падали прямо на мою шерсть, шипя и оставляя болезненные ожоги, а я продолжал дышать.
Отдышавшись, я сбросил расколовшийся шлем и полез наружу. Крепление было узким, и я оставил на его краях много шерсти, пока продирался наверх. Скафандр был безнадежно испорчен, мне ни за что не вернуться в нем на поверхность.
Комната была большой и с высоким потолком. Повсюду стояли полупрозрачные пустые колбы различных размеров и форм. Некоторые были квадратными, некоторые округлыми, а для некоторых у меня не находилось слов, чтобы описать их. Я перелез со скафандра на шкаф, об который сломал шлем, и начал разглядывать кислоту под лапами. Здесь нельзя было и шагу ступить. По крайней мере, я жив.
Маска все еще была на мне. Через ее стекла я видел гораздо лучше, чем раньше, и подмечал самые маленькие детали. Например, на каждой колбе были написаны цифры и буквы. Жалко, что я не умею читать.
- Маска? - позвал я.
- Слушаю, - отозвалась она в ухе.
- Почему ты открыла дверь?
- Мне необходим гремлин для налаживания производства, - ответила маска.
- Чего?..
- Этот цех по сборке неисправен. Ты будешь его чинить.
Я замолчал. Маска говорила бесстрастно, словно мертвая. Никогда не встречал кого-то, кто бы говорил так. Казалось, я ей больше ни для чего не нужен, кроме как для починки цеха.
Раздался механический скрип, и Белое море начало стремительно уходить вниз, словно пол впитывал жидкость. А когда на ровной поверхности плитки совсем не осталось кислоты, пол даже перестал влажно блестеть. Я спрыгнул и потрогал его лапами. Сухой и очень гладкий.
- Следуй за красным маркером, - приказала маска.
Передо мной прямо в воздухе появилась красная точка. Я попробовал потрогать ее лапами, но ничего не получилось.
- Следуй за красным маркером, - повторила маска. Но я вовсе не хотел никуда следовать и тем более я не хотел чинить непонятный цех. Поэтому я просто снял маску и бросил ее на пол, а сам отправился разглядывать колбы.
Колбы были пустыми, если не считать белого порошка на их стенках. Я залез внутрь одного из сосудов и попробовал порошок на вкус - сладкий. Когда-то в них лежал зефир, но теперь он закончился. Я долго вылизывал порошковые стенки, пока голод не покинул меня, а колбы не стали прозрачными и обслюнявленными.
Помимо затопленных коридоров из этой норы вели еще две двери - обе оказались закрытыми. Я поскребся в каждую, пытаясь процарапать или прогрызть покрытие, но покрытия были слишком прочными. У дверей тоже были прослойки прозрачного металла в верхней половине, но он был покрыт плотным слоем зефирного порошка с обратной стороны, так что мне ничего не удалось разглядеть.
Тогда я начал играть с колбами, строить из них башни и коридоры, складывать их друг в друга, сортировать их по формам и надевать на себя. Это было очень весело. Колбы - хорошие побрякушки, жаль, что их не удастся отсюда унести. Наверняка эта нора была комнатой для детенышей, чтобы они могли баловаться и есть зефирный порошок.
Потом я нечаянно разбил один сосуд и порезал лапу об его осколки. Сидя в углу и вылизывая рану, я случайно заметил крошечную коробку, которая почти сливалась со стенами. Она была прозрачной и казалась пустой, но, в отличие от других колб, у нее не было горлышка. На ощупь коробка была такой странной... такой, как...
Как воздух. Совсем никакая на ощупь.
Я стукнул коробку о пол, но она не разбилась и отскочила. Тогда я начал швырять ее в стены и в другие колбы, но по прочности она не уступала входной двери. Что-то было необычное в том, как она стукалась об препятствия. После десятка бросков я понял: коробка была беззвучной. Когда разбилась одна из колб, грохот и звон стояли такие, что у меня шерсть встала дыбом. А этой штуковины совсем не слышно. Очень необычная побрякушка.
Когда мне надоело играть с беззвучной и неосязаемой коробкой, я взглянул на затопленные коридоры и начал звать Йокту. Он обязательно меня найдет и придумает, как вытащить отсюда. Принесет еще один скафандр или что-нибудь. А если не придумает, то мы будем болтать с ним через дверь. Я покажу ему, что нашел, и расскажу про разговаривающую маску.
