— Мне не надо, — прошептал рядовой.
— Не надо? — нахмурился старик. Он искренне не понимал, как можно отказываться от пальцев. Пришьют же. Главное успеть донести. Его взгляд искал поддержку у нас, но все завороженно смотрели в раскрытую ладонь рядового пехотинца. Факел у Ильи нещадно закоптил, затрещал и пламя заволновалось, готовое потухнуть.
— Больше не надо.
— Вот ведь заладил! Почему?!
— Потому что это не мои пальцы!
Мы с Прохоровичем посмотрели на Илью одновременно. Здоровяк отмер, задышал и пожал плечом: с кем не бывает, попутал самую малость.
— Дайте теперь я посмотрю, — потребовал капрал, шагая вперед. — Пальцы спрячь! Найдем хозяина — отдадим.
Внутри рубка выглядела еще хуже, чем снаружи. Ни одного целого предмета. Всё разбито. Уничтожено в труху. Пострадала не только техника, но и мебель.
— Тут или граната какая разорвалась или жгли из трех огнеметов, — сделал вывод Илья, подсказывая капралу основную правильную мысль. Старик не поверил. Повернулся на голос, грозно зыркая из-под мохнатых бровей, и спрашивая:
— Какая граната?
— Зажигательная? — наивно предположил Илья, голос его дал «петуха».
— Где ты такие гранаты видел? — Прохорович поднимал ботинок, угодив в большую лужу крови.
— Может морская? — спросил Ильюха уже обращаясь ко мне. Я отрицательно покачал головой. Какая граната? Тут похоже зажигательный снаряд разорвался. От пилотов три пальца осталось. Я зажмурился непроизвольно. Подумать только. С семи человек три пальца. Да, это уже не война. Это истребление звездной пехоты. Со всеми последствиями и привлечением главных сил. Однако капрал не сдавался и что-то продолжал искать в мусоре.
— Есть! — через некоторое время нашел. В голосе его не было радости. Он же искал? Вот и нашел. Армейская логика сработала и привела к успеху. В руках старик держал обугленный пенал. Открыл. И из-под черной трухи извлек новенькие часы. Я такие носил, когда по короблю бегал. Шагомер называются. Это, конечно, аварийный передатчик был и только внешне на фитнес-браслет походил.
— Работает. Вот техника у титанов! Верхние сгорели, а нижний, как со склада! Работает! Учитесь, черти! Ага. Запустил. Теперь нас точно найдут. Жаль только одни. Придется держаться вместе и никому, — ветеран посмотрел на Сережку и почему-то на меня, — не потеряться. Пошли. Говорил же: ничего здесь нет.
— Опять в дождь что ли? — уныло протянул Илья. Сережка пальцем стал чертить в саже на стене кривую линию, глядя на меня невинными глазами. Я тяжело сглотнул, поперхнувшись спертым воздухом и вязкой слюной.
— А, ты хочешь остаться в могиле? — зловеще протянул капрал и первым пошел к выходу.
4.1
В могиле никто не захотел задерживаться. Меня даже пару раз толкнули, когда выходили. Так и не понял кто. На свежем воздухе взял себя в руке и решил поиграть в лейтенанта: отдал приказ, что будем ночевать рядом с рубкой. Не покидала меня мысль о других уцелевших. Не верил я до конца, что остались мы одни. Да, и если прилетят поисковики, то с головы транспортника начнут искать уцелевших.
Такая же мысль пришла в голову капрала, но сразу старик не сдался, решив по вредничать. Он явно не возразил, но всем своим видом показал, как ему дороги моряки, особенно третьи лейтенанты.
Мысль никуда не идти на ночь, очень понравилась рядовым. У меня даже очки авторитета появились и через полчаса мы сидели под навесом и ели, изловленную Илью шиши. Не удивлюсь, если ту самую, что минут пятнадцать назад хотела откусить мне ногу. Парень мастерски умел охотиться на падальщиков — сказывались года службы, проведенные на колониальной планете и еще лучше умел готовить тварей на углях. Сносно получилось. Главное, чтоб на аромат никто из хищников не пришел. Я подозрительно вглядывался в зловещую темноту и передергивался иногда от резкого шелеста листьев. Тогда капрал хмыкал и любовно поглаживал ствол огнемета.
