— Вы думаете, что я, это не я?
Пальцы замерли. Женщина подняла голову и недоуменно посмотрела на меня.
— А разве не так? — спросила она.
— Что это за игра? Должен быть вопрос- ответ, а не вопрос- вопрос. У нас так, кап три любил отвечать. Ты ему задаешь вопрос, а он вечно тебе встречный. Никогда прямо не отвечает. Так вы думаете, что я, это не я?
Она раскурила трубку. Поморщилась от едкого дыма.
— Ты сам знаешь, что ты, это не ты. Ты даже помнишь момент, когда в твое тело пришел другой. Ты тогда умер. Пускай ненадолго, но ему хватило времени для проникновения. Когда ты открыл глаза, вас было уже двое.
Я вспомнил, как тонул в учебке. Вспомнил, как бил инструктора. Вспомнил, чужую агрессию в своем теле. Сам бы я так поступить не мог, слишком закодирован на подчинение. Нет у меня свободных мыслей. Я изначально раб и прислуга, хоть и офицер. Видно тот, кто вселился в меня об этом не знал или, скорее всего, ему было всё равно до таких мелочей, как субординация и трепет перед высшими.
Я кивнул, соглашаясь.
— Вы зовете его, Иваном. Почему?
— Нет, дружок. Теперь мой вопрос.
— Справедливо. Слушаю.
— Кто такой кап три? Это ваш шаман? Колдун? Что он умеет делать?
— Сколько много вопросов. Восемь! А можно я тоже так буду спрашивать?
— Отвечай!
— Хорошо. Не нервничайте. Кап три — это капитан третьего ранга. Он не шаман и, если колдун, то немного: интендант корабля, через него проходит весь закуп и списание провизии и прочей матчасти. Очень хитрый и коварный тип. Вы удовлетворены?
— Теперь я знаю о вас больше, инопланетник. Ядовитые твари, давить вас надо!
— Так почему вы зовете его Иваном? — решил свернуть я с опасной темы: мама Айны завелась не на шутку.
— Потому что это его имя. Разве не так? Легенды не врут. Летопись времени показывает правду и называет все сущности своими именами.
— А я откуда его знаю? — уныло протянул я. Я действительно знал о Иване раньше знакомства с местным святилищем, да и оно мне правды не открыло. А то, что открыло, об этом у меня будет следующий вопрос.
Женщина раздраженно передернула плечами.
— А я откуда могу знать, почему ты знаешь, но не помнишь источника информации? Может проблема в тебе? Может тебе нужно вспомнить? Что-то важное? Чтоб ты стал истинным Иваном, а не Витюлей Рябиным.
— Я не Витюля. — Теперь я нахмурился. — Я — третий лейтенант Рябин.
— Это пока, — отмахнулась от меня трубкой женщина. — Ты вспомнишь, и Иван придет.
— Вспомню, когда?
— После встречи с червем. Скорее всего, ты умрешь, но последняя мысль в твоей голове, — тут она болезненно поморщилась, словно съела кислый фрукт, — станет раскрытием тайны. Я ответила на твои восемь вопросов?
— Вполне, — согласился я. А сам внутренне подобрался, готовый выдавать из себя дальнейшие тайны ВМФ. Однако она спросила о другом.
— Пирамиды. Если мы их будем затапливать, вы будете строить новые?
— А, что? Этих мало? — ощетинился я, не сразу беря себя в руки. Кретины. Дикари! Я ведь на этой колонии из-за вас! Дались вам наши маяки!
— Ты кап три что ли? Интендант?
— Нет. Я — водолаз, — сразу испугался я.
— Тогда отвечай на вопрос.
— Конечно, мы будем строить маяки, как бы вы не уничтожали строения. Скорей всего в разных точках вашей дикой, недоразвитой и несчастной планеты: до всех не доберетесь.
Женщина удовлетворенно пыхнула трубкой и спокойно сказала:
— Нам нравятся пирамиды. Стройте много. — И я не понял: она разрешила или слова прозвучали, как сарказм?
— Теперь я?
— Давай. По- последнему. Утомилась.
— Что это за история с королем? Неужели вы верите в то, что от меня может родиться ребенок, так значимый для вашей истории, планеты и священной войны с титанами?
— От тебя? — Пыхнула трубкой женщина и глаза ее округлились. Хочется верить от пряного табака. — От тебя, третий лейтенант Рябин, нет. Не строй иллюзий. А вот от него, будет король.
— А давайте вы нас отпустите? Все-таки я тоже помог вам с королем. Не только он.
— А давай ты не будешь умничать?
— А, если я убью червя? Вы отпустите меня и заодно моих товарищей?
Женщина нахмурилась:
— Мне кажется ты много задал вопросов. Я же просила: по- последнему.
— Так отпустите?
— А ты знаешь, давай. Всех отпущу. Даже тех, кто будет рядом с тобой.
— Я буду не один? — У меня приоткрылся рот в изумлении.
— Все, кто живой остался, тоже примут участие. Червь очень голодный. Пускай племя развлечется. — Мать племени утомленно зевнула. — Иди уже.
— А ваш вопрос?
— Мой? — она задумалась. — Слушай, а когда вы улетите? Сколько можно вас истреблять, чтобы вы поняли, что мы вам не рады?
Я потупил глаза и тихо сказал:
— Никогда. Титаны никогда не бросают свои колонии.
13
Я сразу признал парней.
А, кто, как не они? Последние из живых. Наверное, специально оставили, напоследок, помня, что мы изначально держались вместе.