Остров заворочался: заскрипели и загудели старые механизмы. Неужели ночь уже прошла? Но это значит, что Железный остров уплывет в другое место, где Йокта его не найдет. Или, еще хуже, остров раздавит Йокту, пока будет ворочаться.
Я отыскал маску и снова надел ее:
- Мой друг плавает снаружи. С ним все хорошо?
- Следуй за красным маркером, - равнодушно ответила маска.
И я последовал за ним.
Глава 7.
Механик Железного острова
"Следуй за красным маркером", - с этой фразы начиналась каждое пробуждение.
Здесь легко было потерять счет времени. Кто знает, ночь снаружи или день? Сначала я считал сны, но сбился со счета, когда дошел до пяти.
Двери, на которые светил красный маркер, открывались сами. А после закрывались за спиной. В недрах Железного острова было больше помещений с воздухом, чем я мог представить, и все они были разными: со столами и странными приборами, с запчастями скафандров и с огромными механическими лапами.
Именно в последнюю нору я приходил чаще всего. Маска называла ее сборочным цехом и хотела, чтобы я все починил. Из пола здесь торчали длинные металлические лапы с тремя локтями и со щипцами вместо когтей. Половина сборочного цеха сильно оплавилась, словно здесь бушевал пожар.
Я боялся представить огонь, который мог так сильно оплавить металл.
Сначала маска заставляла носить в сборочный цех всякие штуковины со всего Железного острова. У каждой из них было название. Маска называла их длинными и непонятными именами, которые я сокращал до одного слова. Сварка, резак, ключ, молоток, отвертка.
Эти инструменты были сложными и отличались от тех, что мне доводилось видеть снаружи. Отвертка, например, могла менять наконечник и вращалась, стоило чуть сжать рукоятку, а молоток сам вбивал гвозди, достаточно было прислонить его к шляпке.
Когда все необходимые штуковины были собраны, маска начала говорить, что делать, а красный маркер указывал, где именно. Поначалу все валилось из лап, но время шло, и вскоре я научился обращаться с инструментами.
Самым интересным был резак. Он выпускал тоненький луч острее любых когтей. Резак использовался реже всего, но это было весело: под его лучом любой металл с шипящим потрескиванием распадался на две половинки.
- Соблюдай постулаты самосохранения, гремлин, - предупредила меня маска, когда я впервые работал с резаком. Я все равно нечаянно поджег себя и чуть не сгорел, но с потолка на меня посыпался какой-то белый порошок и погасил пламя. С тех пор мою шерсть покрывал вонючий порошок. Вылизывать его было бесполезно - он свалялся с шерстью. Это было ужасно, потому что с такой шерстью я был некрасивым. Ари-Ару не понравился бы тот неряха, каким я стал.
После работ маска открывала доступ в нору, где хранился зефир. Он лежал в специальных контейнерах: в них было так холодно, что леденела шкура, а от крышек шел морозный пар. Зефира было много, я не удержался и объелся в первый день, а потом долго валялся с больным животом. После этого случая я старался не переедать.
Несмотря на то, что сладостей было много, среди них не было обычных коричневых зефирок, которые мы ели на поверхности Железного острова, а остальными сладостями невозможно было наесться, словно они не были питательными. Я начал худеть.
Маска никогда не высказывала недовольства, не хвалила меня и не рассказывала о себе. Казалось, что если ее снять, бросить на пол и не слушаться ее глупых приказов, она примет это с таким же молчаливым безучастием, как и любой другой поступок. Но ничего не делать было еще скучнее, чем работать, поэтому я работал.
Чтобы не было так скучно, я представлял, что играю в игру.
- Свари скройки В3 и В4, - сказала маска, а красная линия обозначила линию сварки. И вот искрящееся пламя соединяет два маленьких железных острова под названиями Вэ-три и Вэ-четыре, чтобы они стали одним огромным островом.
- Сними крепления с конструкта Б4, - сказала маска, и я откручивал их вращающимися кусачками, представляя, что это огромный гигант своими лапами вырывает плохого гремлина из земли.
Иногда я пытался завести с маской разговор. Если вопросы не касались починки, она не отвечала.
-Ты отпустишь меня?
- Когда производство будет налажено, ты вернешься к работе сборщика, гремлин.
- А где Бип-Боп? Он был тут, внутри.
Молчание.
- Когда я плавал на скайдле Борд, меня кормили зефиром красного цвета и даже с черной корочкой. А у тебя такой есть?