— Ладно, — легко согласился Рота. — Потом убью, — добавил он, подумав, — когда он тебе надоест и будет не с тобой. Возьми подарок. Тебе понравится.
Мальчик раскрыл ладони. В них лежала искусно сделанная бабочка. Хорошая работа. Выглядела, как живая. Большие оранжевые крылья застыли в взмахе.
— Прелесть, — прошептала Айна, делая шаг навстречу и протягивая руку. Мальчик бережно вложил в раскрытую ладонь свой подарок, говоря:
— Ты улыбнулась. Ты такая красивая. Я сразу подумал о тебе, когда увидел, как эта бабочка порхает. Она такая же, как и ты. Вы должны быть вместе. Вместе в моем озере!
— Рота! — Айна покачала головой. — Что мне делать в мертвом озере? Я ведь такая живая!
— Но я так хочу! — плаксиво заговорил Рота. — Чтобы ты жила в моем озере! Почему тебе можно хотеть чужака, а мне ничего нельзя! Это несправедливо! Вы, взрослые думаете только о себе!
— Так это была живая бабочка? — спросил я, уточняя. — Лучше бы она летала.
Айна посмотрела на меня, улыбнулась. Поднесла ладошку ко рту и легонько дунула. Застывшие крылья бабочки дрогнули. Красивое насекомое зашевелило лапками и легко слетело с ладошки.
Мы заворожено провожали полет бабочки. Даже Рота улыбался, смаргивая с глаз крупные слезы. Его душила обида. Деланная радость быстро прошла.
— Мой подарок, — я вздрогнул, чувствуя чужую злобу. Попытался разрядить обстановку, задавая вопрос:
— Я твоего папу не знаю? Мне, кажется, я встречал его. Твое лицо мне знакомо.
— Мой папа, погиб воюя с такими, как ты! — Мальчик зло посмотрел на меня. — Но на тебе нет метки. Ты не убийца моего отца. Жаль: моя месть не знала бы границ.
Услышав такое, я подумал, что мне повезло, но в слух спросил другое:
— А почему он воевал? — бесполезно же воевать против титанов, это все знают. Но мальчик думал иначе и надменно ответил:
— Потому что он — мужчина.
Я обдумывал сказанное, и чем дольше длилось молчанье, тем больше я понимал, что это война на века, раз такое может говорить ребенок, для которого погибший отец, является эталоном поведения.
Видно я сильно задумался. Мальчик уже полностью исчез, оставался лишь неоновый контур под деревом. Вот ободок вспыхнул и сверкающие искры рассыпались по траве. У ствола никого не было. Если бы не порхающая бабочка, решил бы, что увидел очередную иллюзию своего мозга.
— И куда делся странный мальчик?
— Он не странный. Он — влюблённый. Ушел на свою тропу времени. Люди так передвигаются. И я тебя привела аналогично.
— То есть любой мог остановиться возле дерева?
— Конечно.
— И твоя мама? — ужаснулся я.
— Если бы захотела меня найти.
— Ужас какой, — оцепенело проговорил я.
— Ничего ужасного.
— Люди, — хмыкнул я, свыкаясь с новой реальностью. Не понравилась мне мысль, что вместо мальчика, я мог увидеть маму, спокойно курящую трубку в теньке, и наблюдающей за нами. Сменил тему. — Влюблённый. Мал парень еще для любви. Пускай подрастет. Но вот тропы во времени… Как вы ходите? Сокращаете расстояние? Как такое возможно?
— Я не понимаю твоего вопроса, — улыбнулась Айна.
— Ты говоришь: все люди так могут! Но я-то не могу. Я даже не понимаю процесс. Для меня небо-небо, земля — земля, воздух вокруг без уплотнения, я не могу в нем просачиваться и тем более ходить сквозь.
— Но ты и не человек, — резонно заметила Айна.
Я рассмеялся над глупой и неуместной шуткой.
— Как это?
— Ты прилетел со звезд. — начала терпеливо объяснять дикарка. — Ты служишь титанам. Ты не человек.
— Тогда кто я?! — определенно девушка начинала меня злить. Я не человек! Подумать только. Да любой кадет скажет, что все люди произошли от Хендра, а он самый настоящий человек. У нас у каждого его ДНК. Мы все прямые потомки от одного святого колониста.
— Не знаю, — честно призналась Айна. — Ты похож на нас. Однако ты не умеешь ходить сквозь время. Ты не умеешь менять сущность. Я не знаю кто ты. Но ты не похож на тех солдат, что рядом с тобой. Ты другой. Не такой, как мы, но и не такой, как они. В тебе есть частица. Есть то, что так нужно нам. Мы знаем. Нам это поведало летопись времени. Да и мама уверена… — под конец своего торжественного разговора спокойно сказала девушка.
— В чем? — прошептал я.
— Я не знаю кто ты, — слабо улыбнулась девушка. — Но я знаю, что ты должен сделать. — Она взяла меня за руку. — Пойдем. Я покажу тебе место, где время течет медленно.
9.1
Кажется, прошло четыре дня в том месте, где время течет медленно.
А может и пять.
Не уверен.
Мы иногда ели, спали и ходили купаться. Да, здесь было море и солнце. А в том мире, одни непроходимые джунгли и непрекращающейся дождь. Я стал забывать капрала Гнедовича, флот и колониальную миссию.
Пропади все пропадом. Всех вытеснила нежная и всегда радостная Айна.
Мы вставали с широкой кровати, чтобы снова лечь, так как не могли оторваться друг от друга. Какая война? Весь мир остался за окном ветхой хижины и весь мир стал Айной, дикаркой со смешной колониальной планеты. И я не влюбился, если что. Я же военный моряк! У нас во флоте мужики из другого теста сделаны. Тем более я девушке обещал. Да, и командование бы не одобрило: какая любовь-морковь, лезь, давай под воду, да минируй.