Еда сближает. Под конец Сережка мне подмигивал, пытался напеть мне детскую песенку про северный флот, который не подведет. И даже наряд в не очереди и первая смена ночной вахты, никак не испортили настроение новобранца. Капрал надулся, когда его страшные приказы про игнорировались. Илья похлопал успокаивающе его по плечу и решил отойти за деревья. Ел он в последнее время больше других, но не всё подряд, как его молодой товарищ.
— Пацаны! Смотрите! — закричал Илья из темноты через некоторое время. Я вздрогнул от неожиданности, а салага на всякий случай вжал голову в плечи, обрывая свои бессмысленные бормотания. Старик сразу нашел, что ответить:
— Слышь! «Пацан»! Я, между прочим, капрал. А Виктор у нас — лейтенант. Хоть и морской.
— И что? — невозмутимо отозвался неунывающий здоровяк. Факел, где он стоял, подрагивал небольшим пятном, практически ничего не освещая. — Он, что? Не человек что ли?
— Морячок, — блаженно протянул Сережка. Пламя костра осветило его счастливое лицо. Я покосился на лопоухие уши и незлобно выругался в полголоса:
— Да идите вы, заморыши.
— Что там у тебя? — грозно рявкнул капрал, косясь в мою сторону — услышал.
— Идите скорее сюда и сами увидите! У меня нет слов для описания! Нисколько не пожалеете!
— Смотри, как бы самому потом жалеть не пришлось, — проворчал старик.
Не хотелось, конечно, никуда идти. Пригрелся. У меня всё ломило: каждая мышца, суставы и сухожилие. Я сам сломался. Развалился на сотню частей. В жизни не поднимусь. Капрал сразу понял мое состояние и захотел вернуть потерянный авторитет себе. Поднялись мы одновременно. Слишком резко. У меня хрустнуло колено, а старика повело вправо. Чуть не упал! Тоже устал. Капрал незлобно ругнулся в полголоса:
— Да, черт с ним.
Я тоже выдохнул свободно. В самом деле: глупо. Нашли, что делить. Тем более я все равно старше по званию. Как ни крути. Опять же зарыли меня — вину должны чувствовать, вот — это настоящий промах в венце капральской карьеры. А тут, зачем соревноваться?
Так я думал, пока мы шли к Илье. Парень призывно махал факелом по круговой, а потом ткнул в черный валун рядом с собой, говоря:
— Вот.
— Что «вот»?! — сразу огрызнулся Прохорович.
— Камень, — многозначительно сказал рядовой.
— Ты, идиот, что ли? Мы ради камня сюда шли?! — взорвался сразу капрал.
Я вспомнил как пару раз запнулся в темноте о сплетенные корневища и тяжело вздохнул — надо еще обратно возвращаться. Сережка завыл. Тоненько и жалобно. Худенькая его рука вытянулась, а скрюченные грязные пальцы стали показывать на валун. У меня выступил пот подмышками. Рука, сжимающая деревцо-палку, стала мелко подрагивать. Испуг не проходил и сердце непривычно застучало в груди, отбивая незнакомый ритм.
— Ага, — обрадовано протянул Илья, — проняло, салага? А меня представляешь, как проняло? Я сел, а он, как захрипит, как заморгает!
Сережка сильнее завыл.
— Свети! — буркнул старик.
Теперь и я увидел. Но не поверил. Мозг отказывался верить. Я не мог сложить картину. Восприятие не работало. Мне показалось, что на валуне, в расщелину, засунут человек по грудь. Но я не видел никакой расщелины! Человек поднял голову и на черном лице его блеснули глаза. Он смотрел на нас и губы его медленно раскрывались.
