Я продолжал прижимать принадлежащее ей чудное личико к своему животу. Прижимал так, что чувствовал упирающийся в меня чуть ниже пупка ее носик. Она мычала… видимо, от удовольствия… Потом я на мгновение отпускал, ослаблял руки… Ее голова тут же плавно, хоть и торопливо, отдалялась, но я не давал ей возможности до конца соскочить с конца. Как только ее губы спешили выпустить уже привыкшее к нахождению за ними инородное тело и сомкнуться, прикрыв путь к возвращению, вновь толкаю ее затылок к себе. Перебарываю наивное сопротивление. Затем опять как будто даю шанс на освобождение. И снова и снова ей кажется, что независимость ее рта почти достигнута… Но мои сильные руки каждый раз заставляют ее носик вновь соприкасаться с кожей таза.
Я увеличил темп. Долой жалость! Слёзы на глазах обернулись стекающей тушью по щекам.
И вот настает тот сладкий миг, ради которого жертва согласилась на это, вся моя жестокость!
Из меня полилась долгожданная тягучая жидкость. Аси сделала глубокий вдох, и женщина, уткнувшаяся в меня ниже пояса, облегчённо выдохнула через нос.
Орган извергался и извергался в неё. Она округлила щёки, с трудом поглощая поступающую туда массу… проглатывала как что-то вкусное, желанное… Слюни стекают по подбородку.
А я продолжал испускаться. Бьющий внутрь поток приласкавшей меня женщины, всё не ослабевал. Она всё глотала и глотала, и глотала.
Сначала ласково потрепал её по голове и ослабил хватку… Закончил. Но пыл совсем не угас.
— Ох. — прокашлялась Асити, вытирая губы. В какой-то момент она позволила себе подумать: «Мы закончили?»
Но вот опять я хватаю её и толкаю в сторону кровати. Она споткнулась, успев только выставить руки. Во всём происходящем как будто нет любви, только животная страсть. Именно её она и желает сейчас. Стоя на коленях, выпячивает пятую точку, пошире расставив ноги. Накидываюсь на свою добычу!
Со звуком порванной ткани освобождаю лакомые бёдра из плена, отодвигаю бархат трусиков. Схватившись за её волосы, немедля делаю нас единым целым. Подготовка не требовалась, любимая истекает желанием.
Комнату заполнили хлюпающие звуки, несдержанные и учащённые выдохи. Уловив, что Аси специально кричит на полную. К и без того пошлому звучанию… Подключились шлепки. Моя ладонь, не задерживаясь, била по упругим ягодицам, оставляя красноту. С сжатых волос другая рука обхватила её шею, сама Аси выпрямила спину, подвиливая бёдрами.
И наконец смогла повернуть голову для поцелуя.
Этот акт означал чуть сбавить обороты. Да и пыль отпускает с каждой секундой. Как-то она смогла выпить лекарство, доля секунды не больше. А затем…
На лопатках.
Движение наездницы.
Вновь у стены.
Лицом в подушку.
Мы занимались сексом до самого рассвета. Ушли ли гости? Плевать. Ведь мы ни разу не покинули комнату. И никто не смел проверить нас.
— Ах! — словно после боя. Лежим на кровати, потные, усталые. Довольные. Такое количество синяков и укусов будет сложно спрятать. Перебинтованные раны чудом не отрылись вновь.
В этот раз я всё помню. Кровь очистилась от лишнего. Осталось только подобие приятной пустоты. Но мои щёки окрасились красным. Как же…
— Это было прекрасно. — Водит пальчиком по моей груди, пригревшись под боком.
— Кхм… Дико. — Выдавливаю улыбку. — Но мне тоже понравилось. — Сейчас ну совсем не подходящий момент для признания. Так что…
— Кстати. — Нависает надо мной Вердо. — Не знаю, что ты хочешь сказать мне. — Вспоминает мои слова перед боем с Авиктанной. — Но я точно хочу сказать тебе. — Яркаяулыбка.
Моё сердце остановилось.
— Я люблю тебя, Кван Коста.
Глава 43Снова в путь
— Это… — взбодрился я. — Нет-нет-нет! — теряюсь. А Асити непонимающе моргает. — Нет, я! — привстаю, прижав руку к сердцу. — Это хотел сказать я!
— То есть мое признание тебе не понравилось? — улыбается.
— Нет… В смысле да, в смысле.
— Ха-ха-ха! — заваливает любимая меня на лопатки, нежно приобнимая. — Я не глупая, Коста, и так всё вижу. — трется носиком о щеку.
— Да? — не могу отключить барашка. Но, собравшись, — Кхм. Я тоже люблю тебя, Асити.
— Знаю. — закрывает глаза, прижавшись щекой к моему плечу. — И, наверное, уже давно.
— С… С первого… — выдыхаю. — Как-то не так я себе это представлял.
— После такого насилия. — перекусывает губу. — Только в любви и признаваться.
— Хе… — нервный смешок. Затем, наблюдая, как она встает, — Что-то… Что-то изменится…
— Между нами? — морщится, потирая пятую точку. — Ай. — Черт, там синяки. — Нет, с чего бы? — подмигивает. Часть одежды не пригодна в использование, но нижнее белье возвращается на место. — К сожалению. — чуть нахмурилась. — Перед знатью и кланами. — Тошно произносить вслух. — Мы все еще ученик и учитель. Но! — приподнимает палец. — По второй книге правил клана Персиковой Лисы. Страница сорок семь, седьмой пункт, пятый подпункт, про отношения старшей семьи с участниками из вне или внутри клана. — Ого… Вспомнила без запинки. — Ты можешь быть моим фаворитом. — Лишь на мгновение ухмылка погасла. — По крайней мере, пока мы не доберемся до древа.