Прохорович перестал сутулиться и распрямил привычно плечи перед офицером. Обвисшие усы старика затопорщились, но бывалый солдат не торопился с вопросами. В глазах его мелькнула искра надежды. Мелькнула и погасла. Ильюха радостно засопел, развел руки для объятий и медленно их опустил, поймав суровый взгляд капрала. Подавил в себе порыв броситься на встречу, передумав в последнею секунду. Стушевался. Спросил:
— А, почему в шкурах?
Сережка привычно хлюпнул носом, протягивая слезливо, вместо приветствия:
— Морячок, вот и свиделись.
Я кивнул ему и стал раздеваться до полосатых плавок с золотыми якорями, отвечая на вопрос:
— Да, так получилось.
— Мы здесь из-за тебя? — грозно спросил капрал. Я предпочел не ответить. — Остальных обнулили. Не дождались помощи. Спасибо за дополнительно прожитые дни. Настало время?
— Не за что, — я потупил глаза.
— Значит настало, — вздохнул капрал.
— Я волновался, — признался Сережка. — Места себе не находил. Переживал. Ты живой! Мы — живые! Это хорошо.
— Да. Время тянулось томительно долго! — признался Ильюха, беззлобно глядя на молодого новобранца. — Гадали, какой ты смертью погиб. Я вот думал, что тебя сожгли и съели. А мы вот у воды стоим. У твоей стихии. Ты же подводник? Обманул что ли всех? — дембель мне подмигнул.
— Ты ведь не предал армию, сынок? — строго спросил Прохорович. Я покосился на сурового старика.
— Да, нет, конечно! — ответил за меня Ильюха, пораженный таким вопросом, не меньше. — Как он мог?!
Капрал не сводил с меня настороженного взгляда.
— Нет, — буркнул я.
— Вот видишь! — облегченно выдохнул здоровяк-дембель.
— Вижу, — спокойно сказал капрал. — Все вижу. Мы думали, тебя за пытали, что ты погиб, как настоящий космопроходец, гадали, какую бы монетку титаны кинули тебе на гроб.
— И какую? — мне стало интересно.
— Мнения разделились, — уклончиво ответил капрал.
— Прохорович сказал, что медяк, а мы с Серегой голосовали за два серебряника.
— Много, — я улыбнулся.
— Как ты выжил? Я думал, из тебя все соки выжали! — воскликнул дембель.
— Не все, — ответил я Ильюхе и вздохнул. Моя печаль передалась Сережке, и новобранец тревожно снова захлюпал носом. Совсем видимо пацана простуда заела. Капрал погладил солдата по лысой голове, поморщился наколовшись о жесткую щетину, и спросил у меня:
— А браслет где?
— Отобрали.
— Небось сам отдал?! — грозно спросил Прохорович.
Я не удержался, вспыхивая:
— Капрал! Вы меня в чем-то подозреваете?!
— Конечно.
— И в чем?
Старик, не задумываясь сурово бахнул, убивая словом:
— В измене!
Парни переглянулись и сочувственно посмотрели на меня. У меня закружилась голова от таких серьезных обвинений. Руки судорожно комкали штаны, пытаясь сложить в правильный квадрат. Постоянно вылезали края. Надоело, в сердцах кинул под ноги. Одна штанина тут же размоталась и укоризненно застыла в немом вопросе. Из толпы аборигенов вышел ненавистный добряк Фальгус. Он делал шаги к нам степенно и важно, полный достоинства и обожания Айны. Я даже застыл, забыв, чем занимался. Вот и настало время кровавых разборок. Представляю, что скажет капрал, когда услышит историю до конца. Дикарь остановился в паре метрах от нас, сплюнул и кинул мне нож под ноги. Клинок почти по рукоять зарылся в грязном песке. Чуть в щиколотку мне не попал. Я с непониманием посмотрел на гнутую гарду: сейчас станем драться на ножах что ли? Потом перевел взгляд на аборигена: теперь самое время для выяснений, никак не подождет?
Воин прокашлялся:
— Вряд ли ты убьешь червя-саама, но вдруг поцарапаешь, — начал медленно Фальгус, стараясь не забыть каждое слово из подготовленной речи. Обреченно вздохнул. Забыл. Повисла пауза. Здоровый бицепс надулся на руке, но это никак не помогло мозгу. Дикарь моргнул рыжими ресницами, отмирая, и продолжил. — Тогда капля крови въется в клинок. Нож, благодаря не тонущей рукояти, всплывет. Я, конечно, выловлю его, когда пройдет время и червь успокоится, и опустится на дно, переваривая четыре священные жертвы. Потом я заменю рукоятку и сделаю важный артефакт: нож Душ, окроплённый кровью саама. Клинок пройдет через столетия и всегда будет убивать титанов. — Рыжий детина, слащаво улыбаясь, сделал несколько шагов назад и уже в толпе добавил. — Получится отличный нож. Жаль, ты его никогда не увидишь.
— Никогда не говори никогда, — сурово сказал капрал и высморкался в сторону дикарей. Чихать он хотел на опасность: на аборигенов, червей и смерть. Старик не скрывал своего призрения.
— Жаль, — пробормотал я, наклоняясь и вытаскивая водолазный нож из песка.
— Священные жертвы? — переспросил побелевший Сережка. Тощие коленки его заходили в нелепом танце. Я улыбнулся, вспоминая балет в большом театре, виденный перед отправкой на фронт.
— Кого мы должны убить? — забеспокоился Илья. — Саама? Легендарного водяного дракона?!