Сережка присел, озираясь по сторонам.
— Черт, — пробормотал капрал, включая огнемет, — ловушка!
— Нет никакой ловушки, — покачал головой Илья. — Захотели бы, давно нас накрыли.
— Точно. — Старик расслабился, но огнемет не выключил. — В рубки могли бы. Мы там, как котята в мешке были.
Я подошел к камню. Осторожно потрогал шершавую поверхность. Приблизился к человеку. Илья услужливо подсветил. Я с ужасом смотрел на идеально выточенный пилотский костюм, в черное лицо, в сумасшедшие глаза и с каким-то запозданием понимал, что передо мной человек в камне. Но кто? Кто? Мог туда его засунуть? И где ноги? И как… Казалось он просто рос из камня. Шевелил губами, вращал глазами, силился что-то сказать. Внезапно я понял: он живой!
— Старина, — зашептал я, забеспокоившись. — Сейчас мы тебя вытащим.
— Не трогай его, — остановил меня капрал. — Ему не помочь. Теперь он — камень.
— Как не помочь? Он же живой!
— Он — камень! Остынь, Витюля.
— Вот и пилота одного нашли, — шмыгнул носом Илья. — Неожиданно, правда? Заметили? В этой жизни всё случается неожиданно. Незавидная жизнь у пилотов. Летят, бороздят космос. Чистенькие и наглаженные мундирчики. Кушают всегда вкусно и фрукты по утрам дают. У них питание особое, Серега, не каша, как у нас с тобой. А потом ты — камень и ничего тебе не нужно.
— На его месте мог оказаться, и ты! — огрызнулся капрал.
— Я? — засомневался рядовой. — Вряд ли. Я бы не дался! У меня разряд по бегу!
— А у них думаешь не было?! — вскипел Прохорович. — Разряд у него! Мы тут в шахматы что ли играем?!
— Кто это сделал? — зашептал я. Меня не слышали. Я смотрел на полуживого человека в камне и не знал, чем помочь бедолаге. Как облегчить его боль?! Как вообще можно оказаться в камне? — Кто это сделал?! — закричал я.
Илья и Прохорович замолчали, перестав бурно спорить. Рядовой потер щеку. Уныло посмотрел в сторону морского лейтенанта, смиряясь с мыслью о бесполезном существовании данного вида военных и пробормотал, отвечая:
— Вестимо кто.
— Кто?! — вскричал я, чувствуя, как заалели щеки и начинают гореть уши.
— Так ведь, — рядовой нерешительно посмотрел на старика и виновато на меня, — нойдманы и сделали. Кто же еще!
Прохорович степенно кивнул, подтверждая чужие слова.
4.2
Мы сидели возле костра. Маленькие язычки почти не грели и в спину поддувало. Сон не шел. Каждый думал о своем. Я пытался расспросить капрала о странном народе, но старик толком сам ничего не знал. Давал какие-то отрывки информации, которые походили на пазлы весьма сложной картины. Цветные, яркие они пестрели островками в черном квадрате и никак не хотели складываться. Прохорович знал весьма поверхностно о нойдманах, об их религии — о карме и кармической связи рода, о влиянии прошлого на настоящее. А я удивлялся, как можно верить и поклоняться какой-то карме, когда истина очевидна: надо поклоняться Первому Колонисту — вот истинная религия, вот правда в каждом слове. Но, что взять с дикарей? Куда бы не прилетел везде у племен свои верования. Старик осторожно рассказывал о ненависти титанов к непокорным рабам колониальной планеты. И не мог объяснить мне очевидного, как пилот оказался вросшим в камень. Я стыдился признаться себе, что боюсь нойдманов до икоты. Я не понимал простую логику. Дикари вызывали у меня страх. Я бы мог попытаться объяснить для себя жестокие пытки над простыми солдатами, надсмотрщиками титанов, но превращения людей в камень, я ни с чем и никак не мог увязать. Это же против любых правил!