— Фаворитом? — прижимаю руку к виску и удивляюсь, почему отдача от этой ночи минимальна.
— Это, хм. — Барабанит пальцем по подбородку. — Не совсем отношения в мире знати. Точнее, игра в одну сторону. — Взгляд будто готовится бросить мне вызов. — Фаворит — тот, кто действительно признался в своих чувствах чуть больше, чем дружба. — Я радостно улыбнулся. — И был отвергнут. — Улыбка погасла. — Хе-хе. Дама или муж отвергли, да, но при этом оставляют для признавшегося шанс. На деле никакого шанса нет, просто это еще один инструмент окружить себя верными слугами. Но! — Каждый раз она кайфует, произнося эти две буквы. — Это развяжет тебе руки. Мне-то придется изображать холод, а вот ты…
— Я смогу прямо заявлять о своих намерениях. — Вспоминаю, как бесился из-за Ватзбери младшего. — И если кто-то попробует сблизиться. — Киваю сам себе. — Как фаворит.
— Да-а-а. — Наклоняется ко мне, поцелуйчик в щеку. — Допустим, ты можешь спокойно сказать: 'Не смей прикасаться к ней или… — Играет глазами. — 'Вызываю тебя на дуэль — Уже представляет себе такие ситуации.
Дьявол… Если бы я признался раньше. Сколько бы сопливых страданий и самоистязаний можно было избежать. Вдох, выдох. Больше никаких сомнений, Коста.
— Люблю тебя. — Вроде сказал это пару минут назад, но вот Аси снова услышала заветное, щеки вспыхнули.
— Еще разок. — Шепчет.
— Люблю тебя. — Твердо и уверенно.
— Еще…
— Люблю… — Последнее не дала договорить, теперь поцеловав в губы.
— Всё, пока хватит. — Легонько поворачивает мою голову. — А то во мне нет сил на новый раунд. — Потянулась. — Еще никто меня так не насиловал.
— Кхм… Асити… — Отвожу взгляд, а любимая смеется.
Опускаю голову, думаю. «Пока мы не доберемся до древа».
— А что… Что мне нужно сделать, чтобы и перед твоей семьей…
— Коста. — Прервала. — Об этом. — Кивает сама себе. — Подумаем позже. Ладно? — Приподнялись уголки губ.
— Да. — Провожу рукой по волосам. Уверенность уверенностью, а меру надо знать. — Сегодня снова в путь?
— Пора. — Укладывает волосы. — Остается только решить, прямой путь до дома или через город розовых. — Бросает взгляд на меня.
Просьба падшей легенды. Хм. Я уже извинился перед тобой, завиток.
— До Икубуса ведь далеко?
— В самую глубину Дома Греха. — Кивает Аси. — И… М. Заход через розовых и так будет сравним с вылазкой на территорию врага. — Продолжает разминать тело. — Даже маленький город встретит меня не очень радушно.
— Значит, и думать нечего. — Сажусь на край кровати. — Мы пройдем по границе, но отправимся дальше. Прямо к Персиковому древу.
— Спасибо, Коста. — Теплый взгляд. — Или теперь тебя называть мой зайчик?
— Это… — Скривились мы одновременно.
— Согласно, звучит ужасно.
Комнату заполнил новый смех.
Через час другой мы смогли привести себя в порядок и наконец покинули комнату. Последствия торжества налицо. Поместье походит на поле боя. Всюду бардак, пахнет алкоголем, все еще несколько бессознательных тел лежат прямо на полу, кто-то даже свисает с перил. На люстре чьи-то трусики… Помятые горничные пытаются в уборку, но одну стошнило в горшок с цветами. Хе. Особо забавно, что чернокожая женщина так и продолжает методично танцевать посреди беспорядка. Похоже, это её обычное состояние.
Перешагивая Шутов, слышим звон посуды со стороны кухни. Придя на звук.
— Доброе утро. — машет рукой Виви. Она в полном порядке и заварила себе чай, приготовив яичницу. — Тут много, угощайтесь. — тыкает вилкой.
— Мисс Виви, вы сами себе готовили? — наливает Вердо еще горячей воды, предварительно насыпав кофе.
— Бедолаги не в состояний. — снова указывает вилкой. Хе. В углу спина к спине спят два повара, один из них все еще сжимает котелок. Вчера они работали на пределе. — Кушай, Коста.
— Да, спасибо. — едим из одной сковородки. Это странно… Но пусть альбиноска выглядит как всегда бесчувственно. Этим маленьким завтраком она будто говорит: «Досвидания, друзья».
Несколько минут непринужденной беседы прерывает Авики.
— Кха-а-а! — облокачивается он плечом о дверь. Взъерошен, почти голый, благо накинул халат. — Воды-ы-ы-ы.
Виви, как знала, приготовила целый графин. Торн, проливая половину, вылил себе в рот.
— Ух! — льет остатки на волосы.
— Хорошая ночь? — хитро улыбнулась Асити.
— Все болит. И даже то, что не должно болеть. — не то вздрагивает, не то с удовольствием вспоминает. — Перу раздвинула все возможные горизонты.
— Мы кушаем… — скривилась Виви.
— Хе-хе-хе. — садиться на стол. — Когда отправляетесь?
— Собраться дело быстрое. — отпивает Асити кофе. — Громких прощаний не надо, так что через пару часов.
— Понятно. — кивает Авики. Взгляд на меня, взгляд на неё. Выжидает.