— Отпусти мою руку, — тихо попросила девушка.
— Что? — встрепенулся я, выныривая из дремоты. Айна подергала свою руку в моих тисках, пытаясь освободиться. Улыбнулась:
— Мне бы перевернуться.
— Конечно! — согласился я. Она действительно перевернулась и очень комфортно прилегла под мой бочок, так что сон сразу пропал.
— Эй! Ты же уже похрапывал!
— Я уже проснулся и бодр, как никогда.
— Давай просто отдохнем и поговорим, — девушка проворно скользнула ящерицей на другой край кровати, забивая пространство между нами подушками и бесконечными валиками. Я слабо отмахнулся, сметая перьевой барьер, удобно ложась на живот и закрывая глаза. Дремота сразу деликатно взяла в свои тиски, решив не терять времени, и убаюкать. Глаза предательски сомкнулись.
— Конечно, давай поговорим. — Ее волновало только две вещи: долгий секс и бесконечные разговоры.
— Во что ты веришь? — спросила Айна.
— В ВМФ, — не задумываясь ответил я. Девушка от меня отшатнулась и чуть не упала с кровати. Подвинулась. Ближе. Я почувствовал дыхание и непроизвольно улыбнулся, когда она стала склоняться. Кажется, тоже долго не могла без меня. Глаза лучились от любви. Но вот изломленные брови изменились от удивления в изгибе еще больше. Губы дрогнули в чуть заметной улыбке.
— Правда? Очень интересно. А что это?
— Военно-морской флот, — терпеливо расшифровал я и, не удержавшись, погладил длинные черные волосы, в очередной раз удивляясь шелковистости, чистоте и чуждому сиянию. Девушка терпеливо снесла процедуру.
— И всё? — настойчиво попыталась уточнить она, дружелюбно отводя мою руку в сторону, когда я потянулся к волосам снова. Теперь в глазах ее играли смешинки и где-то там на краю бездны плясали у огня бесы. Я вздохнул. Так и не мог привыкнуть к резким перепадам в беседе и смене тем.
— Ну, милый? И всё?
— Да нет же. Есть много всего, что для меня важно. Зачем тебе?
— Я хочу лучше тебя знать. Мне важно, о чем ты думаешь. Во что веришь. Ты же веришь во что-то? Кроме, — девушка запнулась, — ВМФ?
— Конечно, — согласился я и снисходительно хмыкнул.
— Во что?
— В присягу.
Айна покачала головой, внимательно меня слушая, показывая заинтересованность. Меня пробрало. Любил про армию поговорить. Про долг и честь. Про Родину. Про погоны и корабли. Я знал, что девушкам подобное не особо интересно, но Айна всем своим видом показывала, что она не такая, подталкивая меня к развитию темы.
— В погоны верю! — Я кивнул головой, подтверждая свою мысль. Не оспоримый факт — в армии главное погоны. — В винтовку. — Разговор меня очень увлекал. Горячил.
— В винтовку? — растерянно переспросила Айна, хлопая длинными ресницами.
— Ага. Но в ней главное патроны. — Я тяжело вздохнул. — Без патронов винтовка почти бесполезна.
— При вас была винтовка. И нож. И топор. И дыхание огня. Как вы его называете?
— Огнемет! — оживился я.
— Ог-не- мет, — по слогам повторила девушка и печально добавила, — и винтовка.
— Без патронов, — я не удержался от горячи. Какие мы родственные души оказывается! Я и не думал, что дикарка так может понимать важность боеприпасов.
— А что, если бы они были? — осторожно спросила Айна. Я не заметил перемены, с жаром развивая мысль:
— Да, всё по-другому!
— Всё? — Девушка погрустнела. Голос ее дрогнул. И я остановился, так как уже себя видел бегающим по лагерю нойдманов и стреляющим из плазменной винтовки в разные стороны. Вряд ли аборигенам помогла местная магия, игра в камни и странные дети. Я бы точно «набегал» на пару медалей и не задумываясь одну подарил хорошему парню Ильюхе. Видение стало блекнуть, и я снова вернулся к Айне. Девушка куталась в пятнистые шкуры и старательно отводила взгляд в сторону.
— Чего ты? Обиделась что ли?
— Нет.
— А, что тогда?
— Просто остро почувствовала тебя ментально и мне стало холодно и не уютно.
Я прислушался к ощущениям: по мне так жара, даже укрываться не хочется.
— Пройдет, — сказал я.
— Пройдет, — вздохнула она.
Айна погладила меня по небритой щеке. Заглянула через глаза в душу. Всколыхнула там ворох несбыточных грез и прошептала в ухо:
— А ты меня возьмешь к звездам?
Ну, вот о чем я говорил: резкая смена темы. Как к такому привыкнуть? И темы то все скользкие. Щекотливые. Умеет найти.
— Чего? — переспросил я, сделав вид, что не понял. — Куда?
— Домой. С собой.
И тут меня начали мучать противоречия.
И я решил помечтать.
Я подумал, что привезти девчонку с колонии не такая плохая мысль. Все завидовать станут. У нас таких нет. Даже среди моделей. Потом представил, что захожу домой. С порога кричу: «Мама, это я, Витюля. И я не один!» А она мне: «Ты? Вернулся? Так быстро? Как двенадцать лет прошло? И кто там с тобой? Какая еще Айна? Жена твоя? А почему в шкурах? Ах, с колонии. С какой? Ах, с Земли. Нет. Не слышала про такую. Ты редко писал. Ну, поживите в летнем домике с недельку. Нет, постой. Зачем с недельку? Двух дней хватит показать ей всё. А потом лети обратно. На колонию свою. У тебя же там квартира. Жена. И новая жизнь.»